Развитие музыкальной культуры в Западной Беларусии (1921 - 1939 гг.)

С началом Первой мировой войны царское правительство эвакуировало Седлецкий институт в Москву, затем в Ярославль и, наконец, в Воронеж. Здесь Ширму застала революция, которую он, как и многие другие, встретил с энтузиазмом. От Белорусского национального комиссариата молодой просветитель едет в один из районов Воронежской губернии организовывать школу. Здесь Ширма преподавал литературу, педагогику, психологию, одновременно возглавлял отдел образования и культуры. Один из его учеников, будущий известный советский писатель Гавриил Троепольский, в своих воспоминаниях называет Григория Романовича «светом моей юности» [3].

В 1922 году Григорий Ширма возвращается в родную деревню. Однако польские власти не выдали ему паспорт и запретили заниматься преподавательской деятельностью после того, как он отказался записаться поляком. Ширма устроился регентом-псаломщиком собора Александра Невского в Пружанах. Он ищет и привлекает талантливых людей, организовывает концерты, включая в них и польские народные песни, чтобы не давать повода польским властям запрещать концерты (Приложение 13).

На одном из таких концертов в Пружанах побывал Бронислав Тарашкевич, известный западнобелорусский языковед и политический деятель, переводчик и публицист. Встретившись на этом концерте, они решили объединить усилия в своей национально-культурной борьбе, которая на территории Западной Белоруссии обострялась с каждым днем.

В 1925 г. польские власти разрешили композитору разрешили преподавать в начальной школе. Еще через год Григорий Ширма переезжает в Вильно. В его доме часто можно было видеть студентов, начинающих поэтов, певцов, музыкантов. Со всеми Григорий Романович щедро делился своим богатым опытом фольклориста-краеведа (с середины 1920-х годов он обошел почти всю территорию Западной Беларуси, сделав тысячи записей белоруских народных песен с мелодиями), знакомил с новинками западнобелорусской литературы, в том числе с творчеством П.Пестрака, М.Василька, М.Машары, М. Танка [14, с.29-31].

Г. Ширма работает воспитателем в интернате для мальчиков Виленской белорусской гимназии, преподает пение и вновь создает хор. Работа Ширмы в этой гимназии явилась началом его многолетней деятельности хормейстера — воспитателя большой плеяды любителей и профессионалов хорового искусства.

В 1930-е годы Г. Р. Ширма стал руководителем хора Белорусского союза студентов в Виленском университете (Приложение 14), где 18 марта 1933 г. был организован этнографический концерт. В газете «Беларуская крыніца» отмечалось, что концерт был проведен на высоком художественном уровне благодаря организаторскому таланту Г. Р. Ширмы. Большое впечатление на слушателей произвели купальские, свадебные и некоторые бытовые народные песни, которые раскрывали характерные черты белорусской национальной культуры [61, с.416].

Правительство Польши, желая продемонстрировать общественности «расцвет» культуры на присоединенной Виленщине, организовало передачу по радио концертов этого хора. Даже такие проправительственные газеты как «Наше время», вынуждены были признать, что хору Ширмы удалось показать свои артистические достижения и необычайное богатство белорусского народного музыкального творчества.

Характерно, что, Ширма никогда не становился на путь этнографизма. Составляя программы концертов своего хора, он включал в них жемчужины белорусского народного песенного творчества в хоровых обработках таких крупнейших мастеров, как Л. Гречанинов, А. Кошиц, М Гайворонский. К. Галковский. Стремясь познакомить общественность Западной Белоруссии с творчеством белорусских советских композиторов, Ширма обогащал их произведениями репертуар солистов, выступавших в концертах университетского хора.

В 1928 г. Ширма возглавил Товарищество Белорусской Школы. Во время своих поездок по Западной Беларуси он организовывал кружки ТБШ, белорусские школы, служил регентом в Виленском Кафедральном соборе.

Главной болью и радостью оставалась для него белорусская песня. Он продолжал записывать народные песни и искать талантливых исполнителей. Не имея возможности обратиться к композиторам Советской Белоруссии, Григорий Ширма находит для аранжировки белорусских народных песен замечательных музыкантов, оставшихся в Западной Беларуси. Вся эта кипучая культурная и политическая деятельность – Ширма вместе с Ф. Стацкевичем издавал журнал «Беларускі летапіс», выступал в периодической печати со статьями и рецензиями – вызывали у польских властей пристальное внимание к Г.Ширме. Дважды (в 1930-м и в 1933-м гг.) его арестовывали [3].

Но и после освобождения он продолжает вести активную культурно-просветительную работу: работает в ТБШ, устраивает спектакли и концерты с белорусским репертуаром, читает лекции, причем не только в таких крупных городах, как Вильно, Белосток, но и в самых отдаленных, «заброшенных» населенных пунктах Западной Белоруссии, как например, Будслав.

