Взаимовлияние аланского и болгарского населения по материалам салтовской культуры

Структура работы: введение, две главы, выводы, список использованных источников и литературы, список сокращений и приложения.

Глава 1. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА

Духовная культура алан и болгар довольно разнообразна. Мнения историков и археологов иногда разнополярны в выводах, так как исследования в этом направлении затруднительны в связи со скудностью источником, которые могли бы донести до нас пантеон чтимых божеств в разноплеменном Хазарском каганате и культы, которые существовали среди большей части населения Хазарии – алан и болгар. При этом некоторые сведения можно почерпнуть из материальных остатков жизнедеятельности алано-болгар, но они также не полные. Учитывая то, что о духовном мире алан имеется больше сведений, то стоит, отталкиваяся от аланских представлений, проследить их взаимовлияние с болгарами.

Принципиальной разницы в религиозных представлениях у степняков (булгар и хазар) с аланами не было. Истоки религиозных представлений алан и болгар стоит искать на территории их первых соприкосновений – на Кавказе. Здесь же конфессиональная ситуация в рассматриваемый период была крайне сложной, так как местные языческие культы, которые доминировали, смешивались с верованиями иранских племен (сарматов, алан-маскутов), а также тюрок, финно-угров и других.²⁸ При этом, культы божества одной силы часто смешивались, и превращались в одно божество, что можно проследить на примере бога солнца. Если считать, что болгары были близки к гуннам, то стоит заметить, что в центре религиозных верований гуннов находилась вера в бога Куара, имя которого основательно сопоставляется с иранским словом хуар — солнце. Однако бог Куар был также богом-громовежцем. Гунны также именовали его Тенгри-хан (тюркское божество неба).²⁹ При этом рядом с Куару и Тенгри-ханом стоит иранское божество Аспандиат, массагето-маскутского происхождения. Аспандиат также был божеством солнца, покровителем коневодов и всадников. Понятно, что все эти названия отображают одну силу, и, вероятно, столкнувшиеся с культом Куара-Аспандиата тюрки (собственно гунны) приняли его как культ своего верховного божества — Тенгри-Небо.³⁰ Стоит заметить, что почитание Тенгри практиковалось у многих кочевых народов Восточной Европы и Азии (например, у дунайских праболгар), что говорит о неких общетюркских корнях, внедренных на иранскую почву.³¹

Говоря об общей религии алан, легко понять, что главное место у них занимал именно культ солнца о чем говорил еще Геродот: «Из богов чтят только солнце, которому приносят в жертву лошадей».³² Одними из находок, олицетворяющих божество солнца являются антропоморфные фигурки, с изображением обнаженного мужского существа с явно выраженным большим фаллосом, что символизировало культ плодородия (а как известно именно солнце древние считали отцом всего живого). Находки подвесок такого типа в катакомбах и грунтовых северокавказских могильниках и их ареал свидетельствуют в пользу их алано-болгарской принадлежности. Но в историографии разные исследователи называют указанные подвески «фигурками сарматского типа» или «гуннский амулет».³³ Амулеты другого типа называются солярными и они распространены на всей территории салтово-маяцкой культуры (Рис. І). Сочетание антропоморфных изображений с солярными символами подчеркивало солнечную природу божества, его связь с Небом, Солнцем, Светом, возможно с астральным культом. У салтовских аланов были распространены солярные амулеты в виде заключенной в кольцо фигуры всадника на грифоне.³⁴ Тот же символ символизируют антропоморфные амулеты с пляшущими фигурами, широко распространенные на аланских памятниках Северного Кавказа, в гото-аланских некрополях Керченского полуострова и юго-западного Крыма, в приазовских степях. Согласно Ктесию, ахеменидские цари исполняли в состоянии опьянения танец с оружием в честь Митры-Солнца.³⁵ Это свидетельствует о том, что истоки обозначенных фигурок следует искать в зороастризме, который, по мнению некоторых исследователей был распространен среди алан. По болгарскому поверью фигурка пляшет с двумя саблями в руках и, возможно, имеет связь с культом вождей, который до принятия христианства в Болгарии был центральным в языческой религии.³⁶

