Христианство

В научной литературе к настоящему времени обосновано суждение, согласно которому стержнем и содержанием языческого реформирования князя Владимира в 80-е годы Х в. являлось провозглашение княжеско-дружинного бога-покровителя Перуна общегосударственным “богом богов”, верховным божеством страны, в чем проявилась ее ярко выраженная монотеистическая направленность, что сама эта реформа не являлась маргинальным и малозначимым эпизодом кануна крещения Руси, но представляла собой продуманную политическую и идеологическую акцию, призванную решать задачи общегосударственного масштаба [4].

Г.Г. Литаврин и Б.Н. Флоря отмечали, что проблема выбора перед правителями центральноевропейских и балканских стран, состояла не в предпочтении той или иной новой религии, а в выборе между двумя главными христианскими религиозными центрами, т.е. в выборе между Римом и Константинополем [26, c. 96].

Большинство соседствовавших  с Русью государств исповедовали монотеистические религии — христианство (Византия, Германия, Моравия, Дунайская  Болгария), ислам (Халифат, Волжская Булгария), иудаизм (Хазария). На первое место закономерно претендовало христианство, признанное преимущественным большинством стран, с которыми Русь имела самые тесные отношения: с Византией, выступавшей в роли главного контрагента Киевской державы; славянскими странами — Болгарией, Моравией, Чехией, Польшей, Хорватией, Сербией; Германией, именно в это время приобретшей статус империи. С другой стороны, христианство уже довольно глубоко укоренилось в самой Руси; христианами были бабушка Владимира Ольга, возможно, дед Игорь и братья Ярополк и Олег. Заняв в ходе междоусобной борьбы за киевский престол антихристианскую позицию, Владимир поставил себя во враждебные отношения с киевской иерархией. Дальнейшие его мероприятия в сфере религиозной жизни — основание нового языческого пантеона, антихристианский террор, человеческие жертвоприношения — углубляли и без того достаточно острый конфликт [3, c. 241].

Изложенное летописное повествование о крещении представляет собой типичную церковную легенду. Владимиру не было необходимости создавать новую епископию или архиепископию. Сложная борьба христианства и язычества в период 882—988 гг. так или иначе отразилась на положении русской кафедры. Периоды подъема чередовались с периодами упадка. Не исключено, что в определенные промежутки времени русская кафедра оставалась незанятой. Исходя из летописных сообщений, можно прийти к выводу, что у Владимира Святославича и после принятия христианства сохранились напряженные отношения с киевской иерархией. Став христианином, Владимир доверял церковные дела не митрополиту, а Анастасу Корсунянину, считая его фактическим руководителем русской церкви.

Становление организационной структуры христианской церкви и ее взаимоотношение с государством

Первоначальная политическая и организационная структура древнерусской церкви возникла значительно раньше 1037 г − отмеченного летописью времени закладки существующего киевского Софийского собора, считающегося по традиции датой возникновения митрополии. Изучение византийского Перечня митрополий около 1087 г., хорошо информированного источника, показывает, что митрополия «Росиас» была основана после 969−970 и до 997 г. Возможно, что это произошло в 996 г. или летом 995 г . Анализ других сообщений позволяет считать, что до 1037 г. в Киеве существовал другой кафедральный храм Софии, возможно первоначально деревянный. Известна печать с греческой легендой «Богородица, помоги Иоанну, митрополиту России», которая может принадлежать главе древнерусской церкви, упоминаемому в начале киевского княжения Ярослава Мудрого [57, c. 106].

Существование митрополии предполагало право на самостоятельную церковно-административную деятельность во внутренних делах своей епархии, право на учреждение епископских кафедр и рукоположения для них епископов и в то же время непосредственное подчинение ее Константинопольской патриархии и императору. Русская митрополия делилась на епископии, которые соответствовали структуре светской власти. В начале XI века образовались епископии в Новгороде, Чернигове, Переяславле. В церковных источниках, русских и польских, неоднократно появлялись намеки на наличие в Полоцке и в Турове епископий, созданных самим Владимиром.

Принята считать, что  первая в Беларуси епархия была создана в Полоцке правдоподобно в 992 г., при князе Изяславе, хотя первым точно известным из летаписи полоцким владыком стал епископ Мина, предназначенный на кафедру в 1105 г. Второй на территории Беларуси была Туровская епархия, основанная в 1005 г. Ее первым владыком источники называют епископа Фому [43].

Границы епархий тогда совподали с границами княжеств. Полоцкое охватывало земли в бассейне Двины и Березины, к Туровской в начала ХII в. принадлежали Пинск, Брест, Нобель,  Дубровица, Слуцк, Копысь, Городок, а также понемонские города Новогрудок, Волковыск и Гродно. Восточная часть Полесья входила в Киевские, земли по левому берегу реки Сож - в Черниговскую, а Верхнее Поднепровье - в Смоленскую епархии [43, 45].

