Шпаргалка по "Языкознанию"

1. Подлинной и основной  реальностью является не отдельный  факт какого-либо языка, а язык  как система; каждый элемент  языка существует лишь в силу  его отношений к другим элементам  в составе системы; система  не суммируется из элементов,  а, напротив, определяет их.

2. Структуру системы создают  вневременные отношения; отношения  в рамках системы доминируют  над элементами.

3. Возможно ``вневременное'', алгебраическое изучение системы  языка, основанного на отношениях, а не на индивидуальности элементов  или их материальности; возможно  применение строгих математических  методов в языкознании.

4. Язык есть особого  рода знаковая система, существующая, с одной стороны, объективно, вне  психики индивидуума, в общении  людей, с другой стороны, эта  система существует и в психике  людей.

5. Подобно языку организованы  некоторые другие знаковые системы,  действующие в человеческом обществе - фольклор, обычаи, ритуалы и др.; все они могут изучаться подобно  языку, в частности, формализоваться  алгебраически.

Представители одной копенгагенской школы структурализма основывали теорию языка и метод его описания на абсолютном примате отношений  над элементами; язык понимался как  система чистых отношений.

25.Уровневая модель языковой  структуры

Уровневая модель языка возникает  в рамках лингвистического структурализма. После детального структурно-семиотического анализа было выявлено, что язык представляет собой иерархическую  систему, состоящую из целого ряда подсистем, которые формируются элементами разных типов. Самым первым был описан наиболее простой уровень с ограниченным количеством элементов – фонетический. Единицы этого уровня – фонемы – не считались полноценными знаками, т.к. выполняли строительную функцию, служили материалом для значимых единиц – морфем.

Морфемный уровень формируется  набором морфем – единиц, обладающих значением, но не самостоятельным функционированием. Морфема всегда функционирует в  составе более сложного образования  – слова или лексемы, единицы  следующего уровня – лексического. Данный уровень представляет собой  более сложную подсистему – количество элементов в ней практически  не поддаются исчислению и при  этом отличаются нестабильностью –  смена элементов в это подсистеме происходит с наибольшей скоростью. Однако данная подсистема имеет структуру и элементы в ней вступают в системные отношения. Но чтобы описать более сложные структуры – ситуации и события необходимы единицы более высоких уровней – грамматического и синтаксического

Грамматический или морфологический  уровень формируется единицами  с более абстрактной семантикой, определяющими взаимодействия между  объектами в конкретной ситуации – грамматическими категориями

Высший уровень – синтаксический. Элементы этого уровня ( предложение и текст) позволяют описать любую реальную или вымышленную ситуацию, положение дел, фрагмент мира.

 Языковые структуры  каждого уровня обладают собственной  семантикой и называют отдельные  модели и только текст является  «синтаксически, семантически и  прагматически связанной (т.е.  когерентной), завершенной последовательностью  языковых знаков», именно поэтому  текст признается коммуникативной единицей высшего уровня

26.История и теория письма

Происхождение письма — один из сложных и недостаточно разработанных  вопросов истории культуры. Вопрос этот может быть расчленен на четыре более частных:

1) о характере и особенностях  первоначального письма;

2) об источниках, послуживших  основой для его формирования;

3) о предполагаемом времени  его возникновения;

4) об общественных условиях, способствовавших его возникновению.

