Риторическое учение Кошанского

Рационализм в творчестве, к которому призывал Н.Ф.Кошанский, относился больше к способу передачи душевных переживаний художника, чем к его замыслам. «Педантический рационалист» в вопросах стилистики, заслуживший за это суровую отповедь В.Г.Белинского, Н.Ф.Кошанский тем не менее вполне понимал роль душевных переживаний автора, индивидуальных для каждого и не всегда доступных к «правильной передаче». «...в красноречии живописном, – говорит Кошанский в своей статье, – как в словесном и музыкальном, тот только трогает, кто сам тронут».

Однако Н.Ф.Кошанский остается верен своему ученому званию, делая упор на необходимости образования, противопоставляя его «дворянскому дилетантизму», широко распространенному в то время в русских литературных и светских салонах. «И так, – пишет Н.Ф.Кошанский, – я должен причислить сие образование к числу способностей, приобретенных нашим Художником; должно желать сего в такой степени, чтобы ему приятно было в часы отдыха и свободы читать и писать о своем Искусстве вместо забавы; я желал бы, чтобы он обогатил воображение свое оригинальными творениями, в коих хранятся истины и басни,источник Искусств изящных; желал бы, чтобы он в книгах нравственных научился узнавать людей и их страсти; ибо по всегдашним занятиям, он не может видеть людей так близко, как Философ-наблюдатель».

Во взглядах Н.Ф.Кошанского четко прослеживается смешение взглядов, которое было свойственно первым десятилетиям XIX в. Предромантические веяния в философских и эстетических взглядах его сочетались с традиционными классицистскими постулатами, характерными для века XVIII.

Присущий эпохе Просвещения и поэтике классицизма культ античности также присутствовал и во взглядах Кошанского. В том же «Журнале изящных искусств» он поместил две переводные статьи из книги Винкельмана «История изящных искусств» (эту книгу Н.Ф.Кошанский также переводил и готовил к изданию, но работа осталась незавершенной). Эти статьи содержали описание статуй Аполлона Бельведерского и Лаокоона.

В 1807 г. М.Н.Муравьев скончался. Попечителем Московского университета стал А.К.Разумовский7, а затем П.И.Голенищев-Кутузов8. В 1809 г. Н.Ф.Кошанский стал секретарем Московского цензурного комитета. По-прежнему он продолжал частную преподавательскую практику. В ожидании вакансии он оставался в университете до 1811 г далее был вынужден уйти из него.

Однако на его уход повлияло не только это. В 1809 г. вышла книга «Ложный Петр III». Она вышла с одобрения Московского цензурного комитета, и ее цензором был Кошанский. Эта книга не понравилась Александру I, и в декабре 1810 г. он поинтересовался, изъята ли книга «Ложный Петр III» из продажи. Призвали к ответу цензора. В своем донесении Н.Ф.Кошанский написал, что исключил из рукописи некоторые места, отчего «порядок нарушился и вся связь книги потерялась», получилась «смесь нелепых разбойничьих и романтических происшествий», при этом он ссылался на 21-й пункт цензурного устава, где «повелевается истолковывать» сочинения «выгоднейшим для сочинителя образом». Совет Московского университета «сделал ему строжайший выговор за вымудренное и кривое толкование пунктов устава о цензуре» и «за дерзость, с каковою выражается в своем донесении». Кошанскому было объявлено, что он при образе его мыслей не может быть терпим в университете, если не переменится. Трудно судить, по какой причине Н.Ф.Кошанский покинул Москву. То ли это было от неудовлетворенности своим положением и отсутствием перспективы, то ли от притеснений по основному месту службы. В своем письме к министру он так описывает свое состояние: «С 1806 года, произведен будучи доктором философии, посвятил себя, по назначению совета и по склонности моей, теории изящных искусств, собирал сведения, издавал некоторые опыты знаний и никакого счастья не желал более, как быть полезным месту моего образования. Ныне оставаясь в бездействии для университета и видя пред собою мрачную неизвестность, я страшусь будущего. Быть может судьба повлечет меня на другое поприще новое и сомнительное. Сие состояние неизвестности осмеливает меня прибегнуть к Высшему Покровителю Российских муз и ласкать себя надеждою, что ваше сиятельство, положив основание моего счастья и довершит оное» Рассмотрев просьбу Н.Ф.Кошанского, граф А.К.Разумовский, знавший его по совместной деятельности Московского общества испытателей природы, пригласил Кошанского в августе 1811 г. на должность профессора Царскосельского лицея.

Петербургский период. Царскосельский лицей.

Царскосельский лицей был создан по инициативе Лагарпа9, которую поддержал Александр I, желавший обучать в нем своих братьев.

По проекту Царскосельский лицей – высшее привилегированное закрытое учебное заведение для дворян, предназначенное преимущественно для подготовки высших государственных чиновников, в основу которого были положены университетские принципы энциклопедизма и свободы преподавания.В полном согласии с идеей общечеловеческого воспитания, положенной в основу учебных программ, документ, определявший лицо будущего лицея («Постановление о Лицее»), ставил перед педагогами и воспитателями задачу прежде всего обеспечить своим питомцам общее образование как фундамент всякой специальной подготовки.

