Риторическое учение Кошанского

Введение.

Первая половина XIX века - это расцвет русской риторики, когда сложился классический состав курса теории словесности с разделением на общую и частную риторики. Учение Н. Ф. Кошанского, пожалуй, самого крупного и влиятельного ритора и педагога рассматриваемого периода, сыграло в этом решающую роль. Его теория речи охватывает все филологические дисциплины, включая в понятие «словесных наук» все науки, относящиеся к человеку как обладателю «силы ума» и «дара слова». У Кошанского окончательно оформляется предмет частной риторики - классификация родов и видов словесности . Сами термины “частная риторика”, “роды”, “виды” и “формы” словесности получают в теории словесности то значение, в котором они даны у Кошанского. Его риторики суммируют наиболее ценные достижения русской традиции XVIII и начала XIX века. Учебники Кошанского воспитали не одно поколение образованной российской интеллигенции.

Научных исследований, посвященных исключительно Кошанскому и его трудам, нет. Как нет и его современной научной биографии; единственной такой попыткой до сих пор является работа почти столетней давности - монография А. И. Малеина 1901 года1. Однако есть серьезные труды по истории русской риторики, в которых Кошанскому уделяется достаточное внимание. Это прежде всего «История русской риторики» проф. В. И. Аннушкина (2002)2.

Московский период(1800-1811)

Н.Ф. Кошанский родился в Москве, точная дата его рождения неизвестна, называют 1781, 1784, 1785 годы. Жизнь была недолгой (около 50 лет), и она отчетливо делится на два периода: московский (от рождения до 1811-го) и петербургский (1811-1831).

Он происходил из дворян Московской губернии. О первоначальном образовании его практически ничего не известно. В 1797 г. Кошанский поступил в Московский университетский благородный пансион. В это время пансионом руководил профессор кафедры энциклопедии и натуральной истории А.А.Прокопович-Антонский(1762-1848). Заботясь о высоком уровне преподавания в пансионе, он добился того, чтобы все лучшие профессора университета одновременно преподавали бы и в пансионе. Указывая на большое методическое значение естественнонаучных знаний для развития мыслительных способностей учащихся и приобретения ими навыков систематизации, Прокопович-Антонский в то же время прежде всего стремился привить им вкус к литературе и искусству.

Представление о духе Московского университета и пансиона при нем в конце 1790-х – начале 1800-х гг. неотделимо от мысли о позднем масонстве с его пафосом самопознания и программой нравственного совершенства личности и о литературе формирующегося сентиментализма. Именно на новейшие образцы русской словесности – на Державина и Хераскова, Карамзина и Дмитриева – ориентировали учеников пансиона их наставники, озабоченные развитием литературных дарований.

Положение пансионера давало право на посещение университетских лекций, которые Н.Ф.Кошанский начал посещать с 1798 г., где уделял внимание обучению «языкам российскому, греческому, латинскому, французскому, немецкому и английскому». В следующем, 1799 г. он был формально произведен в студенты.

В Московском университете, где Н.Ф.Кошанский обучался с 1799 по 1802 г., будущий лицейский профессор прослушал курсы на двух факультетах: философском и юридическом, получив при этом золотую медаль «за отличные успехи в науках» по окончании философского факультета. Успехи и способности Кошанского были настолько выдающимися, что еще студентом ему поручили преподавать риторику в университетском благородном пансионе. В студенческие же годы Кошанский начал публиковаться: это были переводы с французского - “Зефир и Флора”, либретто балета Дюкло(1800), “Фелиция Вильмар” Бланшара (1801-1802), “Путешествие Пифагора”(1803-1804) - и стихотворения “На смерть ее сиятельства княгини А.Д.Касаткиной-Ростовской”(1802) и подражание Вергилию, эклога“Амарилла”(1803).

По окончании университета в 1802 г. (30 июня), он получил золотую медаль от философского факультета за отличные успехи в науках, а 30 августа того же года - степень кандидата и место учителя древнегреческого и латинского языков в синтаксических классах Академической гимназии. 30 июня 1805 г. Кошанский был утвержден в степени магистра философии и свободных искусств. Именно тогда на него обратил внимание крупный меценат, попечитель Московского университета и товарищ министра народного просвещения Михаил Никитич Муравьев(1757-1807), талантливый и хорошо известный тогда писатель, фигура очень значительная в истории нашей культуры. “Одной из главных задач Муравьева было поднятие национальной науки в России, в силу чего он стремился занять университетские кафедры русскими людьми”3.

Кроме преподавания в учебных заведениях, Н.Ф.Кошанский давал частные уроки в некоторых знатных семьях. Например, он преподавал древние языки Н.Муравьеву, будущему декабристу, о чем сообщал близкий Муравьевым К.Н.Батюшков4.