До начала 50-х годов  в советской литературе о происхождении  письма господствовала теория, выдвинутая академиками Н.Я. Марром и И.И. Мещаниновым. Теория эта исходила из двух принципиальных положений: первоначальное письмо возникло одновременно или даже раньше звукового  языка из «языка жестов»; это первоначальное письмо имело в основном магическое назначение. «Потребности от наросшего, не умещающегося в средствах ручного языка накопления идей, — писал Н.Я. Марр — вызвали к жизни диалектический процесс выделения из единой вначале кинетической или линейной речи двух языков, из которых один — звуковой язык, другой — письменный, т.е. письмо первоначально магическое». «Более чем вероятно, — утверждал И.И. Мещанинов,— оказывается возведение начальных стадий письма к эпохам, предшествующим периодам даже формирования членораздельной звуковой речи. Следовательно, письмо как таковое старше звукового языка». Согласно Н.Я. Марру, «в неолите, да и на значительной глубине палеолита имеем уже письмо, а в неолитические эпохи обнаруживается совершенно разработанный алфавит». Согласно И. И. Мещанинову, кинетическая речь возникла в эпоху нижнего палеолита письмо — в эпоху «среднего палеолита», а звуковой язык — лишь в эпоху верхнего палеолита. Таким образом, письмо, по И.И. Мещанинову, оказывалось старше речи на целую археологическую эпоху. В зарубежной литературе положения, близкие к Н.Я. Марру и И.И. Мещанинову, защищали Г. Маллери, Чжан Чжен-мин, Я. ван Гиннекен и другие авторы. Так, Г. Маллери доказывал происхождение из языка жестов многих изобразительных знаков в пиктографии американских индейцев. Чжан Чжен-мин выводил из языка жестов почти всю китайскую иероглифику. Опираясь на данные Г. Маллери и Чжан Чжен-мина, ван Гиннекен выдвинул теорию, согласно, которой пиктографическое письмо возникло из языка жестов в период, предшествовавший появлению даже нечленораздельной речи. Отразилась эта теория в монографии чешского ученого Ч. Лоукотка, переведенной в СССР. «Первые попытки передачи сообщений посредством письма,— утверждает Ч. Лоукотка,— носили, по-видимому, магический характер, являлись как бы элементом колдовства. При этом мы видим, что очень многие знаки и символы происходят из кинетической речи. Это чисто графический наглядный эквивалент определенного жеста, уже вошедшего в обиход; он внедряется в письмо главным образом там, где кинетическая речь оперирует символическими движениями, заимствованными из магии». Теория о более раннем возникновении письма по сравнению с звуковой речью не имеет реальных оснований. Так, археология, на которую часто ссылались сторонники этой теории, никаких доказательств о существовании или об отсутствии звуковой речи в дописьменный период развития человечества представить вообще не в состоянии; памятников речи, не закрепленных в письме, в распоряжении археологии нет и быть не может. Более богатыми данными о возникновении письма располагают антропология, история и этнография. Однако данные этих наук опровергают положение о возникновении письма до возникновения языка. История не знает ни одного человеческого общества, будь оно самое отсталое, которое не имело бы своего звукового языка. Этнография не знает ни одного отсталого народа, будь он таким же или еще более первобытным, чем, скажем, австралийцы или огнеземельцы прошлого века, который не имел бы своего звукового языка. Тем более не известны ни истории, ни этнографии человеческие общества, которые бы пользовались письмом, не обладая звуковой речью. Наоборот, народы, владевшие звуковой речью, но не обладавшие письмом (тасманийцы, огнеземельцы и др.), известны и истории и этнографии. Наличие звуковой речи у первобытного человека в дописьменный период его развития подтверждают, кроме того, данные антропологии. Теория о появлении письма до возникновения языка противоречит также марксистскому материалистическому учению. Пользование письмом предполагает наличие развитого мышления, а мышление невозможно без языка. Как показано далее, не соответствует фактам и отнесение времени возникновения письма к палеолиту. Противоречит фактам также утверждение, будто бы первоначальное письмо имело в основном магический характер, «использовалось, — как писал И. И. Мещанинов,— почти исключительно для общения с тотемом и магической силою». Правда, магические и заклинательные формулы, знаки табу и другие знаки и надписи магического назначения занимали в древнейшем письме значительное место. Однако большинство известных истории и этнографии пиктографических памятников служило все же не магически-культовым, а практическим целям — охотничьим, военным, торгово-обменным и др. В основном реалистический характер имело и первобытное искусство, служившее важнейшим источником возникновения первоначального пиктографического письма. Правда, многие первобытные рисунки (например, изображения зверей, пронзенных стрелами), вероятно, служили задачам охотничьей магии. Однако в основе большинства этих рисунков лежало прежде всего стремление отразить в образах окружавшую первобытного человека реальную действительность. Что касается «языка жестов», то и в современной советской и в зарубежной литературе получили преобладание взгляды, согласно которым жесты, хотя и играли большую роль в общении первобытных людей, но не образовывали особую «стадию» в развитии речи, а были лишь компонентом звукового общения. Несомненно, ведут свое происхождение от жестов и многие изо-бразительные знаки, встречающиеся в пиктографии и логографии. Таковы, например, широко применяемое в пиктографии изображение руки с вытянутым пальцем, как указание направления; китайский иероглиф «ю» — «друг», «дружба», воспроизводивший в своей архаической форме две распростертые руки; многие цифровые знаки (китайские, римские и др.), имитирующие счет на пальцах, и т.п. Такое происхождение многих изобразительных знаков, в частности цифровых, обусловлено тем, что их было очень трудно передать в рисуночном письме иным способом, кроме как воспроизводя соответствующие жесты. Отчасти прав и Чжан Чжен-мин; жесты, действительно, оказали влияние на форму некоторых древнейших китайских иероглифов. Однако, как справедливо указывает Ж. Феврие, в форме знаков других древнейших систем письма, например египетской и шумерской, жесты почти не отразились. «Египетские иероглифы, — пишет Ж. Феврие,— так же как шумерские идеограммы — это только очень верные и точные изображения самих предметов а не жестов, которые на них указывали, это то, что видит глаз, а и то, что стремятся выразить пальцы».

