Гармония
мира находит свое выражение
и в человеке - величайшем
из божественных творений, в
существе, которому суждено познать
бога и созданный им прекрасный
мир. Антопология и гносеология
Николая Кузанского теснейшим
образом связаны с его пантеистической
онтологией и космологией.
2.5. Человек микрокосма - наиболее
совершенное подобие природы и бога
Человеческая
природа рассматривается Кузанским
в качестве высшего и наиболее
значительного божественного
творения: она "помещена над
всеми творениями бога". Как
будто поставленный на определенной
ступени иерархии человек
оказывается обожествленным
и уже потому вне иерархическим
существом: природа его "заключает
в себе умственную и чувственную
природу и стягивает в себе всю Вселенную:
она есть микрокосм, малый мир, как
называли ее с полным основанием древние"
[4, с. 119].
Характерное
для всего сущего совпадение
противоположностей находит свое
отражение и в человеческой
природе. Соотношение "свернутого"
в боге максимума и "развернутой
в космосе ограниченной бесконечности
отражается и "малом" мире"
человеческой природы. "Она такова,
- утверждает Кузанский, - что,
будучи возведена в соединение
с максимальностью, становится
полнотой всех всеобщих и отдельных
совершенств таким образом, что
в человечестве все возведено
в высшую степень" [5, с. 55].
Но эта
"полнота совершенства" есть
на что иное, как божественность.
Она может быть свойственна
лишь человеческой природе
в целом, а не отдельному
человеку. Человек, поднявшийся
до "соединения с максимальностью",
"был бы человеком так же,
как и богом, и богом так
же, как и человеком", он может
мыслиться только в качестве
богочеловека [3, с. 63].
Подобное
соединение божественной и человеческой
природы возможно только в
"сыне божием", богочеловеке
- Христе. Так учение Николая
Кузанского о человеке сливается
с его христологией. Христология
Николая Кузанского неразрывно связана
с его учением "о свертывании и развертывании"
божественного начала, о совпадении
противоположностей - бесконечного максимума
и конечной природы - с пантеистическими
тенденциями его философии.
Совершенная,
абсолютная человеческая природа
Христа есть "свертывание" человеческой
природы, подобно тому, как космос
в "свернутом" виде содержится
в боге. Поскольку сущность человека
воплощена во Христе, то человек
бесконечен; поскольку эта сущность
ограничена в каждом отдельном
индивиде, человек конечен. Следовательно,
по Кузанскому, человек - конечно-бесконечное
существо [2, с. 98].
Тенденция
к отождествлению Иисуса
с человечеством позволяет
Кузанцу при анализе микрокосма
сместить акцент с идеи сотворенности
человека, что было присуще
церковному учению, на идею
творческой активности человека.
Человек в представлении философа
не столько творение, сколько
творец; именно в этом видит
Кузанец уподобление человека
богу. С особой силой эта
мысль выражена в рассуждениях
о свойствах человеческого ума,
способного подняться к бесконечному
постижению мира на путях его
познания.
2.6. Познание
Совершенно
в духе передовых мыслителей
Возрождения Кузанец видит цель
в познании, духовном освоении
мира: "Всякий разумный дух
стремится к познанию. Ибо
познание есть жизнь ума, та
цель, к которой он стремится..."
[2, с. 99]. Возможность познания заложена
в самой природе человеческого
разума. "Благородное подобие
бога", человеческий ум именно
в своей познавательной деятельности
осуществляет свое предназначение.
Если бог "развертывает" из
себя мир, то человеческий
разум развертывает из себя "предметы
рассудка" [2, c. 103]. Это, однако, не
означает, что по Николаю Кузанскому,
в человеческом разуме уже
заключены заранее готовые понятия,
что знание предшествует ощущению
внешнего мира. "Развертывание"
не есть и субъективное "творение"
понятий, речь идет о прирожденной
человеку - по самой человеческой
природе - способности суждения.
Осуществить эту способность,
"развернуть" ее человек может
только при соприкосновении
с миром природы - этой божественной
книги, в которой бог раскрыл
себя человеческому знанию.
Ум человека,
единый по своей природе, обладает
способностями [5, с. 56], низшей из
которой является ощущение с
воображением. Эти способности принадлежат
единому по своей природе уму
или духу.