Еще одна вещь, явно связанная с солнечным культом,—  круглые металлические зеркала, изготовлявшиеся из высокооловянистой бронзы и в аланских могильниках имеющие массовое распространение. Ярко сверкающие диски напоминали небесное светило.³⁷ Но на счет находок зеркал существуют разные мнения. Зеркала связывают не только с культом солнца, но также с магическим обрядом: зеркало считалось вместилищем души, а в могильниках, где находили часть зеркала – это был символ целого зеркала.³⁸

Отдельным предметом специального культа несомненно был огонь.³⁹ Культ животворящей и очищающей силы огня отражен в археологических памятниках весьма наглядно в виде древесного угля и различных красящих веществ, сопровождавших погребения, начиная с савроматской эпохи. В аланских погребальных памятниках угольная подсыпка под усопшими — обычное явление. Редко встречается угольная подстилка в болгарских захоронениях.⁴⁰

Учитывая то, что аланы были сначала кочевниками, в их жизни большую роль играл  скотоводческий культ, главным божеством  которого выступал Тутыр. При этом, с переходом алан к оседло-земледельческому хозяйству у них появились культы земледельческого цикла. Здесь основными божествами стали боги — покровители хлебных злаков и урожая Хоралдар и Бурхорали.⁴¹ Болгары же были в большей степени кочевниками, то есть если эти культы и были распространены, то естественно они были заимствованы у алан.

Следующим «тотальным» культом, пронизывающим все мировоззрение алан, был культ мертвых. Все дохристианские языческие погребения алан сопровождались могильным инвентарем, более или менее разнообразным и находящимся в зависимости от социального положения погребенных. Несомненно, наличие обильного инвентаря в погребениях свидетельствует о вере в загробную жизнь, в посмертное существование души, отделившейся от бренного тела. Это анимистические представления. О них также можно судить и по форме могильного сооружения, типичного для алан - катакомбы. Душа умершего предка должна иметь свое жилище, которым и стала надежно изолированная от внешнего мира подземная камера. Культ мертвых в той или иной степени исторически универсален для всех народов.⁴²

Большую роль играл культ бога войны Уастырджи, главной чертой которого была повышенная сексуальная активность, связанная со смертью и воскресением.⁴³ Подтверждением этому есть версия о том, что амулеты в виде всадника на коне, есть материализованным образом бога войны. Считается, что это были мужские амулеты, носившиеся на груди, и что время их появления и наиболее широкого бытования — VII—IX вв.

Находки в катакомбах алан свидетельствуют о явном распространении культа деревьев (например, орешник и другие). Аланские «древесные» культы нельзя не поставить в культурно-типологическую связь с языческим культом деревьев, описанным у дагестанских гуннов Мовсесом Каганкатваци.⁴⁴ Вероятно это еще отголоски первобытных форм религии, именно – фетишизма. Кроме него сохранялись также пережитки тотемизма.

Существование и в алан, и в болгар тотемизма имеет общие первобытные корни.  Волк был тотемом болгар и также считался духом победы.⁴⁵ Аланы тоже вели свое происхождение от волка, о чем говорится в их легендах. Также важно отметить, что выше названый скотоводческий бог Тутыр имел одноименного аналога у болгар — бога и покровителя волков.⁴⁶ Одной из черт отзвуков тотемизма также были изображения лошадей на камнях Маяцкого городища и Саркела.⁴⁷ Знаки и изображения на саркелских кирпичах близко напоминают начертания на камнях Маяцкого городища, а также на камнях и кирпичах древней столицы дунайских болгар Преславы (Абоба-Плиски).⁴⁸ Изображения коней без всадника, как оседланных, так и без седла, отмечались практически всеми исследователями, обращавшимися к хазарскому рисунку, как его наиболее характерная черта. Рисунки коней на камнях Маяцкой крепости и на кирпичах Саркела более примитивны, чем изображения, отлитые из бронзы, но некоторые детали совпадают полностью. В стилистике амулетов типа «конь без всадника» явно прослеживается северокавказское влияние.  Больше всего коньков-амулетов найдено в Верхнесалтовском могильнике, не менее шести экземпляров, две подвески - из Дмитриевского, одна — из Нижне-Лубянского могильника. Все они происходят из катакомбных захоронений лесостепи.⁴⁹