В целом же письмо всегда в первую очередь предназначалось  для закрепления и передачи основного  средства общения между людьми —  звукового языка.

27.Графика. Орфография. Орфоэпия

Графика – раздел языкознания, изучающий принципы отражения звучащей речи на письме, а также сами эти  принципы.

Графикой называется прикладная область знаний о языке, которая  устанавливает состав начертаний, употребляемых  в письме, и звуковые значения букв.  Графика русского языка и графика  латинского языка различны, хотя имеют значительное число букв, внешне сходных.

Орфография, правописание, система  правил, определяющих единообразие способов передачи речи (слов и грамматических форм) на письме. Общественная функция  О. проявляется в том, что единообразное написание слов, независимо от индивидуальных и диалектных особенностей произношения, облегчает пользование письменной речью. Правила О. включают выбор способов буквенного обозначения фонем и слов, а также употребление заглавных букв, перенос слов, их раздельное, слитное или полуслитное написание и др.

Орфоэпия – наука о  нормах произношения. Термин «орфоэпия» употребляется в лингвистике в двух значениях:

1) совокупность норм литературного  языка, связанных со звуковым  оформлением значимых единиц: нормы  произношения звуков в разных  позициях, нормы ударения и интонации;

2) наука, которая изучает  варьирование произносительных  норм литературного языка и  вырабатывает произносительные  рекомендации (орфоэпические правила).

Различия между этими  определениями следующее: во втором понимании из области орфоэпии исключаются  те произносительные нормы, которые  связаны с действием фонетических законов: изменение произношения гласных  в безударных слогах (редукция), позиционное  оглушение / озвончение согласных и  др. К сфере орфоэпии при таком  понимании относят лишь такие  произносительные нормы, которые допускают  вариативность в литературном языке, например возможность произношения после шипящих как [а], так и [ы] ([жар́а], но [жысм'́ин]). Учебные комплексы определяют орфоэпию как науку о произношении, то есть в первом значении. Таким образом, к сфере орфоэпии, по этим комплексах, принадлежат все произносительные нормы русского языка: реализация гласных в безударных слогах, оглушение / озвончение согласных в определённых позициях, мягкость согласного перед согласным и др. Эти произносительные нормы были нами описаны выше. Из норм, допускающих вариативность произношения в одной и той же позиции, необходимо отметить следующие нормы, актуализированные в школьном курсе русского языка:

1) произношение твёрдого  и мягкого согласного перед  е  в заимствованных словах,

2) произношение в отдельных  словах сочетаний чт  и чн  как [шт] и [шн],

3) произношение звуков [ж]  и [ж'] на месте сочетаний жж, жд, зж ,

4) вариативность позиционного  смягчения согласных в отдельных  группах,

5) вариативность ударения  в отдельных словах и словоформах.

