Диоген синопский и школа киников

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ  УКРАИНЫ

 

           СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

 

                 КАФЕДРА ФИЛОСОФСКИХ И СОЦИАЛЬНЫХ ДИСЦЕПЛИН

 

 

 

                             КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

 

                  на тему: Диоген синопский и школа киников

                          по дисциплине "Философия"

 

 

 

                                                     Выполнила:    студентка

группы АУ-11з

                                                                   Щербакова

О.Е.____________________

                                                                    ________

"__"_______2001г.

                                                  Научный руководитель:

                                       Шенгелая И.Ш._____________________

                                                                   _________

                 "__"______2001г.

 

 

 

                              Севастополь 2001

 

 

 

                                 СОДЕРЖАНИЕ

 

 

 

Введение…………………………………………………………..………………….…………3

 

 

1 Диоген Синопский и школа киников …………………………..……………..…...……4

 

 

Заключение…………………………………………………………………….…………....…11

 

Список использованных источников………………………..……………………………….13

 

 

 

                                  ВВЕДЕНИЕ

 

            Диоген Синопский родился в 400г.  до  н.  э.  в городе  Синопе

(Понт).  Время жизни Диогена,  как философа  относится   к досократовской

философии. Школа киников, к которой относился и  Диоген, представляла собой

течение в греческой философии  исповедывающее отрицание всего материально –

ценного в жизни т.е.: богатства, удовольствий,  моральных канонов и т.д.

Диоген был самым ярым сторонником такого стиля  жизни  из  всех  участников

данного течения. Даже его  учитель   Антисфен,  основоположник  течения был

более мягок в крайностях. Благодаря своему уму и поступкам киника,  Диоген

прославился и оставил  свой след  в  истории,  но  они  же  часто приводили

Диогена в  противоборство  с  моралью  общества,  в  котором  Диоген  часто

проигрывал.

 

 

 

      1 Диоген  Синопский и школа киников

 

      Когда Диоген  был изгнан из своей родины, он пришел  в  Афины.  Там   он

застал немало слушателей Сократа — Платона, Аристиппа, Эсхина, Антисфена  и

Эвклида Мегарянина. Диоген вскоре проникся презрением  ко  всем  им,  кроме

Антисфена,  основателя  школы киников (Кинизм  — название,  связанное с

поименованием гимназии Киносарг («Белая собака»), или cynicos  (киники)  от

суоn «собака», а не от Cynosarges) с ним он  общался охотно,  но  хвалил,

впрочем, не столько его  самого, сколько его учение, полагая, что только оно

раскрывает истину и может  принести пользу людям.

      Сравнивая  же самого Антисфена с его учением, он нередко упрекал его в

недостаточной твердости  и, порицая, называл его боевой трубой — шума от нее

много, но сама она себя  не  слушает;  Антисфен  терпеливо выслушивал  его

упреки, так как он восхищался характером Диогена.

      - С того  времени, как Антисфен освободил меня, я перестал быть  рабом.

Как же это произошло? Он научил меня различать, что является моим и  что мне

чужое. Богатство, имущество  —  не  мои;  родные,  близкие,  друзья,  слава,

привычные ценности, общение  с другими — все это —  чужое. Что же принадлежит

тебе? — Твои представления. Они, учил Антисфен, абсолютно свободны,  никому

не подвластны, никто не может им ни помешать, ни заставить воспользоваться

иначе, чем я этого хочу.

      Узнав, что,  по Платону, человек определяется  как  двуногое  животное,

лишенное перьев, Диоген ощипал петуха и, принеся его в  Академию,  объявил:

«Вот человек Платона».

/После этого к определению  было добавлено: «И с широкими  ногтями»./

       Когда  Платон распространялся о своих  идеях и говорил о «стольности» и

«чашности», Диоген заметил: «Что касается меня, Платон, то стол  и  чашу  я

вижу, а вот «стольности»  и  «чашности»  нет».  На  что  Платон  ему  якобы

ответил, что для чаши и  стола у Диогена есть  глаза,  а  для  «чашности»  и

«стольности» у него нет разума.

       Любовь  проходит с голодом, а если  ты не в силах  голодать,  петлю  на

шею — и конец.

       Однажды  Диоген закричал: «Эй, люди!» Сбежался  народ,  он  замахнулся

палкой: «Я звал людей, а не дерьмо».  Для того,  чтобы жить  как следует,

надо иметь или разум, или петлю.

       Однажды  он рассуждал о важных предметах,  но  никто  его  не  слушал;

тогда он принялся верещать по-птичьему; собрались люди, и он  пристыдил  их

за то, что ради пустяков они сбегаются, а ради важных вещей  не пошевелятся.

