Шпаргалка по предмету "Русское устное народное творчество"

По композиции дошедшие до нас заговоры представляют собой  довольно пестрое явление. Можно предположить, что наиболее древним видом построения заговоров является их двухчастная форма. В первой части дается описание заговорного обряда, а во второй приводится сама заговорная формула, заканчивающаяся «закрепкой». Так, характерен заговор на хороший рост растений. Он начинается с описания самого заговорного действа: «Встану я, раб божий (имярек), благословясь, пойду помолясь из избы в двери, из дверей в вороты, в чистое поле, прямо на восток и скажу...» И далее после слова «скажу» идет уже сама заговорная формула: «Гой еси солнце жаркое, не пали и не пожигай ты овощь и хлеб мой (имярек), а жги и пали куколь и полынь-траву». И заканчивается эта заговорная формула «закрепкой»: «Будьте мои слова крепки и лепки» [2, № 277]. Однако такие двухчастные композиции в имеющихся публикациях встречаются нечасто. С течением времени, в связи с отмиранием заговорного обряда, сокращается, а затем и совсем отмирает первая часть заговора, содержащая описание обряда. В зачинах многих заговоров мы обнаруживаем влияние христианской религии. Такие заговоры, как правило, начинаются словами: «Господи боже, благослови Христос!» , «Во имя отца и сына и святого духа, аминь» и т. п. «Закрепка», которой заканчивается заговорная формула, по мнению заговаривающих, служит для закрепления сказанного, повышения магической действенности заговора. «Закрепки» нередко строятся на принципе сравнения. И они также иногда испытывают влияние христианской религии. Вот пример такой «закрепки»: «Все мои слова, будьте благословенны, сильны и крепки, крепчае и жесточае и железа и булату, и вострого ножа, и ногтей орлиных, и всех моих сильных и крепких слов. Казанская богородица печать свою приложила златым своим перстнем. Всегда отныне и до веку. Замок камень. Аминь, аминь, аминь!». Поэтический стиль и ритмика. В основе создания заговоров лежит принцип сравнения тех или иных явлений, образов или предметов. Необычно широкое употребление сравнений составляет их жанровую стилистическую специфику. Нередки случаи, когда в заговоре применяется не одно, а несколько сравнений. Так, в одной «присушке» заговаривающий молодец хочет, чтобы присушиваемая им девушка так сильно тосковала по нему, как тоскует «мать по дитяти, корова по теленке, кошка по котятам, утка по утятам и т. д.». Иногда сравнения в заговорах переходят в гиперболы. Так, в одном заклинании заговаривающий пастух говорит: «И как стекаются реки к окиану морю с тонучих гор, с дремучих лесов, со мхов и болот, и поточин, и с пахотных земель, и с лесных покосов, так бы приходил мой милой живот, крестьянский скот, сам с лесу домой». Второй отличительной особенностью стиля заговоров является довольно частое употребление в них «сквозных эпитетов», которые служат средством усиления, подчеркивания и выделения основной мысли. Так, в заговоре, назначение которого «присушить» девушку, сквозным эпитетом является прилагательное «сухой». Вот отрывок из этого заговора: «... у того у белого камня стоит сухое дерево, у того сухого дерева стоит сухой мужик, сечет сухое дерево и кладет на огонь. Коль скоро и круто разгоралось сухое дерево, так бы скоро и круто разгоралось сердце у рабы божией (такой-то) по рабе божием (таком-то)». Для поэтического стиля заговоров характерно широкое употребление всевозможных повторов, которые в значительной мере обусловлены стремлением к максимальной детализации и конкретизации. Примером может служить заговор от змеиного ужаления. «Ты, змея Ирина, ты, змея Катерина, ты, змея полевая, ты, змея луговая, ты, змея болотная, ты, змея подколодная, собирайтесь у круг и говорите удруг, вынимайте нечистый яд от суставов, от полусуставов, от жил, от полужил, от полупожилков, от тридевять суставов, от тридевять полусуставов, от черной шерсти, от белого тела, от чистой крови, от чистого сердца, от буйной головы». В приведенном примере слова «сустав», «полусустав» и «полужилия» употреблены дважды, слово «змея» —шесть раз и предлог «от» —тринадцать. Эти повторы значительно усиливают выразительность заговора. С особенностями синтаксиса, и прежде всего широким употреблением повторов, в заговорах связано своеобразие их ритмики. Ритм в заговорной прозе основан на чередовании определенных интонационно сходных речевых отрезков, чаще всего лишенных какой-либо соизмеримости (и по числу слогов, и по расстановке ударений). Но иногда в заговорах можно отметить И определенную соизмеримость нескольких рядом стоящих речевых отрезков, и даже рифму. Тогда перед нами — типичный раешный стих'. Приведем пример из одной любовной «отсушки»: На море на окиане, уста не растворяются, на острове на Буяне сердце не сокрушается, стоит столб; Так бы и у (имярек) на том столбе стоит дубовая гробница: сердце бы не сокрушалося, в ней лежит красная девица, кровь не разгоралася, тоска-чаровница; сама бы не убивалася, кровь у нее не разгорается, в тоску не вдавалася. ноженьки не поднимаются, Аминь, глаза не раскрываются, Своеобразная ритмика заговоров заметно выделяет их из обыденной разговорной речи, подчеркивает интонационную необычность и тем самым увеличивает веру в силу их магического воздействия. Придавая большое значение интонационно-ритмической организации речи в заговоре, А. Блок писал: «Ритмическое заклинание гипнотизирует, внушает, принуждает» [7, 53]. Из сказанного очевидно, что жанр заговора отличается ярким своеобразием как в своем назначении, так и в содержании и художественной форме. А. М. Горький отмечал, что заговоры, как и другие виды