Если обратится к  мировоззрению алан и болгар, то здесь также проглядывается схожая картина: мир состоит из трех микросфер: верхняя, где живут боги, средняя, населенная людьми, и нижняя, где обитают духи нижних порядков. Об этом свидетельствуют находки «чашечек мира» или «самоварчиков», которые встречаются и в аланских погребениях, и в болгарских.⁵⁰ Также символом трех миров выступает изображений трилистника. Например, трилистник лежит в основе орнаментации бляшек с Эшкаконского могильника и многих других.⁵¹ Тройственную систему также характеризуют изображения двузубца, который имел большое значение в религиозной системе в Первом Болгарском царстве, появление которого на Дунае связывают с приходом орды хана Аспаруха. Среди болгарского населения этот знак являлся символом неба, солнца и бога Тенгри.⁵² Такие же двузубци встечаются на астрагалах и тамгах в Саркеле, Маяцком и Хумаринском городищах.⁵³

Восприятие мира также соотносилось с жилищем. Образ горизонтальной модели мира - квадрат с обозначенным центром, диагоналями - довольно часто встречается в салтовских древностях в виде граффити на камнях, кирпичах, в процарапанном виде на астрагалах.⁵⁴ Этим можно объяснить присутствие в болгарских ямах гробов, и характерную форму погребений алан – катакомбу. Сооружение могилы было равносильно постройке дома, который повторял структуру Вселенной, и это олицетворение было тесно связано с могильным сооружением в традиционном мировоззрении. Но вместе с этим погребения в гробах-колодах следует рассматривать как трансформацию обряда погребения на дереве, а точнее, в самом дереве. В основе этого лежит понимание каждого дерева как частицы мирового дерева,⁵⁵ которое, по мнению алано-болгар, соединяло три миры. При столь общей схожести мировоззрений в алан и болгар явно прослеживаются отличия погребального обряда, а именно: ямные и катакомбные могильники, что очевидно, вызвано разными представлениями о загробном мире. Создатели катакомб считали потустороннюю жизнь продолжением земной и старались заложить основу благополучия умершего родича, тогда как люди, оставившие ямные могильники, стремились лишь обеспечить покойника пищей на время пути до «того света».⁵⁶ Так же стоит заметить, что если вещь была положена в катакомбу, то живые люди не могли пользоваться данными инструментами, так как они уже принадлежали покойникам,⁵⁷ к которым и у алан, и у болгар было особое отношение.

Вера в то, что сам труп (а не дух покойника) опасен для живых людей и особенно родственников, очень распространена среди алано-болгарского населения, была привнесена венграми. Подтверждение этому – легенды, которые рассказывают об упырях, которых на Балканах называли вурдалаками, а в Венгрии - вампирами.⁵⁸ Это верование находит отображение в обряде обезвреживания покойника, что прослеживается во множестве случаев. При этом способы обезвреживания были разными: разрушение грудной клетки, рук, с отбрасыванием черепа, полное разрушение скелета с разбрасыванием костей по полу камеры – на IV Верхнесалтовском могильнике. При этом в отдельных катакомбах складывали для обезвреживания покойника ножи острием в сторону погребальной камеры.⁵⁹ На Рубежанском могильнике, обряд обезвреживания погребенных в захоронениях могильника представлен следующими способами почти аналогичными: перемещением черепа с первоначального места расположения, разрушением грудной клетки, рук, с отбрасыванием черепа, полным разрушением скелета, с частичным изъятием костей из погребальной камеры. Эти способы известны и по другим аланским катакомбным могильникам как Подонья, так и Северного Кавказа.⁶⁰ На Старосалтовском могильнике данный обряд представлен во всем своем многообразии. Наблюдается полное разрушение скелетов людей с разбрасыванием костей по всей камере или собиранием костей в кучу у одной из стенок камеры.⁶¹ Встречается также помещение в могилу отдельных костей скелета, сложенных в анатомическом порядке, что впервые встречено на Дроновке ІІІ и Волоковом І. Такая черта погребения имеет аналоги в Северном Кавказе в ряде аланских катакомб. Считается что корни этого идут из маздакийских верований.⁶² На Маяцком могильнике обряд обезвреживания умерших путем разрушения их скелетов охватил практически всех погребенных. Вероятно, этот ритуал был погребальной традицией маяцкой общины и уходил корнями в аланские древности Северного Кавказа.⁶³