 Он удивлялся, что  грамматики изучают бедствия  Одиссея, но не ведают  своих

собственных;  музыканты ладят струны  на  лире,  а не  могут сладить с

собственным нравом; математики следят за солнцем и луной, а не видят  того,

что у них под ногами...  Когда кто-то привел его в роскошное  жилище  и  не

позволил плевать, он, откашлявшись, сплюнул в лицо спутнику, заявив, что не

нашел места хуже.

       Увидев  однажды, как мальчик пил воду  из горсти, он выбросил  из  сумы

свою чашку, промолвив: «Мальчик превзошел меня простотой жизни».

       Когда  кто-то читал длинное сочинение и  уже  показалось  неисписанное

место в конце свитка, Диоген воскликнул: «Мужайтесь, други: виден берег!»

       Человеку, спросившему, в какое время  следует завтракать, он  ответил:

«Если  ты  богат,  то  когда  захочешь,  если  беден,  то  когда   можешь».

Рукоблудствуя на глазах у всех, он приговаривал: «Вот кабы  и голод можно

было  унять,  потирая  живот!»   Кто-то  корил  Диогена  за  его  изгнание.

«Несчастный, — ответил  он. — Ведь благодаря изгнанию я  стал философом».  Он

просил подаяния у статуи; на вопрос, зачем он это  делает,  Диоген  сказал:

«Чтобы приучить себя к  отказам».

       На вопрос, почему люди подают милостыню  нищим и не подают  философам,

он сказал: «Потому что  они знают: хромыми и  слепыми  они,  может  быть,  и

станут, а вот мудрецами  — никогда».

       Он просил  милостыню у скряги, тот колебался.  «Почтенный,  — сказал

Диоген, — я же у тебя прошу на хлеб, а не на склеп!»

       На вопрос, что дала ему философия,  он  ответил:  «По  крайней  мере,

готовность ко всякому  повороту судьбы».

       Человеку, сказавшему «Мне  дела  нет   до  философии!»,  он  возразил:

«Зачем же ты живешь, если не заботишься, чтобы хорошо жить?»

       О влюбленных  говорил он, что они мыкают  горе себе на радость.

       Нет ничего  дурного в том,  чтобы  украсть   что-нибудь  из  храма  или

отведать мяса любого животного: даже питаться человеческим мясом  не  будет

преступно, как явствует из обычаев других народов. В самом  деле,  ведь  все

существует во всем и через  все: в хлебе содержится мясо, в  овощах — хлеб, и

вообще все тела как  бы  парообразно  проникают  друг  в  друга  мельчайшими

частицами через незримые поры.

       Когда  Филипп, царь Македонии, отец Александра  Македонского,  объявил,

что идет войной на Коринф, и  все бросились готовиться против  него,  Диоген

принялся катать туда и  сюда свою собственную бочку.  Его  спросили:  «Зачем

это, Диоген?» Он ответил: «У всех сейчас хлопоты,  потому  и  мне  нехорошо

бездельничать; а бочку  я катаю, потому что ничего другого  у меня нет».

      Однажды  Диоген плыл на корабле в  Афины. Все было хорошо, как   вдруг  у

о. Крит на судно напали морские  пираты. В  итоге  Диоген  в  качестве  раба

попал на невольничий рынок. Последующая  сценка,  написанная  на  основании

древних свидетельств и легенд, рисует незаурядный  облик  этого  необычного

человека.

      «Хотя Диоген  изнывал от зноя, он весело  улыбался. Потом без разрешения

хозяина уселся на песок.

— Куда! — зарычал на него торговец в персидском халате и белой  чалме. — Кто

тебя, сидячего, здесь увидит?!

— Почему же? — возразил Диоген. — Рыба лежит, а своего покупателя находит!

Работорговец удивленно  захохотал  и  дозволил  рабу  сесть  на  песок.  Тут

Диоген, приободряя заморенных жарой невольников, закричал на весь базар:

— Эй, люди! Вы что же носы повесили?.. Уж не потому  ли,  что  не  в  силах

дольше слушать  голодное  урчанье  собственного  чрева?  Ничего,  это  дело

поправимое! — И, обращаясь  к  работорговцам,  продолжал:  —  Граждане  наши

хозяева! Послушайтесь голоса разума! Ведь овец и поросят  вы  откармливаете

на совесть, как и подобает делать рачительным владельцам, не так ли? Так не

глупо ли тогда человека, самого дорогого из  животных,  морить  на  продаже

голодом?!

