Правовая мудрость
органична красоте (эстетике) правосознания.
Мудрость сама по себе уже
является внутренней (духовной) красотой,
но в союзе с эстетическими
идеалами, образами, чувствами она
приобретает неповторимый интеллектуальный
блеск.
Красота правосознания
наиболее ярко проявляется в
четких, предельно ясных, лаконичных,
отвечающих правовой логике правовых
понятиях, идеях, принципах, доктринах,
источниках права, правовых поступках.
На психологическом
уровне эстетика правосознания
особенно сильна в правовом
чувстве чувстве правовой совести,
права, правовой обязанности и
долга. Красота правосознания
проявляется в эмоционально-волевом
порыве к цели и идеалам
права.
Правовая культурность,
юридические ценности общества,
правовой закон, справедливая
законность, высокоустойчивый правопорядок,
в целом юридическая разумность
все это многочисленные выражения
красоты правосознания, ибо без
нее лучшие правовые устремления
и надежды просто неосуществимы.
Где нет красоты, там нет
пропорции, а следовательно, и
гармонии.
Мудрость и красота
духовно-культурного правосознания
должны пронизывать всю философию
правосознания, прежде всего метафизику
правосознания, его аксиологию, гносеологию,
а также практические (прикладные)
вопросы правового сознания.
Метафизика является
фундаментальным основанием философии
правосознания, наиболее общим
ее измерением.7
Метафизика правосознания
выполняет мировоззренческую и
методологическую роль, исследует
основания правового бытия. Именно
здесь происходит изучение юридического
духа и правовой идеи в виде
априорно существующих духовных
феноменов.
Само правосознание,
как и любой иной вид общественного
сознания, отличается метафизической
природой. Здесь на первый план
выступает его надпозитивность,
априорность, невозможность чисто
эмпирическим путем понять его
имманентность.
Правосознание принадлежит
сфере духа, его внутренняя "ткань"
заключена в правовой мысли,
идее, чувстве, воле, энергии, духовности
и т. д., что требует осмысления,
созерцания, рефлексии, чувственного
восприятия, оценок на метафизическом
уровне. Метафизический подход позволяет
объемнее и глубже "увидеть"
имманентную духовную сущность
правосознания.
Важно только не
превратить метафизику правосознания
в спекуляцию о праве. Но
и нельзя "с ходу" отрицать
метафизику, превращать право в
простой позитивный факт, не требующий
априорного (надопытного) обоснования.
В последнем случае право выходит
из "орбиты" культуры и духа,
что закономерно может привести
его в состояние нормативного
придатка к государству. В такой
ситуации метафизические изыскания
в области правосознания либо
переходят в ранг догматических,
мало кому нужных спекуляций,
либо вообще бессмысленны.
Метафизическое исследование
требует особого интеллектуального
"уклада" сознания, способного
действительно понимать всеобщее,
универсальное, абстрактное в
конкретном; мировоззренческие принципы
и закономерности бытия, "высшую"
логику развития прошлого, настоящего,
будущего.
Метафизика немыслима
вне творчески порождающего сознания.
Она уже сама есть творческий
акт, через который сознание
изменяет и себя, и бытие.
В частности,
это отражается на реальном
структурировании и функционировании
правового сознания. От творческой
наполненности правосознания зависит
его структурная организация
применительно к функциям данного
правосознания. Ибо функция есть
духовное устремление и воздействие
правосознания к чему-либо или
на что-либо, и если структура
не позволяет достичь поставленной
цели, то ее логично изменить.
Таким образом, важнее творческая
нацеленность, смысловая (осознанная)
устремленность правосознания, чем
"подстраивание" сознания под
структуру.
Вполне очевидно,
что без структуры правосознанию
не обойтись, но более значимой
является соответствующая направленность
и устремленность его функционирования.
Ибо духовный, ментальный посыл
придает правосознанию энергию,
силу, изменяет многие его качественные
характеристики, что естественным
образом сказывается на его
функциях, которые должны соответствовать
интеллектуальному и эмоционально-волевому
облику правосознания. Это меняет
качественное состояние внутренней
структуры правосознания.