Кроме учебных программ, при подготовке к открытию лицея большое внимание уделялось разработке методики преподавания.В «Постановлении...» особо отмечались некоторые методы работы педагогов. Так, п. 61 VI главы определял: «Правила должны быть последствием и, так сказать, заключением образцов; они должны быть сколь можно кратки и удобны».

 В сентябре 1811 г. Кошанский переехал в Царское село и 12 сентября на первом собрании лицейской конференции был избран секретарем и стал в связи с этим ближайшим помощником директора.

Н.Ф.Кошанский стал преподавать русскую и латинскую словесность, имея уже десятилетний опыт педагогической деятельности. Именно в Царскосельском лицее он проявил себя как талантливый педагог.

В лицейский период жизни Н.Ф.Кошанского можно выделить две основные образующие: воспитательный процесс Кошанского, отчасти подготовивший литературное проявление поэтического дара А.С.Пушкина и составление учебных курсов риторики, определявших обучение этому предмету в 30–40-х гг. XIX в.

Осознав еще до Лицея сложности преподавания, которые упирались в поиске сочетания научной «сухости» и «занимательности», Н.Ф.Кошанский в своих курсах старался сочетать эти две крайности.

Перейдя в Царскосельский лицей, Кошанский старался насаждать там традиции Благородного пансиона. В частности, Н.Ф.Кошанский старался пересадить в Лицей литературные упражнения, которые так процветали в Благородном . Давая возможность своим ученикам проявить личное художественное дарование, Кошанский старался придать его воплощению традиционные классические формы. Побуждая лицеистов к творчеству, он сам сочинял стихи, переводил древних и новых авторов. При этом, следуя своим взглядам, изложенным еще в «Журнале изящных искусств», он полагал, что прежде чем писать, надобно научиться мыслить и чувствовать, еще надобно знать правила. Н.Ф.Кошанский внушал лицеистам четкое сознание следствий, которые влечет за собой употребление того или иного риторического приема, ощущение тесной связи между тем, что мы сейчас называем содержанием и формой литературного произведения. Как мы видели, именно эта мысль лежит в основе разработки темы о риторических украшениях; характерна она и для других разделов курса Кошанского

Заботясь не только об усвоении лицеистами правил прозаических и поэтических сочинений, преподаватель словесности старался привить им вкус к прекрасному, черпая его образцы из классических произведений древности, подчеркивая свое желание, «чтобы русские любимцы Муз обратили внимание на словесность греков, необходимую, кажется, для образования нашего отечественного языка, и если возможно соединили бы ученость со вкусом».

При этом не следует излишне критиковать Н.Ф.Кошанского за «архаичность» его эстетических взглядов. В своих работах и лекциях он старался при всем своем уважении к древностям перекинуть мостик и к современности. На его уроках лицеисты слушали рассказы и анализ сочинений Державина, Карамзина, Дмитриева, т.е. авторов, творивших в самое близкое для лицеистов время. Одним из первых Кошанский ввел на уроках словесности анализ сочинений В.А.Жуковского, а после ухода А.С.Пушкина из лицея разбирал с учениками стихи опального, но популярного среди лицеистов поэта и ввел его в разряд классиков русской литературы в своих учебниках риторики. С другой стороны, аналогии с русскими писателями, часто встречавшиеся в лекциях Н.Ф.Кошанского, приближали этим античных писателей к пониманию их его слушателей.

В противоположность последующей методике обучения языкам и словесности, предусматривавшей упражнения в чтении и переводах с первых шагов изучения языка, Н.Ф.Кошанский подавал материал для чтения и перевода только после прохождения всей грамматики. 

Служба в лицее продолжалась до марта 1828 г. Но еще в 1823 г. Н.Ф.Кошанский был назначен членом Комитета для рассмотрения учебных книг, в Пажеском и Кадетском корпусах употребляемых, где он прослужил три года. Затем, был открыт Комитет при Министерстве народного просвещения для рассмотрения учебных пособий, употребляемых в учебных заведениях всей России. Кошанский занимался выбором и составлением букваря, написал программу преподавания словесности, которая заслужила предпочтение перед всеми другими. Подлинным триумфом педагогической деятельности было избрание его «Общей риторики» образцовым учебником для учебных заведений Российской империи.

Риторика Кошанского.

Общая риторика формулирует правила построения любого прозаического текста. Частная риторика разделяет словесность на роды и виды и показывает употребление правил для каждого вида.

Общая риторика построена по классической для Нового времени трехчастной схеме - изобретение, расположение, выражение - где каждая часть состоит из двух отделений. В изобретении это “Источники изобретения” и “Первое соединение мыслей”. Основные понятия первой части: предмет, предложение, простой период, сложный период. Кошанский делит источники изобретения на три рода: первые распространяют отдельное предложение, с помощью вторых из одного предложения выводится другое, третий род служит для нахождения доказательств согласно цели высказывания и принадлежит уже частной риторике.