Начало
процесса познания невозможно
без чувственного пробуждения.
На основе ощущений с помощью
рассудка разум составляет себе
понятие о вещах. Воздействие
вещей на ум человека через ощущения возможно
благодаря наличию в человеческом
организме некоего жизненного
"духа" - телесной субстанции, связывающей
по представлениям средневековой медицины
и физиологии, ощущения с разумной способностью
человека [3, c. 65].Воображение служит посредствующей
ступенью между ощущением и рассудком.
Рассудок есть проявление активной способности
человеческого разума. Будучи тесно
связан с телом как орудием познания,
рассудок осмысляет полученные ощущением
внешние впечатления и позволяет, путем
их логического различения
и сопоставления, прийти к более глубокому
пониманию сути вещей. Однако и рассуждение
не способно дать полноты знания. К
постижению истины ведет разумная высшая
способность человека - его разум, способный
к интуитивному постижению. Он возвышается
над рассудочной деятельностью. Если рассудок
не может идти выше и дальше знания конечного
мира вещей, то функция разума - высшее
знание сущности вещей и явлений,
познание бесконечности. Рассудочное
знание не может постичь бесконечной сущности
мира, оно не может постичь совпадения
противоположностей в "свернутой"
природе максимума.
Онтологическому
учению Кузанца о боге и
космосе и их диалектической
связи соответствует и его
гносеологическое представление
о предмете познания. "Существует
лишь один объект для духовного
видения и чувственного зрения,
- утверждает Кузанец, - первое видит
то, как он существует в себе,
второе - как он познается посредством
знаков. Единый объект есть "Сама
Возможность" [3, с. 65].
Итак, единый
и единственный объект познания
- пантеистически понятый и истолкованный
бог, трактованный в неразрывном
единстве с чувственно воспринимаемым
миром природы [2, с. 100].
Чувственная
познавательная способность направлена
на "некий чувственный предмет",
но это - "тот же объект",
но познаваемый "только тем
способом, которым он становится
известным чувству посредством
видимых знаков".
Эти рассуждения
Николая Кузанского содержат
постановку проблемы сущности
и явления. Интеллектуальным
познанием постигается сущность
вещей, отождествляемая с "Самой
Возможностью" (Бытие-Возможность,
Неиное). Максимум в других
сочинениях Кузанца, определяющего
этими понятиями бога как бесконечную
сущность вещей. Поскольку сущность
вещей есть бесконечность,
в которой совпадают противоположности,
процесс познания рассматривается
как раскрытие этого совпадения,
как восхождение от знания
конечных вещей к постижению
их бесконечной сущности.
2.7. Вера и знание
С пантеизмом
Николая Кузанского связано и
решение им важнейшего для
средневековой и ренессансной
философской мысли вопроса
о соотношении веры и знания.
В основе
учения Николая Кузанского о
соотношении веры и знания
лежит представление о космосе,
природе как "божественной
книге", в которой бог "раскрывает"
себя человеческому знанию, и
о боге как "свернутом"
начале Вселенной [3, с. 66]. Поэтому
здесь нельзя ограничиться простым
приведением высказываний философа
о приоритете веры.
Вера есть
путь постижения бога в нем
самом в "свернутом" виде.
Но познание "развернутого"
мира, более того, познание
бога, в результате чего человеческий
разум достигает объекта, переходя
от конечных вещей к бесконечной
сущности, - есть дело разума, и
верой оно заменено быть не
может.
Николай
Кузанский еще сформулировал
учения о "двух книгах" (Писания
и Природы) как соответственно
объектах веры и знания. И
именно через познание "книги
природы", по Кузанцу, идет
путь подлинного разумного знания,
не смешиваемый с путем веры.
2.8. Интуиция и бесконечность
познания
Неполному
и недостоверному чувственному
и рассудочному знанию Кузанец
противопоставляет не веру, а
высшее интеллектуальное созерцание,
дающее понимание совпадения
противоположностей в единстве,
когда "в своей простоте
ум все созерцает, как бы
свою величину в одной точке,
и все - вне всякой слаженности
из частей, и не так, что
одно есть это, а другое - иное,
а так, что все есть и
одно есть все" [4, с. 188]. Это
знание определяется у Николая
Кузанского как интеллектуальное
видение или интеллектуальная
интуиция, противопоставляемая рассудочному
формально-логическому знанию как
средству, недостаточному для охватывания
бесконечности и совпадению противоположностей.