старинного фольклора, играли большую роль в жизни древнего человека. В них, по определению Горького, выражалось «стремление древних рабочих людей облегчить свой труд, усилить его продуктивность, вооружиться против четвероногих и двуногих врагов, а также силою слова, приемом «заговоров», «заклинаний» повлиять на стихийные, враждебные людям явления природы» (Горький М. Собр. соч. М., 1953, т. 27, с. 300). Пословицы Определение жанра. Пословица — малый нелирический жанр устного творчества; вошедшая в речевой оборот форма изречения, укладывающаяся в одно грамматически и логически законченное предложение, нередко ритмизованное и подкрепленное рифмой. Ей свойственны предельные краткость и простота. Несмотря на это она отличается большой содержательностью, представляет собой четкое суждение, ясное выражение определенной мысли, обобщение, вывод из жизненных 57 наблюдений и социально-исторического опыта народа: «Мир да лад —большой клад», «Что посеешь, то и пожнешь». Форма пословицы отточена, отшлифована. Выражение мысли в ней, как правило, необычно, своеобразно: «Горьким лечат, а сладким калечат», «Человек без родины, что соловей без песни». По сравнению с другими жанрами фольклора пословица обладает рядом особых качеств. Свод пословиц значительно шире, нежели любой другой жанр, охватывает самые разнообразные стороны действительности, в то время как другие жанры имеют определенный предмет изображения: былины и исторические песни касаются прошлого, истории народа; любовные и семейные песни —личных отношений людей и т. д. Даже сказки, хотя они включают в себя несколько жанровых разновидностей (сказки о животных, волшебные и социально-бытовые), значительно более ограничены тематически, чем пословицы. Пословицы рождаются и бытуют в живой разговорной народной речи. В них отмечается связь с живой речью: «Красна речь пословицей», «Пословица да присказка беседу красят», «Без углов дом не строится, без пословицы речь не молвится». Пословица, будучи одним из жанров фольклора, обладает всеми его основными признаками, которые, однако, проявляются в ней особым образом. От былины, сказки, песни пословицу отличает не только малый размер. В пословицах ярче выражена коллективность творчества, они употребляются в речи большим числом людей, а былины, сказки и даже песни исполняются гораздо меньшим кругом лиц. Общее качество фольклора — традиционность — также по-иному выражается в пословицах. Они более устойчивы в своем тексте, менее других жанров варьируются, хотя, конечно, подчиняются общему закону связи народного творчества с жизнью, изменяются, но их изменения весьма ограничены. Народ хорошо осознает древность и традиционность пословиц: «Старая пословица век не сломится». Основой устойчивости пословиц служат свойственные им верность жизненных наблюдений, важность выраженных в них мыслей; поэтому народ ценит и бережет их. Немаловажной причиной устойчивости пословиц является выразительность и строгость их формы, благодаря чему они легко запоминаются. Устойчивость пословиц подтверждается тем, что их тексты в огромном большинстве случаев зарегистрированы без всяких изменений в сборниках XVII, XVIII, XIX и XX вв. Своеобразной особенностью пословиц служит совмещение в них общего и конкретного, точнее: в конкретной форме передаются общие черты и признаки явлений природы, общественной жизни и личных отношений людей. Пословицам свойственны определенные формы обобщения. Это прежде всего суждения общего характера: «Жизнь прожить — не поле перейти»; употребление отвлеченных понятий, имеющих широкое значение: «Терпение и труд все перетрут»; использование обобщающих местоимений «всякий», «каждый», «кто»: «Всяк молодец на свой образец», «Каждому овощу свое время», «Кто в деле, тот и в ответе», «Кто в правде тверд, того не обманет и черт»; наконец, определение особенностей социальных групп: «Барин за барина, мужик за мужика». Есть и особый прием обобщения — введение личных имен. Они употребляются порой с обобщающим местоимением: «Всяк Еремей про себя разумей», «У всякого Филатки свои ухватки». Благодаря конкретному выражению общего пословица может применяться ко многим однотипным явлениям. Такой способ обобщения дает основу для употребления пословиц в переносном значении. Иносказательность пословиц—характерная их особенность. В пословицах прямое значение совмещается с переносным: «Пусти козла в огород, он всю капусту обдерет». Переносный смысл пословицы могли приобретать в силу расширения их значений. Это происходило иногда потому, что они утрачивали прямое значение, так как исчезало из жизни явление, отмеченное в пословице. Так, исследователи полагают, что пословица «Мели Емеля, твоя неделя», которая сейчас употребляется только в переносном значении, возникла в давние времена, когда зерно мололи на ручных мельницах; это был тяжелый труд и его выполняли поочередно: каждую неделю назначался тот или иной член семьи, которого затем сменял другой. Однако надо сказать, что способность пословиц к иносказательности в литературе о пословицах явно преувеличивается. Преувеличение состоит в том, что многие фольклористы считают возможным использовать в таком смысле любую пословицу. Но это не так. Можно привести немало пословиц, которые нельзя употребить в переносном смысле, например: «Друзья познаются в беде» (эта пословица говорит только о близких товарищах), «Коса — девичья краса», «Правда дороже золота». Переносное значение возникает в пословице тогда, когда в ней используются языковые выразительные средства, имеющие в основе сравнение или связь явлений по смежности, как, например, метафора в пословице: «Нет дыму без огня».

