Теория предпочтения ликвидности

Книга Фишера способствовала утверждению в буржуазной литературе весьма негибкого варианта количественной теории. И не случайно, что эта теория потерпела фиаско в 30-х годах, после чего началась длительная полоса ее упадка и непопулярности.

Кембриджский вариант количественной теории. Рассмотрение денег с точки зрения их участия в осуществлении товарообменных сделок получило наибольшее распространение в американской литературе о деньгах (Э. Кеммерер, И. Фишер). В Западной Европе в начале XX в. пользовался популярностью другой вариант количественной теории, известный как теория кассовых остатков (cash balance theory), или кембриджская версия. Последнее название было связано с тем, что наиболее активными пропагандистами этой концепции выступали экономисты, принадлежащие к кембриджской школе, — А. Маршалл, А. Пигу, Д. Робертсон, Ф. Лавингтон и Дж. М. Кейнс (в своих ранних работах).

Вместе с тем следует отметить, что некоторые важные положения, легшие затем в основу теории кассовых остатков, были развиты вне рамок кембриджского направления Т. Туком, К. Викселлем, А. Вагнером, Ф. Визером, И. Шумпетером, Л. Вальрасом. Так, Л. Вальрас ввел понятие encaisse désirée («желаемые кассовые остатки»): этим термином он обозначал часть дохода, которую лицо желает хранить в денежной форме. Это понятие заняло центральное место в концепции кембриджских экономистов.

Еще ранее, в середине XIX в., Т. Тук сформулировал так называемую доходную теорию цен (income theory of prices), которая также была использована экономистами кембриджской школы. Выше уже упоминалось о «12-м принципе» работы Тука «Исследование принципов денежного обращения», где декларировалось положение об определяющем влиянии суммы товарных цен на динамику платежных средств. На вопрос о том, что определяет уровень цен, Тук выдвинул не менее известный 13-й принцип, гласивший, что уровень цен определяется спросом на потребительские товары, а этот спрос в свою очередь зависит от изменений в доходах населения. Акцент на связи доходов с процессами ценообразования прослеживается и в работах кембриджских теоретиков.

Подобно Фишеру, представители кембриджской школы пытались продемонстрировать определяющее влияние на уровень цен изменений денежной массы. Они подчеркивали идентичность своих взглядов взглядам Фишера, тогдашнего признанного авторитета по вопросам денежной теории, переводя различия в плоскость методологии, аналитических приемов и т. д.

Но именно тем особенностям кембриджской версии,.которые первоначально представлялись чисто техническими и второстепенными, суждено было сыграть впоследствии важную роль в перестройке денежного анализа. Различия фишеровского и кембриджского вариантов проявились прежде всего в общем подходе к исследованию денежных проблем. Теория Фишера представляла собой макроэкономическую теорию. Ее сторонники мало интересовались особенностями поведения отдельных хозяйственных агентов; главным объектом исследования являлись агрегатные потоки денег в хозяйственном обороте, взятом как единое целое. Скорость обращения денег рассматривалась как частота переходов денежной единицы из рук в руки в процессе осуществления сделок.

Кембриджские экономисты сосредоточивали внимание на мотивах поведения индивидуальных агентов производства. В центр были поставлены не процессы движения денег, а их накопление в кассах капиталистических фирм и у отдельных лиц. В основе своей подобный подход был микроэкономическим. Главный вопрос, на который пытались дать ответ теоретики кембриджской школы, заключался в следующем: от каких факторов зависит спрос хозяйственных субъектов на кассовые остатки? Иначе говоря, чем определяется пропорция, в которой делится текущий доход между деньгами и другими возможными формами его помещения, например инвестируемым капиталом?

Анализируя спрос на кассовые остатки, кембриджские экономисты подчеркивали два момента — удобство обладания деньгами как всеобщим покупательным средством («готовой покупательной силой», как писал А. Маршалл) и роль денег как страхового резерва на случай непредвиденных обстоятельств. Размеры накапливания денег увязывались с мотивами поведения хозяйственных субъектов, а не навязывались им с «железной необходимостью» свыше. Д. Лейдлер отмечает, что акцент в кембриджском варианте делался на желании хранить деньги, а не на обязанности их хранить и именно это обусловливает существенное его отличие от фишеровской схемы.

Сторонники теории кассовых остатков подчеркивали два мотива накапливания денег — как фонда средств обращения и как резерва на покрытие непредвиденных нужд. По существу это означало, что они принимали во внимание две функции денег — как средства обращения и как средства сбережения. В трансакционной версии во внимание принималась лишь функция обращения.