Подобный обряд наблюдается  и в болгарских могильниках. Исследования салтовской культуры бассейна Северского Донца показали присутствие на этих могильниках захоронений с преднамеренным разрушением скелетов погребенных людей в результате повторного в них проникновения. Преднамеренное проникновение осуществлялось в захоронения, принадлежавшие как мужчинам, так и женщинам, и детям.⁶⁴ В Салтове находится обширный ямный могильник напротив катакомбного. На этом могильнике обряд обезвреживания выражен сильнее, чем в катакомбах, что существенно отличает его от классических ямных захоронений. Очевидно, это связано с влиянием правобережных соседей – алан.⁶⁵

К обряду обезвреживания также можно отнести версию, что погребальный обряд нетайловцев предполагал помещение в могильные ямы уже очищенных от мягких тканей под воздействием естественных природных факторов человеческих костей, что находит соответствие, по их мнению, в зороастрийском обряде погребения.⁶⁶ В целом же погребальный обряд нетайловцев вполне соответствует языческому погребальному обряду праболгарского населения салтовской культуры.⁶⁷

Обряд обезвреживания также прослеживается не только на людях, но и на животных. В дромосы иногда укладывали труп лошади, взнузданной и оседланной, и лошадиный скелет также подвергался обезвреживанию: вырубалась спина, убирались пястные кости, копыта и пр. Это отчетливо прослеживается на Дмитриевском могильнике.⁶⁸

В некоторых  катакомбах, после обряда обезвреживания также проводилось очищение огнем катакомбы: в Верхнесалтовском могильнике в некоторых катакомбах потолок и стены были побелены мелом, а на полу катакомбы № 18 выявлено два угольно-зольных пятна. Грунт под ними не был прокален. По-видимому, в камеру были принесены остатки от костра.⁶⁹ Это также могло быть связано с культом огня.

Стоит заметить, что все катакомбные могильники неодинаковы: существуют различия в погребальном обряде, объясняющиеся исследователями различиями в верованиях. К одному из таких расхождений относятся тризны (Рис. II). Их назначение точно не известно, но существует несколько версий. Тризны как поминальные трапезы совершались в самом конце погребально-поминального цикла - в основном, до повторного проникновения, производимого с целью ритуального разрушения скелетов, хотя выделяются и совершённые после него. На материалах Салтовского могильника выделяется также обряд «кормления» духа умершего - в виде сожжения или положения в дромос при ритуальном разрушении скелетов какой-то пищи. В связи с различным количеством тризн на разных катакомбных могильниках, стоит отметить, что в камерах дмитриевских катакомб отсутствует сопровождающая мясная пища (кости животных), хотя в салтовских погребениях она сопровождала почти каждую катакомбу. В то же время, в Салтове не было тризн, широко распространённых в Дмитриевке. Таким образом, можно выдвинуть гипотезу, что тризны и напутственная пища в камерах являлись взаимозаменяемыми элементами, отображающими один обряд: кормления мертвых.⁷⁰  Ибн Фадлан описывает этот обряд: «А если умрет человек из их, то для него выроют большую яму в виде дома его лошадей и в зависимости от их численности убьют из них сто голов, или двести голов, или одну голову и съедят их мясо, кроме головы, ног, кожи и хвоста. И, право же, они растягивают [все] это на деревянных сооружениях и говорят: “Это его лошади, на которых он поедет в рай”»⁷¹, то есть здесь тризна рассматривается как отправление души лошадей к их хозяину.