Белое движение: идеология, организация, проблемы и противоречия деятельности

Порядок управления на местах в период 1918 - 1919 гг. отражал все тот же принцип преобладания исполнительных структур власти, бюрократии над представительными органами местного самоуправления. В Сибири центральная власть опиралась на управляющих губерниями, подотчетных Министерству внутренних дел, хотя органы местного самоуправления, кооперативные союзы имели большую хозяйственную самостоятельность. Казачьи войска Сибири, Дальнего Востока и Урала сохраняли свое автономное управление.⁷

На белом  Юге практиковалось введение так  называемого областного устройства. Новые административно-территориальные  образования - «области» - объединяли несколько губерний, близких территориально и сходных по экономическому и национальному укладу. В течение 1919г. было учреждено три таких области - Новороссийская, Киевская и Харьковская, а также Тереке-Дагестанский край со статусом области. Каждая «область» управлялась Главноначальствующим с полномочиями, во многом аналогичными Главкому ВСЮР, но, конечно, в пределах своей области. При Главноначальствующем создавался Областной совет, куда входили как, представители губернской и уездной администрации, так и деятели земского и городского самоуправлений. «Областное устройство» предполагалось: постепенно распространить на всю территорию России.⁸

Губернская  администрация в составе Советов  при губернаторе имела представителей местного самоуправления. На уездном  же уровне вся власть сосредоточивалась  у начальника уезда. В селах и  волостях власть передавалась органам  сельского управления, волостным  старшинам и сельским старостам, деятельность которых контролировалась начальником уезда или уездным  комендантом (в прифронтовой полосе). Волостное земство, избранное по законам Временного правительства в 1917 г., не восстанавливалось, ликвидировались и все органы советской власти.

Белой администрации  остро не хватало опытных чиновников, хотя в назначения на основные должности  им всегда отдавалось предпочтение перед  «общественными деятелями», выдвинувшимися лишь благодаря своему «политическому прошлому». Многие представители «общественности» и сами не стремились работать в  реакционной, как им казалось, системе  государственного управления, уклонялись от сотрудничества с «бюрократией». Эти недостатки местной власти, а  вовсе не ее «недемократичность»  явились причиной слабости белого тыла.⁹

С другой стороны, неустойчивость белого фронта не давала местным властям гарантий стабильной, эффективной работы. В  ряде районов Юга и Сибири, в  условиях развернувшегося повстанческого движения власть на местах зачастую либо вообще отсутствовала, либо старалась  не проявлять себя, поскольку это  грозило конфликтами с местным  населением. Более стабильной была власть краевых правительств.

На формирование политического курса белых правительств в значительной степени влияла быстротечность событий, резкие перемены положения, как на фронте, так и в тылу.

Политическая  жизнь последних белых режимов  характерна стремлением к укреплению принципа военной диктатуры. Сокращение занимаемой территории, отход от борьбы многих политических групп и партий, считавших Белое движение уже  безнадежно проигравшим, сужение в  сравнении с 1919 г. масштабов борьбы за власть - все это приводило к усилению единоличной роли белых вождей, будь то генерал Врангель, атаман Семенов, барон Унгерн или генерал Дитерихс. Но проведение демократических преобразований в условиях неограниченной единоличной власти, исключающей политическую борьбу («левая политика правыми руками»), становилось невозможным, так как для реализации «новой» политики у белых режимов уже не оставалось ни времени, ни сил, ни пространства.

Стихия  гражданской войны исключала  для белых возможность основательной  проработки и реализации экономических  планов и программ. Тем не менее  следует признать, что политика белых  правительств неизбежно обращалась к поиску наиболее действенных, эффективных  путей стимулирования сельского  хозяйства, промышленности, транспорта и торговли, к обеспечению и  расширению социальной опоры в борьбе с большевизмом.

С серьезными трудностями сталкивались белые  правительства также в решении  задач хозяйственного и продовольственного обеспечения своего тыла. Ни декларированная  деникинским и колчаковским правительствами  «свобода рынка», ни отмена хлебной  монополии, введенной еще в 1917 г., не способствовали несмотря на высокий  урожай 1919 г. преодолению разницы  цен на промышленные товары и продовольствие. Крестьянин придерживал зерно и  другие продукты, ожидая более выгодную рыночную конъюнктуру. В Ростове-на-Дону, например, в ноябре 1919 г. цена аршина ситца составляла 120 руб., пуд сортового  железа стоил 200 руб., тогда как пуд  пшеницы - всего 90 рублей. Для снабжения фронта и тыла деникинское правительство вынуждено было ввести так называемый военный сбор (обязательную поставку 5 пуд. зерна или зернофуража с каждой засеянной крестьянами десятины). Однако в условиях отсутствия хозяйственной стабильности и необходимого доверия к власти закупочные цены «повинностного хлеба» оказывались ниже рыночных в 5-10 раз, поэтому белым оставалось рассчитывать только на принудительный характер поставок.¹⁰