Это "постижение непостижимого",
познание "невидимым образом"
не отождествляется с мистическим
экстазом: в нем подчеркивается,
прежде всего, его интеллектуальный
характер [3, с. 67].
Интеллектуальная
интуиция рассматривается в философии
Николая Кузанского как "ученое
незнание", выступающее в данном
случае не в качестве предпосылки,
а в качестве итога процесса
познания. Ученое незнание есть
именно "ученое". И оно есть
именно "знание", но знание того,
что истина не дана в готовом
виде, что постижение истины
есть процесс. Оно есть "знание
того, что существует абсолютно
несоизмеримое" [2, с. 130]. И
оно есть именно знание, а
не религиозный экстаз.
Процесс
постижения истины есть бесконечное
движение к ней. Познание бесконечно
из-за бесконечности объекта,
и потому, что оно никогда не
может быть завершено. И сама
истина рассматривается в философии
Кузанца как объективная, но
недостижимая в своей полноте
цель усилий разума. Ибо познание
никогда не сможет остановиться:
истина неисчерпаема. "Разум
так же близок к истине,
как многоугольник к кругу,
ибо, чем больше число углов
вписанного многоугольника, тем
более он приблизится к кругу,
но никогда не станет равным
кругу" [4, с. 10].
В этом
гениальном образе содержится
глубочайшая мысль о бесконечности
познания. Утверждая историческую
ограниченность каждого данного
этапа познания мира, Кузанец
отвергает самоуверенное "всезнайство"
схоластики, считавшей возможным
достижение полноты знания. С
эти связан и отказ Кузанца
от принципа авторитета [3, с. 68] - не
только человеческого, но, по
существу, и от авторитета Писания,
которое рассматривалось как
"способ выражения" истины,
но не сама истина, постигаемая
собственными усилиями разума.
Бесконечный
процесс познания, бесконечное приближение
вписанного многоугольника к
кругу завершается в философии
Николая Кузанского полным совпадением
субъекта и объекта, именно
в этом своем совершенстве
обретающем мистический характер.
Конечным результатом интуитивного
постижения бога оказывается
"обожествление" человека. Таким
образом, Кузанец ставит основой
процесса "обожествления" не
волю, а именно разум и
интеллектуальную интуицию.
Характерно,
что свою мысль об относительности
человеческих знаний - "предположений"
- Николай Кузанский распространял
и на область религиозных знаний.
Каждая религия, по учению Кузанца,
есть, по существу, также - в той
же логике вписанного многоугольника
- лишь приближение к полноте
истины. Эта точка зрения (при
этом Кузанский наиболее близким
к истине считал католическое
христианство) вела в тенденции
к преодолению религиозного
фанатизма и утверждению принципов
веротерпимости [3, с. 69].
Необходимым
условием приближения к истине
в философии Николая Кузанского
становится путь математизации
знания. И здесь, несмотря на
следы пифагорейской мистики
чисел, нашла свое отражение
глубочайшая мысль о необходимости
математического метода познания
мира [2, с. 115]. Дело тут не только
в гениальности отдельных математических
открытий и догадок, сделанных
Николаем Кузанским, и даже
не в подчеркивании им необходимости
точных измерений при изучении
природных явлений, вплоть до призыва
к экспериментальному методу исследований.
Математизация процесса познания, провозглашенная
Николаем Кузанским, имела огромное
методологическое, выходящее за рамки
собственно науки, но тем более существенное
для создания нового метода научного познания
мира метода, противостоящему авторитарному,
книжному, оторванному от подлинных естественнонаучных
изысканий методу схоластического знания.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Основное
содержание творчества Николая
Кузанского было плодотворным
и прогрессивным для развития
философии. Кузанец, испытавший
влияние развивающегося естествознания,
а также гуманизма Возрождения,
был сам выдающимся представителем
естественнонаучной и гуманистической
мысли той эпохи.
Прогрессивное
значение его творчества
определяется той ролью, которую
Кузанец сыграл в истории
диалектики.