Нотные издания Григория Ширмы в межвоенный период стали итогом сотрудничества со многими композиторами, которые в своем творчестве использовали белорусскую музыку. Первым был издан сборник «Беларускія народныя песні» (Вильно, 1929 г.), в который вошли 34 обработки для хора белорусских песен, записанные преимущественно Ширмой и обработанных по его инициативе К. Галковским, М. Анцевым и Ф. Владимирским. Позже, в 1932, 1933, 1936 - 1938 гг., в разных номерах “Летапісу ТБШ” Ширма сделал публикации обработок К. Галковского, А. Гречанинова, А. Кошица, Ф. Владимирского, А. Никольского, Н. Гайворонского [12, с.123].

Вильно, как главный культурный центр Западной Беларуси в 1920-е гг., стал местом знакомства и творческого сотрудничества многих музыкальных деятелей. Тут действовала Виленская белорусская гимназия, Виленский музей имени Ивана Луцкевича, многочисленные общественные организации, издавались сотни газет, книг, журналов. В своей статье “Мастацкая песня ў Заходняй Беларусі” в подзаголовке “Беларускія гарманізацыі і свабодная творчасць Галкоўскага” Григорий Ширма отметил деятельность Виленской Белорусской гимназии, в которой зародилась культура белорусской народной песни. Эта статья была напечатана в журнале «Маладая Беларусь» в 1936 г. В ней Ширма писал: «В Виленской Белорусской гимназии еще в 1926 г. господствовала песня-примитив, песня с большими изъянами со стороны законов гармонии. Народный репертуар школьного хора не поднимался выше бедных гармонизаций Теравского. На таком мелком фундаменте строить музыкально-национальное образование молодежи было невозможно. Оставался один путь – обратиться к народным источникам, из которых и по сегодняшнее время можно черпать интересные и богатые мелодии. Но к этому народному мелосу надо было дать необходимую художественную оправу. И вот за это дело, за эту разработку взялся К. Галковский» [44, с.5].

Типичный представитель виленской интеллигенции, композитор и педагог, К. Галковский всю свою жизнь отдал музыкальному искусству, развитию как литовской, так и белорусской музыки.

Константин Галковский (Приложение 7) родился в Вильно 16 июня 1875 г. Здесь же он получил среднее образование. В Петербургской консерватории К. Галковский был учеником таких великих российских классиков, как Римский-Корсаков, Глазунов и Лядов. За дипломную работу (опера «Цыганы») в 1908 г. молодой композитор был награжден педагогическим советом консерватории золотой медалью [40, с.7]. В 1909 г. Галковский вернулся в Вильно. В это время там развернулось белорусское национально-возрожденческое движение. Музыкальной же жизнью в Вильно руководили фактически два композитора: Раговский и Галковский. Галковский организовал симфонический оркестр, работал в музыкальной школе, интересовался белорусским и литовским песенным фольклором, гармонизовал русские, польские и еврейские песни.

В Польском государстве в межвоенный период у композитора, как и у многих других представителей национальных меньшинств, возможности работы в сфере искусства были ограничены. В это время Галковский в основном занимался педагогической деятельностью, преподавая музыку в литовской и белорусской гимназиях. Он работал органистом в костеле реформатов-евангелистов на улице Завальной в Вильно, вблизи которого проживала семья музыканта. Его дом посещали Максим Танк и Григорий Ширма, отзываясь о нем как об интересном человеке и отличном преподавателе.

Работая в Виленской белорусской гимназии, Галковский тесно сотрудничал с ее администрацией. Инспектор гимназии С. Павлович горячо поддерживал развитие белорусской народной песни. А первые гармонизации Галковского для небольшого смешанного хора внесли высокий артистизм и показали народную песню с совсем другой стороны. Так, в 1928 г. в гимназии проходил концерт славянской песни К. Галковский прочитал присутствующим вступительную лекцию. Концерт показал, что белорусская народная песня не только может конкурировать с песнями других народов, но и имеет свою привлекательность и мелодичность [44, с.12].

Приход Галковского в белорусскую музыку оказался полезным для нее, он сразу вывел ее из рамок примитива. С 1928 по 1938 гг. композитор гармонизовал 54 песни для небольшого смешанного хора, 17 – для большого, 3 – для женского, написал две народные сюиты «Дуда» и «Каханне». Белорусская пресса - журналы “Калоссе”, “Студэнцкая думка”, “Шлях моладзі” и др., в своей хронике отмечала роль композитора в развитии национальной музыки. В «Калоссе» (№3 за 1938 г.) указывалось, что виленский композитор, профессор К. Галковский гармонизовал такие белорусские народные песни, как “А ў полі дуб, дуб”, “Мур мураваны”, “Беларуская полька” и песню-арию “Ой, плылі гусёлкі” [44, с.14].