Во второй половине XI века была создана  епископия во Владимире-Волынском. В течение XII − первой половины XIII в. структура церковной организации продолжала развиваться: появились епископии в Смоленске, Галиче, в самом конце XII в. − в Рязани, в начале XIII в. с политическим усилением Владимиро-Суздальского княжества оно получило особую епархию, выделившуюся из Ростовской (1214). Епископии были открыты также в Юго-Западной Руси, в Перемышле и Угровске. Были перенесены на новое место или закрыты некоторые другие кафедры [7, 10, 54].

Начало феодальной раздробленности  на Руси и установление после смерти Ярослава триумвирата князей: Изяслава в Киеве, Святослава в Чернигове и Всеволода в Переяславле − привели к возникновению наряду с Киевской двух новых митрополий − Черниговской и Переяславской. Известны Неофит, митрополит черниговский в 1072 г., и два переяславских митрополита − Леонтий, автор послания об опресноках, и Ефрем, освящавший кафедральную церковь Михаила Архангела. Кроме того, упоминание черниговской митрополичьей кафедры содержится в Перечне таких кафедр 80-х гг. XI в. Одна из этих епархий с митрополитом во главе включала огромное Черниговское княжество, охватывавшее пространство от Чернигова на западе до Рязани и Мурома на востоке, т.е. землю вятичей; другая служила интересам переяславского князя, бывшего господином также в Суздальском и Белозерском краях, ей подчинялся и Смоленск [38, c. 125; 53, c. 131].

Создание двух новых  митрополий на Руси было значительным политическим успехом сыновей Ярослава, навстречу требованиям которых  пошел Константинополь. Изменение  в соотношении сил основных политических деятелей Руси после смерти Святослава в 1076 г. сделало раздробление церковной власти излишним и не отвечавшим интересам княжеской власти. Традиционные связи Всеволода с Византией помогли ему, когда он стал киевским князем, объединить церковное управление на Руси в руках подвластного ему митрополита [38, c. 128].

Попытка создания на Руси наряду с Киевской митрополией другой, противопоставленной ей, была предпринята  князем Андреем Боголюбским в 60-х  гг. XII в. Однако эта попытка не удалась. Политика владимирского князя, стремившегося  к объединению Руси и действовавшего в тесной связи с местным церковником, кандидатом в митрополиты, и не могла получить одобрения и признания со стороны императора и патриарха.

Среди русских епископских  кафедр XII − начала XIII в. только новгородская получила титул архиепископии. Возникновение этого института можно, вероятно, связывать с деятельностью владыки Ивана Попьяна (1110−1130), который называется архиепископом в летописных сообщениях о его деятельности. С этим владыкой связана попытка получения новгородской кафедрой автокефалии, нашедшая выражение в изображении и надписи на его печати. Судя по вынужденному уходу архиепископа с кафедры, замене его присланным из Киева Нифонтом и запрету его поминания, эта попытка оказалась неудачной. Начиная с наследника Нифонта Аркадия (1156), новгородские иерархи избирались на месте, а не назначались из Киева, но митрополит сохранял право их хиротонии. Титул архиепископа на Руси в это время значительно отличался от принятого в константинопольской церкви титула автокефального архиепископа, где он давался кафедре, непосредственно подчиненной патриарху, а не местному митрополиту [39, c. 136].

Образованием новых епархий (епископий) усиливало влияние местных князей на церковь, ослаблялась власть киевского митрополита, князья настойчиво домогались назначения желательных им кандидатов на епископство в своих землях и нередко имели в этом успех. В Ипатьевской летописи встречаются сообщения следующего характера: митрополит "постави Мину Полотьску" (1105), "поставиша епископа Козму" (1143). В 1183 г. митрополит "посла" в Полоцк грека Николу вместо умершего Дионисия. Отсюда следует, что в Полоцкий епископ назначался киевским митрополитом. Считаемая кандидатура согласовывалась с полоцким князем, а затем, достоверно, должна была быть одобрена полоцким вечам [31].

В Турове в XII в. были православные епископы грек Игнатий (1137), Иаким (поставленный в 1144 г.), Кирилл (около 1169 г.), Лаврентий (названный в летописи под 1182 г.). С их наиболее известный Кирилл Туровский [38].

Дробление Киевской Руси, которое началось во второй половине XI в., определяла и дробление церковной организации. Епархии все более обособлялись от митрополии. Культовое единство восточнославянской церкви сохранялась. Но христианский культ начал приобретать своеобразные черты в разных местах Восточной Европы. Киевский митрополит оставался "первопристольником" среди славянских архиереев. Он устанавливал епископов на кафедры, первоначально сам выбирал кандидатов из греков, которые приезжали на Русь, а изредка и со славянских монахов. Позже избрание кандидата стала правам местной светской власти [39, c. 200].