К примеру,
познавательная направленность
правосознания далеко не одинакова
у различных субъектов. Внутренняя
структура правосознания также
имеет свои особенности. От
интеллектуально-ментальной и иной
устремленности зависит содержательная
"работа" познавательной функции
субъективного правосознания, ее
духовные механизмы и способы
осмысления и чувственного восприятия
правовой реальности, временные
характеристики мыслительного проникновения
в сущность юридической материи.
В ходе
этого сложного духовного процесса
имманентно присущая правосознанию
структура вынуждена постепенно,
а в некоторых случаях и
быстро, с учетом новых реалий
функционирования правосознания
видоизменяться, адаптироваться к
ним. Без внутренних структур
правосознание не может осуществлять
собственные функции. Поэтому
важна своевременная перестройка
структурной организации правосознания.
Здесь как
раз необходимо коснуться проблемы
внутреннего и внешнего в правосознании.
Выше речь шла о внутренней
структуре правосознания. Но есть
и внешняя структура, состоящая
из двух элементов правовой
идеологии и правовой психологии.
В строгом смысле слова это
даже не элементы правосознания,
поскольку таковыми являются
правовые идеи, представления, взгляды,
убеждения, чувства, эмоции и
т. д. Условно их соответственно
можно "поместить" в отдельные
комплексы (правовая идеология
и правовая психология). Такое
понимание структуры правосознания
фактически является единственным8
и общепризнанным в теории
права.
Здесь же
следует сказать, что внутренняя
структура детерминирует внешнюю.
Именно внутренняя структурная
организация показывает истинное
качество содержательной стороны
правосознания. Она скрепляет,
объединяет в единое, целостное
образование разнородные духовно-культурные,
интеллектуально-ментальные, эмоционально-волевые
элементы, подсистемы, уровни, стороны
правового сознания. Внешняя структура
сделать этого сама по себе
не может. Ее задача состоит
во внешнем выражении, оформлении
того, что уже дано имманентным
содержанием правосознания. Иначе
говоря, внутреннее проявляется
во внешнем, но не полностью
и не окончательно. Это беспрерывный
процесс духовного саморазвития.
Важно понять
внутреннюю диалектику правосознания.
Без этого духовный статус
правосознания трудно представить,
поскольку его содержательные
элементы и умственно-психологические
структуры не находятся в неподвижном
состоянии, они развиваются, совершенствуются,
отличаются стабильностью, динамизмом.
Это обусловлено не только
тем, что юридическая жизнь
в определенных аспектах перманентно
изменяется, но и творческим характером
самого правосознания, ищущего
новые правовые пути, направления,
ориентиры, более совершенные
юридические нормы, процедуры,
средства, ценности в целом.
Подвижность
правовой материи в огромной
мере определяется динамизмом
правосознания, юридического духа.
Правовая форма становится закостеневшей
во многом вследствие догматичности
правосознания. Здесь имманентная
изменчивость духовно-культурного
правосознания в ответ на конкретное
состояние жизненных правовых
реалий оказывается невостребованной,
лишней, ненужной. Юридический догматизм
становится "высшим" гори зонтом
для "интеллектуального" сознания.
В то же
время духовная диалектика позволяет
правосознанию при сохранении
культурно значимых свойств "шагать
в авангарде" правовой жизни,
подвергать, если есть необходимость,
переоценке свои представления, взгляды,
идеи, убеждения, концепции, мировоззренческие
и идеологические установки и т. п. Это
вовсе не ментальное самоуничтожение,
а лишь желание быть действительно развитым,
зрелым, диалектичным сознанием. И это
притом, что правосознание является одновременно
феноменом метафизическим. Ему знакомо
состояние и покоя, и движения; внутреннее
саморазвитие и внешнее воздействие; ментальная
самоуспокоенность и чрезвычайно активный
интеллектуальный поиск (особенно в минуты
мировоззренческого "разлома", "надлома"
; здравый реализм и ничем не подкрепленная,
наивная вера в утопии, мифы; психологическая
"мягкость" и волевой напор, чрезмерная
ориентированность на прошлое либо на
настоящее или на будущее и многое другое.