Говоря об определяющем принципе распределения дохода между деньгами и другими альтернативными формами, Маршалл пишет, что удобству, создаваемому накапливанием крупных денежных остатков, противостоят «жертвы» в виде «упущенной выгоды», так как эти деньги, будучи обращены в капитал, могли бы принести прибыль. Такое сопоставление «прибылей» и «издержек» составляет сердцевину теории потребительского выбора, которую кембриджские экономисты пытались последовательно применить к деньгам.

Тем не менее принцип выбора, который по существу призван отразить особые условия формирования потребности в деньгах на стадии позднего капитализма, не получил последовательного выражения в теории кассовых остатков. Путем ряда упрощений анализ в конечном счете переводился на рельсы традиционной количественной теории с ее ключевым тезисом о наличии жесткой причинной связи между общим уровнем цен и количеством платежных средств. Это наглядно проявилось в следующей формуле (формула Пигу, или «кембриджское уравнение»):

где М — количество денежных единиц;

R — общая величина производства в физическом выражении в единицу времени;

Р — цена произведенной продукции;

k— часть RP, которую люди предпочитают хранить в виде денег.

«Когда k и R трактуются как константы, — пишет Пигу, — эта формула, конечно, представляет уравнение равносторонней гиперболы». Иными словами, при постоянстве k и R возникает обратно пропорциональная связь между стоимостью (покупательной силой) денежной единицы и величиной имеющихся в хозяйстве кассовых остатков (количеством денег). А это и есть главный вывод количественной теории.

Интерпретация формулы Пигу покоится на уже знакомом нам выводе неоклассической модели о том, что в хозяйстве всегда существует полная занятость. Стабильность же k равносильна принятию условия о неизменной скорости обращения денег. Необходимо подчеркнуть еще одну важную особенность кембриджского подхода: RP в формуле Пигу отражает сумму денежных доходов, эквивалентную конечному продукту, тогда как у Фишера РТ — общая сумма сделок, включающая промежуточные стадии производства и обращения, финансовые сделки и другие операции, не связанные непосредственно с конечным результатом производства. Коэффициент k отражает скорость особым образом — как скорость обращения денег в кругообороте конечных доходов в отличие от скорости обращения денег в сделках.

Важная деталь: в кембриджской теории речь идет о «реальной» покупательной силе «запаса денег», с учетом динамики цен, а не о номинальной стоимости этого запаса, выражаемой числом денежных единиц. Нарушение привычной пропорции между номинальной суммой денег и доходом (например, удвоение числа денежных единиц у отдельных лиц) дает начало процессу обесценения денег, так что в конечном счете «привычный» уровень «реальных» кассовых остатков, отражаемый коэффициентом k, восстанавливается.

Робертсон описывает этот процесс следующим образом: «По мере того как новые деньги попадают в обращение, отдельные лица обнаруживают, что их запас денег возрастает, и пытаются сократить свои запасы до нормального уровня, тратя их быстрее». Но денежные остатки не могут исчезнуть бесследно. Они лишь переходят от одних лиц к другим. Расходование денег ускоряется, что выражается в повышении спроса на товары. Однако, поскольку хозяйство в неоклассической модели всегда находится в точке полной занятости, ускоренное расходование денег может выразиться лишь в росте цен. Покупательная сила денежной единицы снижается, и прирост денег, вызвавший процесс корректировки, «ассимилируется» оборотом. В конечном счете восстанавливается прежняя стоимость запаса денег, но при более высоком уровне цен.

Реакция экономической системы на рост количества денег связана в кембриджской схеме с совершенной эластичностью цен. Это одна из важнейших предпосылок неоклассической модели. Главное условие, определяющее автоматизм действия ценностного механизма, заключается в устойчивости пропорции между количеством денег и доходом (или, что то же самое, постоянстве скорости), что на сей раз, в отличие от фишеровского варианта, обосновывается действием психологических факторов. Благодаря всем этим допущениям Маршалл имеет возможность заключить свой анализ денег и цен в духе наиболее жестких версий количественной теории: «…если все прочие факторы останутся неизменными, то возникает прямая связь между суммой денег и уровнем цен, иначе говоря, если один показатель повысится на 10%, то и второй увеличится на 10%».