Хотя принятие христианства из Византии не привело к политическому  и даже в полное мере религиозному подчинению ей Руси, но епископы, а затем  митрополиты, как правило, до XIII в. были греками, однако они полностью зависели от киевского князя. С обособлением отдельных княжеств каждый князь стремился к тому, чтобы его столица имела своего епископа [51, c. 212].

Епископ был в своей епархии высшим представителем церкви. Ему принадлежало право проповеди и наблюдения за произнесениями священников. Он имел право готовить все богослужебные акты, назначать священников. Епископ был главным начальникам всех церковных учреждений и всего духовенства его епархии. Епископами могли быть только особы, постриженные в монахи. Если кандидат в епископы происходил из "белого" духовенства и был женат, то его жена должна была уйти в отдаленный монастырь. Низшей церковной ячейкой был приход, центрам которого являлось церковное построение. Церкви строились на средства епископов, князей или других богатых людей (бояр, купцов).

В источниках встречаются  только обрывочные сведения про число  храмов в крупных городах, прежде всего в Киеве. Да, по данным летописи, в 1017 г. (через 30 годов после крещения) в Киеве "сгорело к 700 церквей". Почти столько же храмов ("около 600") сгорела в Киеве под время пожара в 1124 г.18 [36]. Несомненно, большая часть этих "церквей" - домовые молельни и часовни. Факт существования в столице государства уже в первом столетии после крещения примерно 200 приходских храмов дает основания допустить наличие соответствующего количества храмов и в других городах: от нескольких красненьких в столицах княжеств, к 1-2 в более мелких административных центрах [2].

В XI-XIII вв. сам факт основания, и тем более дальнейшее функционирование храма (как и его миссионерская деятельность) были непосредственно связанный с конкретным населенным пунктом. "Городами" для авторов летописей были все населенные пункты, что имели укрепления. Все населенные пункты на территории современной Беларуси, которые упоминаются в письменных источниках XI-XIII вв., были административными центрами разного уровню и тем самым потенциальными центрами христианизации в границах тогдашней Полоцкой, Туровской, частично - Смоленской, Черниговской и Владимиро-Волынской епархий [2].

По мнению А.Рапава, основанным на анализе общеисторической ситуации в этом регионе и на свидетельствах местных предоставлений, именно Заславье, а не Полоцк, был "найдревнейшим христианским центрам Полоцкой земли" [39, c. 196]. Именно эти три населенные пункты - на полночи, в центры и на юга современной Беларуси - надо считать первыми и основными центрами христианизации территории уже на границе X-XI вв, т.е. на начальном этапе рассматриваемого процесса.

Впредь такими центрами закономерно становились и те населенные пункты, которые в письменных источниках XI-XIII вв. выступают в качества центров удельных княжеств или называются "городами". Этот Брест, Витебск, Менск, Логойск, Пинск, Друцк, Слуцк, Гродно, Рогачев, Борисов, Брагин, Мстиславль, Новогрудок, Слоним, Волковыск, Кобрин и др. Остальные населенные пункты, упомянутые в 1130-1150-х г. (Пропойск, Кричев, Гомель, Брагин, Мозырь, Мстиславль и Чечерск), в 1214 г. (Речица) и в 1250-1280-х г. (Новогрудок, Слоним, Волковыск, Капыль, Каменец, Кобрин), можно уже из большей уверенностью отождествлять с "центрами христианизации" именно этого периода, т.е. середины XII - 2-й половины XIII вв [2]. К этой же группы присоединяются Браслав, Давид-Городок и Свислочь - три "города", возникновение которых датируется XI-XII вв., а также основанный не позже чем в 2-й половине XIII в. Лавришавский монастырь под Новогрудком.

Традиционная летописная формулировка "крещение Руси" словно имеет в виду не всеобщий, единомоментный, и скорей даже символический акт, хотя все понимают, что это был сложный и многогранный процесс, который сочетал в себе целая шеренга факторов - духовных, идеологических, социально-культурных, экономичных, правовых. Вместе из тем, часто вне внимания остается то обстоятельство, что основой этого процесса являлась практика (когда и не ежедневная, то достаточно регулярная), похожая к той, которая позже получила название миссионерской деятельности.

Вопрос о времени  возникновения земельной собственности духовенства вызвал противоречивые суждения еще в дореволюционной историографии. Согласно М. Горчакову, «самые первые христианские русские князья, св. Владимир и Ярослав, предоставили митрополиту всея России право владеть земельными имуществами» [53, c. 145]. Идеи М. Горчакова разделял крупнейший специалист по истории русской православной церкви Е.Голубинский [7]. Б. Д. Греков считал, что «церковь на Руси с момента своей организации, начинает владеть недвижимым имуществом» [9, c. 213].