Стилевые особенности романа "Грозовой перевал" Эмили Бронте

В своем первоначальном описании дома, Локвуд отмечает неприветливость его архитектуры: "Happily, the architect had foresight to build it strong: the narrow windows are deeply set in the wall, the corners defended with large, jutting stones" [44, p.12]. ("К счастью, архитектор был предусмотрителен и строил прочно: узкие окна ушли глубоко в стену, а углы защищены большими каменными выступами." ) [44, c. 12].

Построенный в 1500 году, этот дом явно был задуман как неприступный. Окно дубовой панельной кровати является символической границей в романе, символизирующей границу пространства насилия и жестокости. И хотя имя Кэтрин нацарапано на его поверхности, оно не позволяет войти ее плачущему призраку, во многом благодаря отсутствию сочувствия к нему со стороны Локвуда. Кровь из запьястья призрака Кэтрин : "rubbed to and fro" ( «потер… взад и вперед») о стекло предполагает, что при пересечении этой границы совершается насилие и жестокость. Позже млaдшая Кэти убежала от Хитклифа именно через это окно: She dare not try the doors, lest the dogs should raise an alarm; she visited the empty chambers, and examined their windows; and luckily, lighting on her mother's, she got easily out of its lattice, and onto the ground by means of the fir tree, close by. [44, p. 66]. («Через дверь она выйти не посмела, боясь всполошить собак. Она заходила подряд во все пустые чуланы, осматривала окна и, попав, на свое счастье, в комнату покойной матери, легко вылезла там в окно и спустилась на землю по стволу росшей рядом ели»). [44, c. 66] Помните еловую ветку этой же ели,  царапающую  окно, когда Локвуд вышел из своего первого кошмара?

На протяжении романа персонажи глядят и подглядывают в окна, открывают или разбивают  их. Не случайно большое окно гостиной мызы Скворцов широкое и веселое по сравнению с окнами Грозового перевала. Вместо "narrow" («узких») и "deeply set" («ушедших глубоко в стену») окна мызы открывали вид на сад и зеленые долины, и, соответственно позволяли снаружи увидеть интерьер дома. С помощью описаний окон двух поместий осуществляется процесс их противопоставления.

Когда Кэтрин и Хитклиф  заглядывали в дом, наблюдая за Эдгаром  и Изабеллой, окно гостиной мызы открыло им картину совсем другого мира – куда в конце концов приняли Кэтрин, но отвергли Хитклифа. Будучи вышибленным из Мызы Скворцов (как будет еще много раз) Хитклиф был вынужден наблюдать через эту стеклянную преграду: "I resumed my station as a spy, because, if Catherine had wished to return, I intended shattering their great glass panes to a million fragments unless they let her out" [44, p. 39]. (« Я залез на прежнее наше место и стал подглядывать. Если бы Кэтрин захотела вернуться, я раздробил бы их большое зеркальное стекло на миллион осколков, попробуй они только ее не выпустить!») [44, с. 39]. Есть еще много символических значений окон в романе, например, описывая Хитклифа, Нелли говорит о его глазах: "… a couple of black fiends, so deeply buried, who never open their windows boldly" [44, p. 42]. («Видишь эту пару черных бесенят, так глубоко схоронившихся? Они никогда не раскрывают смело окон…») [44, c. 42].

Кстати, окна скорее  предотвращают, чем предоставляют доступ.

Очевидно, Локвуд остается основным добросовестным наблюдателем и рассказчиком до конца развития сюжета. Проблемы, связанные с тем, что отношения с обитателями Грозового перевала не сложились, пережитое в этом доме жестокое обращение, встреча с призраком не помешали ему еще раз прийти в поместье.

В романе достаточно эпизодов, из-за которых поместье можно назвать тюрьмой, а его обитателей пленниками. Когда в конце романа внутренняя гармония, наконец, возвращается в Грозовой перевал, Локвуд считает, что тюрьмы больше нет: «I had neither to climb the gate, nor to knock it yielded to my hand  . . . . Both doors and lattices were open . . . what inmates there were had stationed themselves not far from one of the windows. I could see them and hear them talk before I entered, and looked and listened in consequence, being moved thereto by a mingled sense of curiosity and envy that grew as I lingered». [44, p. 26]   («Мне не пришлось ни перелезать через ворота, ни стучать: они уступили первому усилию моей руки … Обе двери, и окна были распахнуты … и все, кто был в доме, расположились у окон. Я мог их видеть,  и слышать их разговор раньше, чем переступил порог; и я стал наблюдать и слушать, толкаемый любопытством, не свободным от зависти, все возраставшей, пока я медлил») [44, c. 26]. Что-то произошло, изменилось после ухода Хитлифа. Окна, двери и ворота, все говорило: «Мы открыты! Мы рады вам!»

Таким образом, автор  использовал в романе символы и персонификацию (предметы наделяются свойствами живых существ, выполняют волю хозяина) для более полного раскрытия образов персонажей романа и для усиления создаваемой атмосферы.