В толпе послышался смех рабов  и их хозяев, потому что шутку  любят  все.  И

подобревшие работорговцы сказали: «А ведь, пожалуй, их и в  самом  деле  не

мешает покормить!» И  потянулись к  невольникам  руки  с  ломтями  хлеба,  с

сушеной рыбой, гроздьями  винограда и даже бурдюки с  водой.  Утолив  слегка

голод и жажду,  повеселевшие  рабы  со  всех  сторон  благодарили  сидящего

Диогена улыбками. Тогда его  хозяин,  снисходя  к  такому  необычному  рабу,

спросил:

— А что ты умеешь делать, старик?

— Я? — переспросил Диоген, отправляя в рот остатки поданных ему  оливок.  —

Властвовать людьми! Торговец захохотал:

— Ты, конечно, шутишь?

— Нисколько.

— Да кто же купит раба, который корчит из себя господина?

— Как раз такого-то купят  всех быстрей, — ответил Диоген.  —  Ведь  обычный

раб не в диковинку. Впрочем, ты можешь сам в этом убедиться,  стоит  только

тебе объявить обо мне.

— Нет уж! Если хочешь, сам  о себе объявляй.  А  я  погляжу,  что  из  этого

выйдет!

Диоген поднялся и громко закричал, покачиваясь из стороны  в сторону:

— Граждане! Кто хочет  купить  себе  хозяина?!  Кто  хочет  купить  хозяина,

спешите сюда!

Все вокруг потешались,  но  тут  к  Диогену  приблизился  какой-то  пожилой

человек в голубом хитоне и, смеясь, спросил:

— Уж не ты ли и есть хозяин, продающий себя?

— Представь себе, это  я! — гордо ответил Диоген.

— А я, — вмешался здесь  работорговец, — хозяин  этого  «хозяина»!  Беру  за

него три мины!

Покупатель в сомнении покачал головой, собираясь отойти, но Диоген задержал

его:

— Это совсем недорого, клянусь  богами! Ведь три мины  —  стоимость  рабочей

лошади, а я умом скакун!

И, улыбнувшись, покупатель сказал:

— Прекрасно! И куда же скачет твой ум?

— В просторы философии, милейший!

— Ты изучаешь явления космоса?

— Диалектика мертвой материи  меня  не  занимает.  Диалектика  души  —  вот

предмет моих занятий!

— Что ж, в  таком  случае  ты  сгодишься  моим  сыновьям  как  воспитатель.

Согласен?

— Согласен, — сказал Диоген, — но с одним условием... Вокруг рассмеялись, а

хозяин Диогена насмешливо сказал:

— Этот тип еще смеет  условия ставить!

— Да, ставлю условие, — упрямо кивнул Диоген.

— Какое? — спросил покупатель.

— Следовать за мной и  делать только то, что я тебе скажу... И снова в толпе

рассмеялись, а покупатель, желая намекнуть на пословицу, что  яйца  не  учат

курицу, насмешливо продекламировал:

- Вспять потекли источники  рек!

— Ты прекрасно знаешь Еврипида, господин хороший, — угадав, чей  это  стих,

сказал Диоген. — Но позволь  тебя спросить, если ты нанял, к примеру, врача,

а он предупредил тебя, что  нужно следовать его советам, ведь ты не стал  бы

упрекать его изречениями  Еврипида? И,  пристально  вглядевшись  в  Диогена,

покупатель сказал:

— Я беру этого человека! — И, отсчитав положенную сумму торговцу,  добавил:

— А вот тебе еще одна мина к запрошенным! Когда работорговец  ушел,  Диоген

спросил нового хозяина:

— На какую кличку ты отзываешься?

— Я торговец Ксениад...

— А моя кличка — Собака. Не удивляйся,  это  мое  прозвище,  а  звать  меня

Диоген, что значит богорожденный! — И он с шутливым величием  поднял  вверх

палец. — Так куда мы отправляемся?

— Ко мне домой, в Коринф.

Прекрасно! — одобрил Диоген. — Я всю Элладу обошел,  а  быть  в  знаменитом

Коринфе мне до сих пор не довелось».

      В Коринфе  он не  нанял  себе  жилья   и  не  поселился  ни  у   кого  из

гостеприимцев, а стал жить под открытым небом;

изрядно потрескавшаяся от времени  бочка (а точнее: большая глиняная  амфора

для хранения жидкостей и  зерна — по-гречески «пифос») служила  ему  убежищем

и пристанищем;

. был совершенно лыс,  хотя и носил длинную  бороду,  дабы,  по  якобы его

   словам, не изменять  вида, данного ему природой;

.  был  сутул  до  сгорбленности,  из-за  этого его взгляд  всегда   был

   исподлобья;

. ходил, опираясь на  палку, в верхней части которой  был сук,  куда  Диоген

   вешал свою котомку  странника;

. ко всем он относился  с язвительным презрением;

. без стеснения занимался  у всех на глазах  мастурбацией  и  мочился,  как