Противоречия
это ментальная объективность
не только для правосознания,
но и для всякого иного сознания.
Как известно, диалектика рассматривает
их как источник движения, развития.
Хотя, на наш взгляд, здесь не
все так очевидно и просто.
Источники духовного и социального
движения лежат глубже, чем это
видится диалектике. Дело в том,
что разрешение (снятие) противоречий
происходит не само по себе,
как закономерный процесс. Противоречие
должно быть наполнено неким
смыслом для лица (лиц), и соответственно
этому его снятие приведет
к необходимому для него результату.
К тому же неизвестно, будет
ли это поступательное движение
(развитие) или откат назад.
Важным вопросом
метафизики правосознания выступают
правовые идеалы, проблема их
формирования, существования, действия.
Правовой
идеал есть плод правового
сознания и духа. Он должен
быть связан с эмпирической
действительностью, чтобы не стать
пустой, ничего не значащей иллюзией
сознания. Но в любом случае
он исходит от правосознания
и сводится к нему.
Идеал не
предполагает его полного практического
воплощения. Эта роль отводится
цели. Духовная, социокультурная значимость
идеала больше находится в
плоскости определения некоего
высшего, абсолютного, непреходящего,
ценного не для одного поколения
людей. Идеал подобен маяку,
ориентирующему индивидуальное
и социальное движение в верном
направлении.
Отсюда столь
ответственным делом является
правильный выбор идеала (идеалов).
Это касается и правовой жизни.
В ней правовые идеалы обязательный
компонент. Они не могут быть
произвольно установлены. Их формирование
и существование не только
субъективный, но и объективный
процесс (состояние). Здесь действуют
как законы духа, так и законы
жизни. Иначе мы получим не
правовые идеалы, а "фантомные"
мечты.
Сейчас, пожалуй,
"наивысшим" для Российской
Федерации правовым идеалом выступает
правовое государство. Это нашло
отражение в ст. 1 Конституции
РФ, где, впрочем, речь идет
не об идеале, а уже о факте
российской действительности. Но
совершенно очевидно, что это
не так. Правовое государство
есть лишь идеал, выражающий
официальную право-мировоззренческую
позицию нашего государства.
Теория правового
государства стала идеологической
"заменой" коммунистической
идеи (доктрины). Образно говоря, правовое
государство стало юридическим
"знаменем" отечественного права.
Можно даже сказать, что в
правоведении почти все выводится
из правового государства и
сводится к нему, к необходимости
и важности более быстрого
воплощения в жизнь его идей
и принципов.
Безусловно,
как законодателю, так и правоприменителю
нельзя обходиться без правового
идеала. Здесь важно отметить
ошибочность мнения, что идеалы
нужны больше правотворцу, чем
юристу-практику. Последний также
должен ориентироваться на них,
поскольку они выражают (как правило)
юридические ценности общественного
правосознания, многие из них
официально закреплены в законодательстве,
и потому их игнорирование
может привести к нарушению
правовых предписаний.
Что же
касается вопроса о российском
правовом идеале, то здесь идея
правового государства сталкивается
с ментально-характерологическими,
этнокультурными, историческими
особенностями отечественного сознания.
Как показывает жизнь, правовое
государство не стало национальным
идеалом (не говоря уже о
практике) для российских граждан.
Напротив, в сознании людей по
этому поводу присутствуют неверие,
скепсис, апатия. Духовная ситуация
в России такова, что коммунистический
миф уже давно развенчан, старые
"идеалы" выброшены, а новых
фактически нет, а если и
есть, то такие, которые далеко
не всегда адекватны российскому
духу.
На наш
взгляд, едва ли идеал правового
государства поможет России. Правовое
государство есть только частный
момент правовой идеи. И нельзя
данный аспект абсолютизировать.
Действительно, на Западе он
сыграл и играет до сих пор
большую роль. Но проблема как
раз и состоит в том, что
Россия далеко не Запад. В
правосознании есть ценности
более высокого уровня и порядка,
которые должны быть детерминированы
религиозным и моральным сознанием.