 

2.3.2. Повторы и рассказчики (неавторское чужое слово)

 

Кроме символов и персонификации автор применил также прием повторов. Среди многих примеров повторов в сюжете, предлагаем рассмотреть сцены с Кэтрин и Кэти и их поклонниками, Эдгаром Линтоном и Линтононом Хитклифом.

Повторы показывают, что мать и дочь очень похожи (ранее говорилось об образах двойниках), обе смелы и действуют по случайной прихоти. Давайте кратко рассмотрим повторения в двух сценах.

В первой Кэтрин надавала оплеух Эдгару Линтону и, когда он пытается уйти, она становится мастером манипуляции, крича: "No . . . not yet, Edgar Linton – sit down; you shall not leave me in that temper. I should be miserable all night, and I won't be miserable for you!"[44, p. 39].( «- Нет, - настаивала она и взялась за ручку двери, - не сейчас, Эдгар Линтон. Садитесь! Вы меня не оставите в таком состоянии. Я буду несчастна весь вечер, а я не хочу быть несчастной из-за вас!») [44, c. 39].

Спустя несколько мгновений, Эдгар предлагает Кэтрин выйти за него замуж и она принимает его предложение.

Примерно через двадцать лет, уже Кэти толкает Линтона Хитклифа после спора о родителях. Хотя она и извиняется, но в свою очередь обвиняет его, как  ее мать обвиняла Эдгара Линтона. Она не хочет покидать Грозовой перевал чувствуя свою вину: "Don't let me go home thinking I've done you harm!" [44, p. 129] ("Не дай мне уйти домой, думая что я сделала тебе зло.") [44, c. 129]. Дочь, как и мать, не может контролировать свой характер и пока не хочет нести никакой ответственности.

Рассказывая  свою историю, Бронте использует двух рассказчиков от первого лица, г-н Локвуда и  Эллен Дин, или Нелли. Локвуд, который  арендует Мызу Скворцов у Хитклифа, начинает повествование, часть из которого включает в себя дневники, написанные Кэтрин за много лет до ее смерти. Нелли начинает повествование после того, как он просит рассказать ему историю Хитклифа. В воспоминаниях она приступает к рассказу об этом. Время от времени, однако, Локвуд или Нелли прерывают рассказ, чтобы обсудить нынешние события, как и в следующем месте в  седьмой главе : "But, Mr. Lockwood, I forget these tales cannot divert you. I'm annoyed how I should dream of chattering on at such a rate; and your gruel cold, and you nodding for bed!  I could have told Heathcliff's history, all that you need hear, in half a dozen words." [44, p. 34] («Но я забываю, мистер Локвуд, что эти рассказы для вас совсем не занимательны. Уж не знаю, с чего это мне вздумалось пуститься в такую болтовню; и каша совсем остыла, и вам уже пора в постель - вы дремлете. Мне бы рассказать вам историю Хитклифа в двух словах - все, что вам интересно знать) [44, c.34].

Рассказчики чередуются, экономка Нелли Дин возобновляет историю опять и опять. Она завершает ее в конце тридцатой главы. После Локвуд становится единственным рассказчиком оставшейся части романа, но Нелли активна в качестве персонажа.

Таким образом, необходимо отметить, что автор использует в романе такое стилеобразующее средство, как речь рассказчиков. В романе совсем не ощущается присутствие автора, только чужое слово, речь Елены (Нелли) Дин и мистера Локвуда: речь Нелли – это хороший литературный английский язык с легким местным диалектом. Повествование мистера Локвуда – речь образованного и интеллигентного человека. Иногда он цитирует, иногда вставляет в свою речь латынь. Автор использует двух рассказчиков для оживления повествования и для выполнения композиционных и задач, слово рассказчика также служит стилеобразующим элементом.

Повторы в романе, на наш взгляд, использованы в качестве стилеобразующих элементов и для усиления впечатления. А также с целью замкнуть произведение, закруглить его, придать ему композиционную стройность. Неискушенному читателю может показаться, что ничего не изменилось, двойник Кэт действует, как и оригинал, но позже он убеждается, что Кэт взяла самые лучшие качества характера от матери и от своего отца. Это помогло ей подняться выше в собственном развитии и понимании других людей, и, наконец,  растаял лед недоверия,   разошлись тучи отчужденности над Грозовым перевалом.

 

 

2.3.3. Аллитерация, гиперболы, метафоры, звукоподражания,   аксюморон, персонификация, сравнения

 

 

В романе также используются такие литературные приемы, как: Аллитерация – повторение согласных звуков, например:

1. «…the first feathery flakes of a snow-shower». [44, р. 9].

Гиперболы, например: 

2. “…every breath from the hills so full of life, that it seemed whoever respired it, though dying, might revive “[ 44, p.147].( «…каждое дуновение с холмов было настолько полно жизни, что казалось,  кто бы ни вдохнул его, даже мертвый, непременно бы ожил».) [44, c. 147].

Метафоры, например:

3. «… Joseph and I joined at an unsociable meal, seasoned with reproofs. . .» .  44 p.147] ( «.... Джозеф и я не общаясь,приступили к еде, приправленной упреками. . .»). (Приравнивание претензий к приправе)[44, c. 147].