Будучи молодым педагогом и помня совсем недавние трудности своих ученических лет, Н.Ф.Кошанский имел возможность с двух сторон взглянуть на процесс образования, который в то время часто сводился к записи профессорских лекций, что значительно сужало образовательные возможности учеников и студентов. А часто встречающееся незнание иностранных языков, особенно среди разночинской массы учащихся, вовсе делало образование мало доступным. Понимая это, Н.Ф.Кошанский одним из направлений своей деятельности выбрал перевод, составление и сочинение научных и учебных изданий по гуманитарным дисциплинам.

В период с 1802 по 1811 гг., т.е. со времени окончания университета и до поступления на службу в Царскосельский лицей, Н.Ф.Кошанским были изданы: «Таблицы латинской грамматики» (1803 и 1806 гг.); «Начальные правила российской грамматики» (1806 и 1810 гг.); «Правила, отборные мысли и примеры латинского языка» (1806 г.); «Руководство к познанию древностей Милленя, в пользу учащихся при Московском университете» (1807 г.); «Учебная книжка латинского языка, с французского» (1809 г.); «Латинская грамматика с примерами для чтения, по Бредеру» (1811 г.); «Цветы греческой поэзии с текстом, сравненным и исправленным, с замечаниями и объяснениями историческими, критическими и эстетическими и с российским переводом в стихах» (1811 г.)

Перечисляя труды и переводы Н.Ф.Кошанского, следует сказать, что этот период был очень важным как в деятельности самого Кошанского, который именно в это время заявил о себе как о талантливом ученом и педагоге, так и в жизни Московского университета, в котором в этот период происходили важнейшие реформы. В этих реформах Н.Ф.Кошанскому, как и другим молодым ученым, отводилась очень важная роль.

В начале XIX в. только-только начинала формироваться единая разноуровневая система учебных заведений, одной из целей которой была подготовка учащихся к учебе в высших учебных заведениях. Общим следствием реформ должно было стать повышение научного и образовательного уровня российских высших учебных заведений

Поставив перед Московским университетом задачу «соразмерить свои успехи с распространением наук в Европе», назначенный в 1803 г. попечителем Московского университета М.Н.Муравьев обратился к опыту западноевропейских университетов.

Одним из шагов проводившейся реформы было привлечение в российские университеты иностранных профессоров. Проводившаяся в рамках общих реформ образования начала александровского царствования политика приглашения европейских ученых должна была существенно повысить образовательный и научный уровень прежних и вновь создаваемых университетов. Едва только стали преподавать иностранные профессора, М.Н.Муравьев стал готовить им преемников в лице недавних выпускников университета. К этой группе молодых кандидатов и магистров, претендующих и предназначавшихся к занятию в будущем создаваемых кафедр, принадлежал и Н.Ф.Кошанский. По плану Муравьева, профессора Маттеи должен был сменить Тимковский, Шлецера – Чеботарев-младший, а Буле – Кошанский.

М.Н.Муравьев понимал, что постановка преподавания отдельных дисциплин выписанными из Германии учеными была лишь началом дальнейшего развития университетской науки, требовавшей разработки русской научной терминологии, создания отечественных учебных пособий и оригинальных исследований, соответствовавших современному состоянию европейской науки. В написанном им параграфе 34 одного из черновых проектов устава говорилось: «Желательно, чтобы со временем лекции всех наук преподавались на природном русском языке».

Для ускорения этого процесса он требовал, чтобы профессора университета издавали собственные учебники. В то же время Муравьев считал необходимым, чтобы молодые преподаватели «заблаговременно приучились к сочинению нужных для учения книг» и с этой целью поручил им переводы как трудов крупнейших западноевропейских ученых по своей специальности, так и знаменитых античных авторов. В рамках этой программы и был поручен перевод «Руководства к познанию древностей» французского археолога О.А.Милленя и исторических трудов ученого-просветителя Э.Гиббона. Также предполагалось в рамках «обширной программы переводов классических текстов», препоручить перевод сочинений Ксенофонта магистру Кошанскому.

В то же время, по мнению М.Н.Муравьева, необходимым условием для формирования нового поколения отечественных профессоров была стажировка в иностранных университетах, которая рассматривалась как высшее звено, как заключительный этап образования, полученного в самом Московском университете. Попечитель Московского университета добился разрешения для поездки Н.Ф.Кошанского в заграничную стажировку. В 1805 г. Кошанский должен был отправиться в Германию, однако война с Францией остановила его еще в Петербурге. Чтобы не терять времени даром, молодой ученый занялся изучением коллекций Эрмитажа. Результатом этой командировки стала докторская диссертация «Изображение мифа о Пандоре в античных произведениях искусства», опубликованная в Москве в 1806 г. на латинском языке, как того требовали правила того времени.

1 февраля 1807 г. Н.Ф.Кошанский получил степень доктора философии. Большую роль в этом событии сыграла связь молодого философа с И.Т.Буле5.