22. Пословицы и поговорки. Особенности, сходство и различие.

Пословица – один из важнейших  жанров фольклора. В.И. Даль в «Напутном» к сборнику «Пословицы русского народа»  подчеркнул: «Пословица – цвет народного  ума, самобытной стати, житейской народной правды; своего рода судебник, никем не судимый».

В пословице заключён длительный опыт исторической и бытовой  жизни народа, его идеология, психология, мораль. Они учат жизненной активности, дают советы. В них утверждается, что человека украшают скромность, отзывчивость на чужую беду, серьёзное отношение к своему долгу, правдивость, взыскательность, доброта, милосердие. Кажется, нет таких общественных отношений, которые не освещали бы пословицы.

Близки к пословицам поговорки. Им, как и пословицам, присуща краткость, поэтическая выразительность. По определению В.И. Даля, поговорка – это «складная короткая речь, ходячая в народе, но не составляющая полной пословицы».

Функции поговорок в  речи иные, чем функции пословиц. Если роль пословиц состоит в том, чтобы дать обобщения и выводы, то назначение поговорок – украсить разговорную речь.

Композиционный строй  пословиц соответствует лаконизму  жанра. В основном пословицы двусоставны. Каждая часть является простым предложением: «Слово – серебро, молчание - золото».

Во многих пословицах и поговорках употребляются сравнения, метафоры, собственные имена, звуковые повторы, элементы стиха.

К настоящему времени  в фольклористике по изучению пословиц и поговорок накоплен огромный материал. Интерес представляют сборни-ки В.И.Даля, Д.М. Княжевича, И.М. Снегирёва, М.А. Рыбниковой.

23.  Художественная форма пословиц и поговорок.

В пословицах и поговорках используются очень многие художественно-изобразительные  имущество и приемы фольклора.

Существуют две основные формы пословиц: иносказание и прямое высказывание. Например: Яблочко от яблони близко падает (иносказание); Хоть есть нечего, истинно жить весело (прямое высказывание).

Нередко образность пословиц создается посредством метафор, метонимий, синекдох. предположим: В кармане соловьи свищут (метафора); Сарафан за кафтаном не ходит (метонимия); единолично с сошкой, а семеро с ложкой (синекдоха). Особенно важна роль метафоры. Так, предположим, в пословицах часто появляются образы животных и птиц как обозначение людей, их взаимоотношений: Спит лиса, а во сне кур щиплет; Пожалел волк кобылу: оставил хвост да гриву; Не велик кулик, а всегда-таки птица; От вороны павы не жди. видоизмененный излюбленный прием народных изречений — употребление собственных имен в значении нарицательных.