«…one thin, blue wreath, curling from the kitchen chimney»[44, p.168].      ( «... одна тонкая, голубая гирлянда, вилась из кухонного дымохода») (Сравнение завитка дыма с гирляндой)[44, c.168].

Звукоподражания, например:

4. «…huge bough fell across the roof, and knocked down a portion of the east chimney-stack, sending a clatter of stones and soot into the kitchen-fire»[44, р.41]. («.. огромный сук упал на крышу, и сбил часть восточной дымовой трубы, отправив в кухонный очаг грохот камней и сажи ») [44, c.41].

Оксюморон, например:

5. «…she was never so happy as when we were all scolding her at once. . .» [44,р. 24].«... она никогда не была так счастлива, когда мы бранить ее все сразу. . . .»[44, с. 24]. 
   «… a melancholy sweeter than common joy». [44, p. 99]. «...меланхолия слаще общей радости»[44, p. 99].

Персонификация, например:

6. "But where did he come from, the little dark thing, harboured by a good man to his bane?" muttered Superstition, as I dozed into unconsciousness.[44, p. 178] («"Но откуда оно явилось, маленькое темное существо, спасенное хорошим человеком на свою погибель?"  бормотало суеверие, когда сознание ослабевало в дреме»). [44, c. 178] (Персонификация, сравнение суеверия с человеком).

Сравнения, например:

7. «…a glare of white letters started from the dark, as vivid as spectres. [44, p. 12] («...белые буквы ярко блеснули в темноте, как призраки»). [44, c. 23] (Сравнение бликов с призраками). 
   «We all kept as mute as mice a full half-hour. . .». [44, p. 23] («... Мы все вели себя, тихо,  как мыши целых полчаса. . . .») [44, c. 84] .(Сравнение людей с животными, с мышами).

                «…he gnashed at me, and foamed like a mad dog. . . ». [44, p. 84](«...он            

скрежетал в мой адрес зубами с пеной на губах, как бешеная

собака.   . .») . [, p. 84] (Сравнение человека с собакой).

«…after the first six months, she grew like a larch. . . ».[44,p. 102] . («...после первых шести месяцев, она росла, как лиственница. . .») . [44,p. 102] . (Сравнение ребенка с деревом, с лиственницей).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВЫВОДЫ

 

 

 

Понятие тема, принятое в литературоведении означает жизненное явление, ставшее предметом художественного рассмотрения в произведении. В круг таких жизненных интересов могут входить любые жизненные явления, соответственно каждое из них может составить тематику литературного произведения. Тематику романа Эмили Бронте составляют следующие темы:

1. Тема отцов и детей.
2. Тема сиротства персонажей романа.
3. Тема мести.

Но самой главной  темой, которую исследует в своем  произведении автор, на наш взгляд, является тема всепоглощающей вечной любви, которая способна уберечь человека и общество от нравственного упадка.

В рамках данной работы были рассмотрены такие композиционные приемы, как повтор, противопоставление и двойственность. Автор применила  их для придания произведению композиционной стройности и соотнесенности расположения единиц изображаемого, а также для увеличения эстетического воздействия.

Была также рассмотрена  образная система романа, выявлен  основной мотив – образ вересковых пустошей, как символ свободы в  противовес гнетущей атмосфере Грозового перевала. Образная система романа стройна и целостна и служит раскрытию основной темы романа.

В романе нет слова  автора, в нем есть два рассказчика  Нелли Дин и мистер Локвуд, а, значит, есть только чужая речь. Во-первых, повествование ведется от первого лица, а это значит, дается субъективное изложение событий. Вводя в роман двух рассказчиков, Эмили Бронте хотела осветить историю с двух разных субъективных точек зрения и дать разные оценочные суждения. И, потом, наличие рассказчика позволяет убедить читателя в достоверности излагаемых событий, стереть впечатление вымышленности.

«Грозовой перевал» конечно же, романтическое произведение, а точнее, обладает многими признаками готического романа.

Во-первых, действие разворачивается вокруг неясных и таинственных событий. Во-вторых, герой обладает демоническим обликом, очень страстной натурой и загадочным происхождением. В-третьих,  много в романе мистического и сверхъестественного. В-четвертых, в романе мрачная и тяжелая моральная атмосфера. В-пятых, очень подходящий готический пейзаж. Все эти стилистические особенности созданы при помощи определенных средств, таких как символы, персонификация, противопоставление персонажей, наличие двойников, повторов и изложения от имени двух рассказчиков.

Кроме черт готического  романа, мы предполагаем наличие фольклорного мотива в романе Эмили Бронте. Например, завязка сюжета происходит после  прибытия в дом «чужеземца» («цыганчонка-демона»  Хитклифа). Ознакомившись с функциями действующих лиц В.Я. Проппа, мы пришли к выводу, что согласно последовательности, эти функции совпадают с сюжетной линией Хиндли Эрншо.

Для создания образов  в романе также используются такие литературные приемы, как:  аллитерация, гиперболы, метафоры, звукоподражания, аксюморон, персонификация и сравнения.