Любовь к музыке и белорусской песне сблизила его с Григорием Ширмой, который привлек Галковского к дальнейшей работе над белорусскими мелодиями [63, с.10]. В уже упомянутой статье “Мастацкая песня ў Заходняй Беларусі” Г. Ширма писал: “Владея досконально всеми формами гармонии, композитор широко применяет их к нашим мелодиям, всесторонне выявляет глубокую красоту народной песни. Богатые модуляцией, легкие переходы с мажорного в минорный лад и наоборот, передача мелодической темы голоса другому в зависимости от того, какие слова она иллюстрирует, причем основная мелодия всегда остается, - все это составляет то богатство мелодических обработок, которые так выгодно выделяют Галковского среди других композиторов. Некоторые песни – это просто симфонии в миниатюре. Действительно, по-другому и нельзя назвать такую песню , как, например, “Дык хто, дык хто на цёмным лесе блукае” – свадебная песня сироты оставляет необычно сильное и очаровательное впечатление. К циклу таких обработок, кроме “Дуды” и “Кахання”, необходимо причислить “Чорныя вочкі, пара спаць” – для соло и хора, “А ў гаспадара!”, “Ходзіць пава па вуліцы” – для смешанного хора, “Ой, белая бярозанька” – для мужского хора и много других” [44, с.16].

В 1936 г. К. Галковскому посчастливилось встретиться и работать аккомпониатором на концертах белорусского певца М. Забейды-Сумицкого в Вильно в 1936, 1937 и 1938 гг.

Однако композитор не останавливался только на аранжировке народных песен. Его свободное творчество состоит из пяти романсов, трех дуэтов и одного вокального квартета, сюиты “Песні віленчукоў”, которые основывались, прежде всего, на белорусском, а также литовском песенном фольклоре.

Еще одним важным фактором творчества К. Галковского как композитора Западной Беларуси стало написание им романсов на стихи белорусских поэтов. В 1920 - 1930 гг. К. Галковский посещал литературные вечера на квартире Антона Неканды-Трепки, где встречался с литературными деятелями различных поколений, среди которых были М. Богданович, М. Танк, Н. Арсеньева (Приложение 15). К. Галковский первым в Западной Беларуси написал музыку к стихам Я. Купалы, Я. Коласа, М. Танка. Для одного голоса композитором была написана музыка на стихи “Выйдзі спаткаці вясну” и “Абнімі ты мяне, маладая” Я. Купалы, “Лугам, лугам зеляненькім” и “Ці грэх цябе любіць” Ясакара, “Адна, ізноў адна” Буйло, дуэты  - “Як у лесе зацвіталі”, “Тры сыны” Купалы и другие. Романсы композитора были оценены и признаны за границей, переведены на польский, русский и чешский языки.

Народная песня была основой для творчества и многих других композиторов и музыкантов Западной Беларуси. К ним относится почти забытый белорусский композитор, хоровой дирижер, музыкальный деятель, педагог, заслуженный работник культуры Беларуси Антон Михайлович Волынчик (1896–1985) (Приложение 8). Он родился в деревне Милькановичи Слонимского уезда Гродненской губернии в семье церковного регента, поэтому церковное пение сопровождало его с самого рождения. В 1910 г. А. Волынчик закончил Жировичское духовное училище, где научился хорошо играть на скрипке, в 1914 г. Литовскую духовную семинарию, где всей душой отдавался церковному песнопению. Затем Антон Волынчик занимался на двухгодичных учительских курсах в Гродно, брал уроки музыки у композитора Баньковского. С началом первой мировой войны он был призван в царскую армию и отправлен на фронт. В 1917 г. Волынчик был демобилизован и некоторое время работал учителем начальной школы в селе Солнцево Курской губернии, после чего перебрался в Белоруссию и поступил на работу в Гомельское губернское управление Красного Креста. Здесь, на Гомельщине, он продолжил свое музыкальное образование за курс консерватории у профессора А. А. Егорова. В 1919 г. он вернулся на родину. А. Волынчик становится преподавателем пения и музыки в Лунинецком железнодорожном реальном училище [65,с.156].

Работа в Лунинце – время активной музыкально-образовательной деятельности Антона Волынчика, считавшего своим долгом помочь белорусской молодежи присоединиться к миру национальной музыки. Эту же работу он продолжил и в Клецкой белорусской гимназии в Несвижском повете, открытой в 1923 г. в Несвиже и перемещенной через год в Клецк. Дирекция гимназии много внимания уделяла музыке и пению. Здесь действовали литературный и драматический кружки, а также струнный оркестр и хор под руководством уже известного в то время композитора Антона Волынчика. На многих концертах хор исполнял написанные им песни, которые переплетались с декламациями патриотических стихов белорусских поэтов. А учителя Клецкой гимназии часто отмечали, как умело руководил он ученическим хором и тот авторитет композитора, которым он пользовался среди белорусского населения [74, с.16]. Время работы в Клецке явилось важной ступенью в формировании музыкально-педагогического мастерства А. М. Волынчика [68, с.7].