Именно такие, связанные  с произношением отдельных слов и форм слов нормы произношения являются объектом описания в орфоэпических  словарях. Дадим краткую характеристику этим произносительным нормам. Произношение твёрдого и мягкого согласного перед  е  в заимствованных словах регулируется отдельно для каждого слова этого  типа. Так, следует произносить к[р']ем, [т']ермин, му[з']ей, ши[н']ель, но фо[нэ]тика, [тэ]ннис, сви[тэ]р; в ряде слов возможно вариативное произношение, например: прог[р]есс и прог[р']есс. Произношение в отдельных словах сочетаний чт  и чн  как [шт] и [шн] также задаётся списком. Так, с [шт] произносятся слова что, чтобы , с [шн] — слова конечно, скучный , в ряде слов допустимо вариативное произношение, например, двое[ч'н']ик и двое[шн']ик, було[ч'н]ая и було[шн]ая. Как уже было сказано, в речи некоторых людей, преимущественно старшего поколения, присутствует долгий мягкий согласный звук [ж'], который произносится в отдельных словах на месте сочетаний букв жж, зж, жд : дрожжи, вожжи, езжу, дожди : [др́ож'и], [в́ож'и], [й'́эж'у], [даж'́и]. В речи людей младшего поколения на месте сочетаний жж  и зж  может произноситься звук [ж] = [жж] ([др́ожы], [й'́эжу]), на месте сочетания жд  в слове дожди  — [жд'] (таким образом, при оглушении в слове дождь  имеем варианты произношения [дощ'] и [дошт']). О вариативности позиционного смягчения в отдельных группах согласных уже шла речь при описании случаев позиционного смягчения. Обязательность позиционного смягчения в разных группах слов не одинакова. В речи всех носителей современного русского языка, как уже было сказано, последовательно происходит лишь замена [н] на [н'] перед [ч'] и [щ']: барабанчик  [бараб́ан'ч'ик], барабанщик  [бараб́ан'щ'ик]. В других группах согласных смягчения или не происходит вовсе (например, лавки [л́афк'и]), или оно представлено в речи одних носителей языка и отсутствует в речи других. При этом представленность позиционного смягчения в разных группах согласных различна. Так, в речи многих носителей происходит позиционное смягчение [с] перед [н'] и [т'], [з] перед [н'] и [д']: кость [кос'т'], песня [п'́эс'н'а], жизнь [жыз'н'], гвозди  [гв́оз'д'и], смягчение же первого согласного в сочетаниях [зв'], [дв'], [св'], [зл'], [сл'], [сй'] и некоторых других скорее исключение, чем правило (например: дверь [дв'эр'] и [д'в'эр'], съем  [сй'эм] и [с'й'эм], если  [й'́эсл'и] и [й'́эс'л'и]). Поскольку русское ударение разноместное и подвижное и в силу этого его постановка не может регулироваться едиными для всех слов правилами, постановка ударения в словах и формах слов также регулируется правилами орфоэпии. «Орфоэпический словарь русского языка» под ред. Р. И. Аванесова описывает произношение и ударение более чем 60 тысяч слов, причём из-за подвижности русского ударения в словарную статью часто включены все формы этого слова. Так, например, слово звонить в формах настоящего времени имеет ударение на окончании: звон́ишь, звон́ит . Некоторые слова имеют вариативные ударения во всех своих формах, например тв́орог и твор́ог . Другие слова могут иметь вариативные ударения в некоторых из своих форм, например: ткал́а  и тќала , кос́у и ќосу. Различия в произношении могут быть вызваны сменой орфоэпической нормы. Так, в лингвистике принято разграничивать «старшую» и «младшую» орфоэпическую норму: новое произношение постепенно вытесняет старое, но на каком-то этапе они сосуществуют, правда преимущественно в речи разных людей. Именно с сосуществованием «старшей» и «младшей» нормы связана вариативность позиционного смягчения согласных. С этим же связано различие в произношении безударных гласных, нашедшее отражение в учебных комплексах. Система описания изменения (редукции) гласных в безударных слогах в комплексах 1 и 2 отражает «младшую» норму: в безударном положении в произношении совпадают в звуке [и] после мягких согласных все гласные, различающиеся под ударением, кроме [у]: миры  [м'ир́ы], село  [с'ил́о], пятёрка [п'ит'́орка]. В безударном слоге после твёрдых шипящих [ж], [ш] и после [ц] произносится безударный гласный [ы], отражаемый на письме буквой е (ж[ы]лать, ш[ы]птать, ц[ы]на). Комплекс 3 отражает «старшую» норму: В нём сказано, что звуки [и], [ы], [у] произносятся отчётливо не только в ударных, но и в безударных слогах: м[и]ры. На месте букв е  и я  в безударных слогах после мягких согласных произносится [иэ], то есть средний между [и] и [э] звук (п[иэ]тёрка, с[иэ]ло). После твёрдых шипящих [ж], [ш] и после [ц] на месте е  произносится [ыэ] (ж[ыэ]лать, ш[ыэ]птать, ц[ыэ]на). Вариативность произношения может быть связана не только с динамическим процессом смены произносительных норм, но и с социально значимыми факторами. Так, произношение может разграничивать литературное и профессиональное употребление слова (ќомпас  и комп́ас ), нейтральный стиль и разговорную речь (тысяча  [т́ыс'ич'а] и [т́ыщ'а]), нейтральный и высокий стиль (поэт  [па́эт] и [по́эт]). Комплекс 3 предлагает производить дополнительно к фонетическому (см. далее) орфоэпический разбор , который следует производить «тогда, когда в слове возможна или допущена ошибка в произношении или ударении». Например, крас́ивее — ударение всегда на втором слоге; коне[шн]о. Орфоэпический разбор дополнительно к фонетическому необходим тогда, когда в языке возможна вариативность в произношении данной звуковой последовательности или когда произношение слова связано с частыми ошибками (например, в ударении).