Первых источников десять: синонимы, эпитеты, антонимы (“противные”) и семь вопросов, соответствующих составу членов предложения. Они распространяют как предмет, так и предложение; в плане грамматики - слово (словосочетание) или нераспространенное предложение до распространенного, т.е. простого периода.

Источников второго рода двадцать четыре: причина, сравнение, подобие, пример, свидетельство, обстоятельства, уступление, условие, противное, время, место, признаки, качества, принадлежности, свойства лица, свойства бездушного предмета, действие и страдание, имя, целое, части, род, виды, определение, следствие. Последовательность первых пяти соответствует расположению по простой хрии (рассуждению); следующие семь представляют собой характеристику действия. В плане грамматики простой период развертывается в сложный, виды которого и рассматриваются во втором отделении.

Сложный период - это содинение двух, трех или четырех предложений по правилам грамматики, логики и риторики (с упором на стиль). Как смысловое и ритмическое целое он делится на повышение и понижение. Классификация сложных периодов основана на логико-грамматических отношениях: причинный (“винословный”), сравнительный, уступительный, условный, противоположный, соединительный, разделительный, последовательный, постепенный, относительный, изъяснительный, заключительный - всего двенадцать периодов. От них Кошанский переходит к прозе, отметив четыре пограничных элемента: разнообразный и продолженный периоды, непрерывную и продолженную речь. По примеру античных риторик он противопоставляет стихи и периоды прозе - по степени свободности (ligata oratio и soluta oratio - pro soluta). С другой стороны, в современной автору действительности проза и стихи противопоставлены периодам - сфера употребления последних очень ограничена: духовные речи, похвальные и надгробные слова. Тем не менее, период - основная единица риторического изобретения Кошанского; речь у него строится как совокупность периодов. Проза - как “способ соединять мысли и способ выражать их” - занимает место между стихами и периодами. Изобретение завершается семью общими правилами прозаического слога, касающимися словоупотребления и порядка слов.

Таким образом, из классической схемы - нравы, аргументы, страсти - собственно в изобретении Кошанского присутствует часть аргументов, а именно внутренние общие места. Силлогизмы перенесены в расположение, т.е. рассматриваются преимущественно как формы, способы оформления высказывания. К внешним топосам можно было бы отнести свидетельство и пример, но сам автор их не выделяет. Система аргументации получается разорванной, рассосредоточенной по разным местам, и не только общей, но и частной риторики.

С чем связано отсутствие учения о нравах? Традиционно риторические нравы используются для установления контакта с аудиторией, утверждения ритором своего авторитета; к ним обычно относятся серьезность, скромность, доброжелательность и осторожность. Есть ли в “Общей реторике” понятие аудитории? Ее реакция не учитывается. По-видимому, теория Кошанского подразумевает некую абстрактную, идеальную, классически образованную, как сам автор, аудиторию - реальные потребности современного общества не учитываются. Одна из причин этого в том, что предметом риторики являются письменные тексты (определяя, что есть истинное красноречие, Кошанский употребляет выражение “истинный писатель”). Другая причина кроется в следующем. Учение о нравах в принципе не было свойственно нашей риторической традиции, в отличии, например, от французской, поскольку в русском обществе не существовало нравственного плюрализма. Этические нормы были едиными, так как формировались православной верой и поддерживались церковью. Именно так в “Частной реторике” трактуется проблема истинного и мнимого красноречия: целью истинного является “желание общего блага” ; истинный оратор (писатель) обладает “добротой души, проникнутой верой” и “живым ощущением истины”, он не создает тот или иной “образ себя”, но всегда тождествен самому себе. Тем более что “Общая реторика” - учебное издание, предназначенное для “душ неопытных”; Кошанский как педагог не мог позволить себе обучать приемам изображения нравов.

Поскольку отсутствует понятие аудитории и риторика опирается на письменные тексты, то и учение о страстях как об ответной эмоциональной реакции аудитории, редуцировано до набора фигур, “пленяющих сердце”, помещенных в третьей части - выражении. Это было характерным для нашей традиции: “учение о возбуждении страстей не получило после Ломоносова развернутого развития в русской риторике”.

Какова цель изобретения? С одной стороны, оно “дает способы думать” и “соединять одну мысль с другой”, “хорошо писать, значит, хорошо думать”. Изобретать, по Кошанскому, - “находить другие приличные слова и выражения или находить новые мысли, или открывать доказательства и опровержения”. Источники изобретения указывают, откуда берутся “новые слова, мысли, доказательства”; они раскрывают все способности ума, указывают, “с какой точки зрения смотреть на предмет или на мысль”. С другой стороны, проблема выбора цели не ставится, так же как и проблема темы, предполагающей отбор необходимых аргументов, т.е. сознательное следование определенной стратегии. Как не формулируются и задачи ритора - убедить аудиторию и добиться ее присоединения.

Является ли изобретение у Кошанского обнаружением способов убеждения? Поскольку ритором движет идея самовыражения, то и задачу свою он видит, прежде всего, в красивом и правильном изложении мыслей, создании стиля.