Имена собственные могут  иметь книжное происхождение (сообразно  бороде Авраам, а по делам хам; Фома неверующий — из Библии; Молчалины  блаженствуют на свете; Тришкин кафтан — из художественной литературы) разве  приходят из былин, сказок и проч. (Кос, как Соловей-разбойник; Баба Яга — костяная нога). все чаще всего пословица обращается к общеупотребительным личным именам для рифмы, аллитераций, ассонансов. предположим: Мели, Емеля, твоя неделя; Люди с базара, а Назар на беспорядок; В людях Илья, а дома свинья; Ерема, Ерема, сидел бы ты дома да точил веретена; Тит, иди молотить.

Пословицы используют сравнения (Неродная матка — как нетопленая хатка; Чужая воротила — что темный лес), олицетворения (Хмель шумит  — сметка молчит; Авоська веревку  вьет); антитезы (Корень учения горек, да плод его сладок; волос апостольская, а усок дьявольский), гиперболы (Поповское брюхо из семи овчин шито; Колос от колосу — не слыхать и голосу). очень часто употребляются устойчивые эпитеты (оценочные или изобразительные): Велика святорусская земля; Матушка Москва белокаменная.

Применяются разнообразные  формы тавтологии: омонимические (Здоровому  всетаки здорово; Играй да не заигрывайся), синонимические (Из огня да в полымя; Из пустого в порожнее). сообразно  композиции пословицы могут быть одночленными, двучленными и многочленными (многосоставными). Особенно много двучленных пословиц, сколько дало основание В. И. Далю считать двучленность одним из основных признаков этого жанра. Например, в пословице заработок да вода — крестьянская еда вторая часть поясняет первую; в пословице Червь точит дерево, томление крушит сердце использован прием параллелизма. Многие двучленные пословицы построены для сравнении или антитезе. Часто они имеют строгую, симметричную композицию обеих частей.

Приведем также примеры  других композиционных форм. Дело мастера  боится; Хозяйкою дворец стоит (одночленные); Сбил, сколотил — вот колесо, сел  да поехал — ах, хорошо! Оглянулся  назад — одни спицы лежат (многочленная). Пословица ритмична. В ее построении часто участвует рифма, которая может присутствовать во всех композиционных типах. Рифмуются отдельные слова (Без труда нет плода), отдельные части пословицы (В гостиница далеко, да ходить свободно; в церковь близко, да надевать склизко) или вся она сплошь (На внешний каравай рта не открывай, а пораньше вставай да свой затевай).

Пословицы разнообразны по форме высказывания. Они могут  предлагать собой косвенную речь (Велика святорусская земля, а везде  солнышко), монолог (Из кривизна — не мы, из пищали — не мы, а попить да поплясать против нас не сыскать), разговор (Тит, поди молотить! — Брюхо болит. — Тит, поди напитки пить! — Ох, дай оболокусь да как-нибудь доволокусь). В пословицах отражается эмоциональное и интонационное роскошь разговорной речи. Они советуют, предупреждают, утверждают, констатируют, спрашивают, иронизируют… Например: Книга книгой, а своим умом двигай (совет); Станешь бездействовать — будешь с сумой волочиться (предупреждение); Кто зевает, тот воду хлебает (согласие); Сама себя раба бьет, что не чисто жнет (констатация); Улита едет: когда-то будет? (вопрос); Целовал ястреб курочку накануне последнего перышка (ирония).

Отражая наблюдения народа над жизненными явлениями, пословицы  и поговорки умеют выделить как  типическое, так и особенное. часто на этой почве возникает вариативность известных изречений. К примеру, в пословице Хлеб да вода — крестьянская порцион слово крестьянская заменялось другими: мужицкая, солдатская, бурлацкая, шахтерская, здоровая, молодецкая. Пословица Тол, как сокол имеет варианты: только бубен, как сосенка, как перст, словно осиновый кол.

Пословицы и поговорки  — это энциклопедия народных знаний, а также "моральный кодекс" народа. Закрепляя в афористических жанрах частный богатый и разнообразный  жизненный опыт, племя сложил пословицы и о самих пословицах: Добрая пословица не в бровь, а прямо в глаз; дерево — не околица, а глупая речь — не пословица; И для твою честь пословица есть; поговорка несудима.

24.  История и особенности русских народных загадок.