28.Теория текста. Основные  понятия

Теория текста – теория изучающая любую знаковую последовательность, но прежде всего вербальный текст

          Основные св-ва текста

1.Связность (требует исследование  проблемы правильности или неправильности  построения текста)

2.Целостность (выявляет  функциональную нагрузку его  элементов)

Текст= контекст + единица

Число контекста в тексте зависит от числа составляющих его  единиц, где каждая имеет свой контекст

Различают:

1.Микроконтекст (минимальное  окружение ед., где она реализует  свое значение+ дополнительное кодирование  в виде ассоциации и коннотации [дополнительное значение, обуславливающее  специфику данного понятия в  определенном обществе])

2.Макроконтекст (позволяет установить ключевые слова текста)

Контекст бывает:

1. Лингвистический (вербальный) и экстралингвистический (невербальный)
2. Эксплицидным (выраженный) и имплицидный (как один из видов пресубпозиции)

Пресубпозиция – знания предшествующего

      Контекст  в зависимости от функций:

1. Разрешающий (снимает полисемию исследуемой ед.)[Полисемия-многозначность]
2. Поддерживающий (обеспеч. повторяемость значения ед. в тексте)[характерно для научных и технических текстов]
3. Компенсирующий (способствует адекватному восприятию смысла текста в условиях невыраженности элемента)
4. Интенсифицирующий (способствует созданию полисемии исследуемой ед. в процессе восприятия текста)

29.Концептуальная картина  мира. Когнитивная лингвистика(+КОНСПЕКТ)

Когниция – процесс  познания (термин психологии)

Когнитивная лингвистика  – раздел языкознания, изучающий  процесс познания языковыми средствами

Концепт как лингво-когнитивное  явление – единица ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знания и опыт человека

Часть концептов имеют  языковую привязку, другие концепты представлены в психике особыми ментальными  репрезентациями (схемы, образы…)

                           Типология когнитивных концептов

       По Анатолию  Бабушкину:

1. Мыслительные картинки (конкретные зрительные образы)
2. Схемы (менее детальные образы)
3. Гиперонимы (очень обобщенные образы)
4. Преймы (совокупность хранимых в памяти ассоциаций)
5. Инсайты (знания о знания о функциональной значимости предмета)
6. Сценарии (знания о сюжетном развитии событий)
7. Калейдоскопические концепты (совокупность сценариев и фреймов, связано с переживаниями и чувствами)