Хотя кембриджский вариант количественной теории провозгласил мотивационный подход к проблеме накапливания денег, он в то же время оставил без внимания «эталон» прибыльности капитала — норму процента и ее влияние на процессы денежного обращения. В кембриджской формуле выбор между деньгами и альтернативными формами помещения дохода (например, инвестированием в реальные активы или ценные бумаги) не был открыто выражен. Спрос на кассовые остатки зависит в ней только от сделок по обмену конечного продукта на доходы, что делает кембриджский подход в принципе идентичным фишеровскому. Таким образом, особенности обращения и накапливания кредитных денег как элемента капиталистических отношений, опосредствующего движение капитала и его превращения из одной формы в другую, не были поняты экономистами-неоклассиками. В конечном счете они сводили капиталистический оборот к простому товарному обращению.

Итак, теория кассовых остатков наметила новые подходы к изучению денег, акцентировала внимание на психологии хозяйственных субъектов, закономерностях их поведения. Но этот принцип не получил последовательного развития до середины 30-х годов. Принятие условий неоклассической модели воспроизводства в сочетании с предпосылкой стабильной скорости обращения денег ограничивало применимость мотивационного анализа, сводило сложный механизм взаимодействия денег и неденежных факторов к прямолинейной зависимости спроса на деньги от суммы товарообменных сделок.

Неудивительно, что в итоге кембриджские теоретики приходят к пресловутой концепции «вуали». Д. Робертсон начинает свою книгу «Деньги» следующей знаменательной фразой: «Деньги не представляют собой столь жизненно важной темы, как приходится иногда слышать… Для исследователя необходимо с самого начала прорвать денежную вуаль, которая окутывает большинство деловых операций, и посмотреть, что происходит в сфере обращения реальных товаров и услуг…».

Количественная теория и неоклассическая концепция воспроизводства. Основные предпосылки и выводы традиционных вариантов количественной теории, которые сложились к началу XX в., находились в органической связи со всей системой взглядов буржуазной политической экономии домонополистического периода капитализма. Ныне эти взгляды, как правило, преподносятся в учебной и теоретической литературе в виде «макроэкономической модели классиков». На этом понятии необходимо остановиться подробнее.

Термины «классики» политэкономии, «классическая» политэкономия и т. п. трактуются в современных буржуазных работах расширительно. Как известно, Маркс включал в понятие «классическая экономия» работы таких выдающихся представителей экономической мысли, как У. Петти, А. Смит и Д. Рикардо. Главным критерием для такой классификации было наиболее последовательное развитие этими учеными научных элементов политической экономии в домарксистский период, и в первую очередь элементов трудовой теории стоимости.

В западной литературе этот критерий, естественно, не применяется, и определение «классиков» теряет четкие очертания. Наряду со Смитом и Рикардо к ним относят представителей периода разложения классической политэкономии, для которых характерно введение нетрудовых элементов в понятие стоимости, например Ж. Сэя, Г. Мальтуса, Дж. Ст. Милля, а иногда и более поздних экономистов — Л. Вальраса, К. Викселля, А. Маршалла, А. Пигу. Часто экономисты конца XIX — начала XX в. выделяются в «неоклассическую ветвь» политэкономии, которая отличалась последовательным развитием принципов маржиналистского анализа. Но при этом подчеркивается преемственность основных исходных предпосылок и постулатов этих экономистов и «классиков».

На основе обобщения взглядов, доминировавших в буржуазной политэкономии домонополистического периода, в современной экономической литературе делается попытка построить структурную модель «классиков», которая отражала бы наиболее характерные особенности подхода экономистов периода свободной конкуренции к решению экономических проблем, была бы своего рода эталоном экономического мышления той эпохи.

В популярном учебнике по макроэкономическому анализу, выдержавшем полтора десятка изданий, американский экономист Г. Эккли пишет, что под термином «экономист-классик» обычно понимаются английские и американские экономисты, следовавшие «основной ортодоксальной линии со времен Рикардо (1772— 1823) до, скажем, 1930 г.». При этом подчеркивается, что «ни один «экономист-классик» не придерживался положений, которые ныне приписываются этому мифическому ученому… Его идеи были гораздо менее четко очерчены и более реалистичны… Если в историческом аспекте говорить о… макроэкономических теориях «экономистов-классиков» было бы несколько неточно, то аналитически такой подход тем не менее полезен».Сохранены лишь некоторые важные исходные предпосылки классического подхода, тогда как основные блоки этой модели (производственная функция, функция спроса на деньги, функциональные связи на рынке рабочей силы и т.п.) детально разработаны уже в XX в., т. е. через много десятилетий после заката классической политической экономии.