Еще в  конце 1918 - начале 1919 г. белые правительства, провозглашавшие в своих декларациях и приказах полную свободу рынка, были вынуждены отказаться от политики «фритредерства» и вводить определенные ограничения. В частности в мае 1919 г. в Сибири и в ноябре 1919 г. на Юге были приняты законы об уголовной ответственности за спекуляцию.¹¹ Подобного рода вмешательство государства в экономику предпринималось и позже - это касается введения на Юге и в Сибири многочисленных косвенных налогов, акцизов, государственной монополии на соль, сахар и т.д. Но такие меры не давали ощутимого эффекта и зачастую ограничивались лишь призывами к «единству фронта и тыла» и угрозами спекулянтам.

Тяжелым было положение промышленности в  районах, занятых белыми. В Донбассе на ряде шахт к августу 1919г. среднемесячная добыча угля упала по сравнению с  довоенным уровнем на 85%. Практически  не удалось добиться подъема производства на уральских заводах. Оживление  промышленности в обстановке товарного  дефицита, спекуляции, безудержного роста  цен и инфляции было невозможно без  значительной государственной поддержки, на что у белых правительств не было необходимых сил и средств.

В исследовании Белого движения важно особо выделить взаимоотношения белых режимов  с «союзниками» - странами Антанты и другими государствами. В советской историографии утверждалось мнение, что Белое движение полностью зависело от поддержки иностранных государств, и даже разделение Белого движения на этапы определялось порядковой нумерацией «походов Антанты». В обоснование этого приводились «данные» о внушительных размерах финансовой и военной помощи белым, делался вывод об «антинародном», определяемом Антантой характере Белого движения. В действительности масштабы иностранной поддержки Белого движения были весьма скромными, и не они определяли содержание и динамику белой борьбы.

Так, ввод «союзных» войск в Архангельск (август 1918 г.) имел целью, как провозглашалось  официально, «охрану складов иностранного военного снаряжения и техники» в  связи с опасением, что они  могут попасть в руки немцев, с  которыми Советская Россия заключила  к этому времени мир. Ввод войск был согласован с Мурманским краевым советом. Верховное правление Северной области в декларации от 20 июля 1918г. заявило о «полной поддержке России Англией, Францией и Америкой». Скоро, однако, цели интервенции изменились и вместо охраны военного имущества главным намерением «союзников» становится установление контроля над самими белыми режимами. Так, Северо-западное правительство было образовано в мае 1919г. фактически под прямым давлением англичан. Помощь продовольствием, снаряжением и медикаментами оказывалась различными международными обществами и организациями, подобными «Русско-британскому братству», «Красному кресту» и т.д.¹²

Поддерживая то или иное белое правительство, «союзники» всегда исходили исключительно  из своих собственных внешнеполитических интересов. К середине 1919г., после  окончания мировой войны, масштабы их «помощи» ставились в прямую зависимость  от военных успехов белых армий. После же очередного провала наступления  белых в конце 1919г. правительство  Д. Ллойд-Джорджа, вопреки требованиям  военного министра У. Черчилля, предпочло  отказаться от поддержки «бесперспективного»  Белого движения.¹³ А от генерала Врангеля, сменившего Деникина на посту главкома ВСЮР, английские представители в Константинополе в ультимативной форме потребовали прекращения борьбы с советской властью. Прямого участия в вооруженных столкновениях с войсками красных «союзники» избегали и практически не принимали. Тем не менее их участие в российской «смуте» давало большевикам повод обвинять своих противников в предательстве национальных интересов и отсутствии патриотизма. Последний период Белого движения (1920—1922 гг.) практически полностью прошел без поддержки со стороны «союзников». Лишь два государства — Франция, предполагавшая создание своего рода «буфера» против Советской России из стран так называемой Малой Антанты (Польши, Чехословакии, Румынии), и Японии, исходившая из собственных экономических и территориальных интересов на Дальнем Востоке, еще продолжали сотрудничать с белыми правительствами.

Сами  же фронтовики - солдаты и офицеры белых армий - оценивали поддержку «союзников» негативно, в связи с тем, что большая часть иностранного вооружения и обмундирования оставалась на складах, в портах, а до фронта доходила малая их часть, да и то несвоевременно.

Слабости  белого тыла были также следствием пассивного отношения части городской  интеллигенции и чиновничества  к участию в работе управленческих и других административных структур, создававшихся белыми властями. Наличие «внутренних» фронтов (конфликты с казачеством, особенно на Кубани, выступления националистов, на Украине и Северном Кавказе, крестьянские восстания, партизанские и подпольно-подрывные действия) также было в числе основных факторов, ослаблявших вооруженную борьбу Белого движения.