Н.Ф.Кошанский не мог слушать слушать лекций этого профессора будучи студентом, знаменитый профессор до 1803 г. преподавал в Геттингене (напомним, что Кошанский закончил университет в 1802 г.).Известно, что для наиболее подготовленной части молодежи, в число которой входили и Н.Ф.Кошанский, и А.С.Грибоедов, и П.Я.Чаадаев, И.Буле организовал у себя дома своеобразные семинары, или «приватные» лекции, обстоятельно разбирая со слушателями различные вопросы по философии, римской и греческой литературе, теории и истории изящных искусств. На этих занятиях, в общении с философом и складывались окончательно взгляды Н.Ф.Кошанского.

Именно со времени начала сотрудничества Кошанского и Буле у первого начинают выходить первые научные, в современном для того времени смысле статьи, помещаемые в журналах, издаваемых И.Т.Буле.

По поручению М.Н.Муравьева, «правой рукой» которого сделался знаменитый профессор, И.Т.Буле стал выпускать периодические университетские издания, в дополнение к «Вестнику Европы», издававшемуся также от университета.

Однако если бывшее детище Н.М.Карамзина («Вестник Европы»), перешедшее к молодому университетскому преподавателю М.Т.Каченовскому, носило смешанный характер и помещало как художественные, так и «ученые» произведения, то задуманные журналы должны были носить сугубо научный характер. Именно такими должны были стать «Московские ученые ведомости» (1805–1807 гг.) и «Журнал изящных искусств» (1807 г.), редактором которых стал Буле. Его помощником, переводчиком и одним из авторов стал Н.Ф.Кошанский.

Став переводчиком И.Т.Буле, не писавшего по-русски, Н.Ф.Кошанский получил прекрасную возможность для получения столь необходимой, особенно в то время, практики передачи научной, философской и эстетической информации на русском языке. Со временем он начинает печатать и свои оригинальные статьи.

В третьей книжке «Журнала изящных искусств» Н.Ф.Кошанский поместил свою статью «Каков должен быть истинный Художник», в которой попытался передать свой, сложившийся к тому времени, взгляд на природу художественного творчества, начав его рассмотрение с более узкого и закончив самым широким смыслом этого слова.

В этой статье автор старается определить отличия художника от ремесленника и ученого. «Сие слово, – пишет Н.Ф.Кошанский о понятии «художник», – означает человека, посвятившего себя Искусствам, кажется, только изящным; ибо тех, кои занимаются механическими, называют особо ремесленниками. – Однакож Поэта и Музыканта мы не называем Художниками, потому что они, кроме известных знаков и тонов, не употребляют никакой ручной работы»6. Отличие художника видится Н.Ф.Кошанскому не только в умении рисовать и «искусно работать руками». Общим для всех людей творчества должно быть другое. «Есть ли в начале физических достоинств его (художника) поместили мы верность глаз и гибкость руки, то без сомнения в числе душевных способностей первое место занять должен прямой ум и его живость, – прибавим к нему твердую память». Продолжая развивать мысль о роли памяти в творчестве художника, Н.Ф.Кошанский пишет: «Но есть различные роды памяти, – мы особенно одарим Художника нашего памятью понятий, предметов и видов, – далее выделяя отличия художника от ученого, – и оставим ученым память чисел, происшествий и имен, которая для них необходима».

Выделяя различия художественного и научного творчества, Н.Ф.Кошанский поднимает актуальную для 1810-х гг. проблему, характерную для эпохи предромантизма, господствовавшего в 1800–1810-х гг. Эта проблема состояла в выявлении соотношения творческой свободы и правил творчества, его рациональности.

В условиях кризиса просветительской идеологии, особенно распространенного в России после кровавых событий Великой Французской буржуазной революции, среди интеллектуалов русского общества стало характерным скептическое отношение к каким-либо рационалистическим теориям и правилам. В области философских исканий это отразилось в усилении веры в мистицизм, в области литературы – в развитии сентиментализма. Любой человек, верящий в возможности рационального постижения мира, вызывал улыбку среди образованной части общества, а любое проявление научного знания, основанного на рационализме, принимало в глазах общества облик «ученого педантства» (что, кстати, нашло отражение в позднейшей критике курсов риторики Кошанского). В этих условиях автор статьи «Каким должен быть Художник» говорит, что «правила творчества» необходимы любому творческому человеку.

Дополняя эту мысль, автор говорит, что рациональность в творчестве должна быть основана и на познаниях в той области, где творит художник. «...Художник, – пишет Н.Ф.Кошанский, развивая эту тему, – умеющий чувствовать, встретит еще одно неудобство от недостатка познаний, когда он, стремясь излить высокие понятия об Искусстве, или полезные наблюдения, увидит великое затруднение в искусстве писать... Художник предупредить должен сие неудобство, сделав навык сообщать с другими сведения свои или посредством чтения, или посредством собственных рассуждении, писанных о теории своего Искусства. Сие средство ведено во всех славнейших Академиях, и доказывает, сколько Художнику первое образование необходимо».