Загадки появились во времена глубокой древности, однако собирание и издание текстов этого жанра началось сравнительно недавно. О. Н. Говоркова делит историю собирания русских народных загадок на три этапа.

 Первые упоминания  о бытовании загадок можно  встретить в летописях, в памятниках древнерусской письменности середины XVII в., где загадка уже выступала как самостоятельный жанр. Загадка подвергалась осуждению вместе с обрядовыми играми, песнями и плясками, хотя и была широко распространена в народном быту.

Первые специальные сборники загадок появляются только в XVIII веке. Сборник загадок В. А. Левшина «Загадки, служащие для невинного разделения праздного времени» (1773) считается началом популярных изданий.

 До 30-х годов XIX века  загадки не были специальным  объектом исследования, их собирание осуществлялось в основном в рукописной традиции. Вначале издание загадок тесно было связано с публикацией пословиц и поговорок, но в период общего подъема интереса к фольклору и изучению устного народного творчества, загадки стали выделять в самостоятельный жанр. Постепенно к середине XIX в. складываются научные принципы публикации загадок. Формировалось два типа публикаций: к первому типу относились сборники загадок отдельных собирателей, которые представляли материал одного региона или деревни; ко второму типу относились сводные сборники, состоящие из материалов разных собраний [6, с. 94].

 Одним из первых  сборников второго этапа была  книга И. П. Сахарова «Сказания  русского народа» (1836). В данном  сборнике прослеживалось смешение жанров, загадки были разбросаны среди большого количества пословиц.

 В. И. Даль уже  в 40-е годы XIX в. собрал свой  основной фонд словарного и  фольклорно-этнографических материалов  и в 60-е гг. опубликовал их  в своих главнейших трудах  – «Толковый словарь великорусского языка» и «Пословицы русского народа»; в последнем сборнике были опубликованы и загадки. В. И. Даль в основном шел от устной традиции, тщательно пересмотрев прежние издания, он почти не включил в свой сборник загадки рукописного или книжного происхождения. Впервые был применен предметный принцип в расположении материала, однако В. И. Даль не выделил загадки в самостоятельный жанр, поместил их среди пословиц.

 В 60-е годы XIX в.  в русской фольклористике наступил  новый этап, в том числе и  в истории собирания, публикации и изучения народных загадок.

 Выделение нового  этапа связано в основном с  появлением сборников И. А.  Худякова «Великорусские загадки» (1861) и Д. Н. Садовникова «Загадки  русского народа. Сборник загадок,  вопросов, притч и задач» (1876). Сборник И. А. Худякова содержал 731 загадку, расположенную в алфавитном порядке по отгадкам. Сборник Д. Н. Садовникова содержал 3500 загадок, в основу расположения материала был положен предметно-тематический принцип. С появлением этих сборников началось новое осмыслениежанра.

 Новый, третий, период  в собирании и изучении загадок  связывают прежде всего с их  исследованием. После выхода сборника  М. А. Рыбниковой (1932) фактически  изучение загадок на четверть  века замерло, поэтому третий  период начался с появления работ В. П. Аникина (1957). В те же годы к исследованию загадок приступила В. В. Митрофанова, внесшая, пожалуй, самый весомый вклад в их изучение. В 1978 году выходит сборник «Русские народные загадки», где автор рассматривает вопросы происхождения и изучения загадок, их тематику, дает определение жанра, анализирует художественное своеобразие и историческое развитие жанра загадки. Загадкой стали интересоваться лингвисты, ученые как традиционного направления, так и структуралисты, семиотики, паремиологи.

 В «Паремиологическом  сборнике», который вышел в  свет в 1978 г., были раскрыты  новые свойства пословиц и  загадок, так как был проведен  структурно-семантический анализ  данных паремий. «Паремиологические  исследования» (1984) продолжили Ю.  И. Левин, Г. Л. Пермяков, В. Н. Топоров.

 В 1994-1995 гг. институт  славяноведения и балканистики  РАН издал коллективную двухтомную  монографию «Исследования 

области балтославянской  духовной культуры. Загадка как текст» (под редакцией Т. М. Николаевой), где рассматривается антропоцентрическая сущность загадки. Первый том данной монографии посвящен генезису, структуре и языку загадки, ее отношению к пословице, прибаутке, песне, заговору и другим видам паремий, а также рассматриваются прагматические аспекты жанра загадки. Второй том включает в себя статьи, посвященные сопоставительному анализу загадки и иных малых жанров устного народного творчества. Загадка рассматривается как текст, обращенный к человеку, текст, отражающий постижение человеком мира.