2.2. Белая армия в эмиграции

Белая эмиграция, которая с 1919-го года приняла массовый характер, сформировалась в ходе нескольких этапов. Первый этап связан с эвакуацией Вооруженных Сил Юга России генерал-лейтенанта А.И. Деникина из Новороссийска в  феврале 1920-го года. Второй этап - с уходом Русской Армии генерал-лейтенанта барона П.Н. Врангеля из Крыма в ноябре 1920-го года, третий - с поражением войск  адмирала А.В. Колчака и эвакуацией японской армии из Приморья в 1920-1921-х  годах.¹⁴

После эвакуации  Крыма остатки Русской Армии  были размещены в Турции, где генерал  П.Н. Врангель, его штаб и старшие  начальники получили возможность восстановить ее как боевую силу. Ключевой задачей  командования стало, во-первых, добиться от союзников по Антанте материальной помощи в необходимых размерах, во-вторых, парировать все их попытки разоружить и распустить армию и, в-третьих, дезорганизованные и деморализованные поражениями и эвакуацией части в кратчайший срок реорганизовать и привести в порядок, восстановив дисциплину и боевой дух.

Юридическое положение Русской Армии и  военных союзов было сложным: законодательство Франции, Польши и ряда других стран, на территории которых они располагались, не допускало существование каких-либо иностранных организаций, "имеющих  вид устроенных по военному образцу  соединений". Державы Антанты  стремились превратить отступившую, но сохранившую свой боевой настрой  и организованность русскую армию  в сообщество эмигрантов. "Ещё  сильнее, чем физические лишения, давила нас полная политическая бесправность. Никто не был гарантирован от произвола  любого агента власти каждой из держав Антанты. Даже турки, которые сами находились под режимом произвола оккупационных  властей, по отношению к нам руководствовались  правом сильного" - писал Н.В. Савич, ответственный за финансы сотрудник  Врангеля. Именно поэтому Врангель принимает решение о переводе своих войск в славянские страны.

Весной 1921-го года барон П.Н. Врангель обратился  к болгарскому и югославскому правительствам с запросом о возможности  расселения личного состава Русской  Армии в Югославию. Частям было обещано  содержание за счет казны, включавшее в себя паёк и небольшое жалование.1 сентября 1924-го года П.Н. Врангель издал  приказ об образовании Русского Общевоинского Союза (РОВС). В него включались все части, а также военные общества и союзы, которые приняли приказ к исполнению. Внутренняя структура отдельных воинских подразделений сохранялась в неприкосновенности. Сам же РОВС выступал в роли объединяющей и руководящей организации. Его главой стал Главнокомандующий, общее управление делами РОВС сосредотачивалось в штабе Врангеля. С этого момента можно говорить о превращении Русской Армии в эмигрантскую воинскую организацию. Русский Общевоинский Союз стал законным преемником Белой армии. Об этом можно говорить, ссылаясь на мнение его создателей: "Образование POBCа подготавливает возможность на случай необходимости, под давлением общей политической обстановки, принять Русской армии новую форму бытия в виде воинских союзов". Эта "форма бытия" позволяла выполнять главную задачу военного командования в эмиграции - сохранение имеющихся и воспитание новых кадров армии.

Вывод:

Белая армия  при расширении захваченной территории начали испытывать нехватку продовольствия, обмундирования, оружия и боеприпасов, квалифицированных офицерских кадров и обученных солдат. Пополнение армии  происходило при насильственном наборе крестьян на захваченных территориях  и среди пленных. Это снижало эффективность Белой армии, подразделения, сформированные из таких солдат, зачастую сбегали или сдавались в плен при первом удобном случае.

После поражения  Белой армии в эмиграции еще  долгие годы продолжалось Белое движение. Создавались Белые организации  на территории Турции и некоторых  городах Европы. Они пытались снова  начать борьбу, но такие бунты быстро подавлялись, а организаторы уничтожались.

В годы репрессий  Советами были уничтожены многие офицеры, имеющие какое либо отношение к Белому движению.

Заключение

В результате жесткого противостояния белое движение потерпело сокрушительное поражение. Сейчас можно указать множество  причин поражения белого движения.

Одной из причин поражения белого движения можно  назвать и его разрозненность, стремление каждого из руководителей  движения действовать самостоятельно. Несмотря на то, что формально главой всего белого движения был "Верховный  правитель России", Александр  Васильевич Колчак, на практике дело обстояло не так. Особенно сложные отношения  были между Донским казачеством  и руководством Добровольческой  армии, в частности с генералом  Деникиным.