Быт и нравы населения Средней Азии в записках Арминия Вамбери

2.2.Возвращение в Тегеран. Приблизительно в середине января 1863 года, после путешествия в Персию, он вновь был в Тегеране в кругу своих гостеприимных турецких покровителей. Здесь же он сообщил им, что уже давно испытывает тайное, но страстное желание увидеть Туркестан (Среднюю Азию) и посетить святые места Хивы, Бухары и Самарканда.

По началу Вамбери встретил немалое сопротивление. Его называли безумцем, который собирался отправиться туда, откуда еще не вернулся ни один из его предшественников, да и еще в сопровождении людей, которые готовы будут убить чужеземца ради жалких грошей. Ему рисовали ужасные картины, но так как было видно, что все старания бесполезны, начали давать советы и старались, как могли помочь. Отъезд был назначен на восьмой день. Прежде всего, Хаджи Билал посоветовал Арминию обрить голову и сменить его тогдашний турецко-европейский костюм на бухарский, а так же по возможности обходиться без постели, белья и прочих предметов роскоши.Он в точности последовал его предписаниям, и поскольку экипировка была делом очень легким, быстро закончил свои приготовления и уже за 3 дня до назначенного срока был готов к дальнему путешествию. И все эти дни он находился в состоянии величайшей и сильнейшей борьбы с самим с собой. Думал об угрожавших в путешествии опасностях. Нужны были причины, которые оправдали бы столь рискованный шаг. Все это казалось делом случая и ничуть не отпугивало автора. У него было лишь одно опасение, а именно: хватит ли физических сил вынести трудности, посылаемые стихией, вызываемые непривычной пищей, длительным отсутствием крова при плохой одежде и без всякой постели, и сможет ли он со своей хромой ногой совершать пешие марши? Накануне вечером Арминий Вамбери простился со своими друзьями в турецком посольстве. Тайна путешествия была доверена лишь двоим; в европейской колонии думали, что он отправляется в Мешхед, тогда как покинув Тегеран, чтобы продолжить свое путешествие в направлении к Астрабаду и Каспийскому морю.

2.3.Культура и быт населения Средней Азии в записках Арминия Вамбери.

Персидский и турецкий образ жизни. Автор пишет:«Страшно устаешь по пути, под палящим солнцем, по сухой скудной местности, которая характерна почти для всей Персии. В Персии прохладные ночи располагают ко сну, медленный шаг животных действует убаюкивающе, нужно хорошо держаться и даже привязываться. По пути в Тегеран, поджимая ноги в седле и покрикивая, проникаешь в конце концов в город. Затем можно проехать по нему и базарам и добраться до дворца турецкого посольства. Входя в него, словно переступаешь порог своего будущего места жительства. Спустя несколько часов отдыха можно сесть на осла, наняв его для прогулки и приехать к эфенди, сидящих за обедом.» Прием со стороны посла и эфенди самый радушный. В течение беседы проводятся сравнения между персидским и турецким образом жизни. Исходя из этого, можно заметить, что прославленный Иран – это ужасающая пустыня, нежели Турция – земной рай. Перс - учтив, сообразителен, остроумен, наделен необычайно высоким поэтическим чувством, об османе такого нельзя сказать. В свою очередь осман – искренен, простодушен и честен, прилежнее изучает европейские языки, также  интересуется химией, физикой и историей.

Не успел автор обосноваться в доме, как комната заполнилась посетителями, которые один за другим усаживались вдоль стен, строго разглядывая его большими глазами и затем сообщая друг другу составленное суждение о госте, а позже и совсем громко высказываясь о характере его путешествия. «Конечно, он не дервиш,-говорило большинство,-он меньше всего похож на дервиша, так как бедность его одежды резко противоречит чертам и цвету лица. Как нам говорили хаджи, он родственник посланника, который представляет нашего султана (при этом все встали) в Тегеране, и одному Аллаху известно, что ищет человек такого высокого происхождения среди туркмен, в Хиве и Бухаре».

Вамбери был немало удивлен нахальством этих людей, которые сразу же, с первого шага, захотели сорвать маску с его лица. Однако он разыграл из себя человека Востока, сидел, погруженный в глубокие благочестивые думы, и делал вид, будто совсем ничего не слышит. Поскольку он не хотел принимать никакого участия в разговоре, они обратились к Хаджи Билалу, который сказал, что автор записок действительно эфенди и состоял на службе у великого султана, но вследствие божественного вдохновения удалился от мирского обмана и теперь совершает зиарат (паломничество к святым могилам). На это многие покачали головой, однако этого предмета нельзя было больше касаться, так как настоящий мусульманин никогда не смеет сомневаться, если слышит об ильхаме, т.е. божественной восторженности или божественном вдохновении; даже если и говорящий и слушающий абсолютно убеждены в том, что это ложь, они должны выразить свое удивление возгласами: «Машаллах! Машаллах!». Впрочем, эта первая сцена показала достаточно ясно, что хотя путешественник и находится на персидской земле, однако достиг границы Средней Азии, так как, услышав недоверчивые расспросы этих немногочисленных суннитов, расспросы, ни разу не коснувшиеся его особы нигде в Персии, он смог легко составить себе представление о прекрасном будущем, ожидающем его на родине этих людей. Часа два гости разглядывали и задавали всяческие вопросы путешественнику, затем они удалились, а паломники наскоро приготовили чай и отправились на покой. Автор уже собрался лечь спать, как вдруг к нему подошел человек в туркменской одежде, которого он считал членом семейства, и весьма доверительно принялся рассказывать, что он вот уже 15 лет ездит по разным делам в Хиву и, хотя сам он родом из Кандагара, хорошо знает туркмен, узбеков и бухарцев; и теперь им следует вместе поехать через Великую пустыню, и они обязательно станут друзьями. Арминий отвечал ему: «Кулли муминин ихветун», т.е. «все верующие - братья», поблагодарил за дружбу и заметил, что сам он дервиш, поэтому ему очень дороги спутники, с которыми он уже давно путешествует. Гость пытался продолжать разговор, но Вамбери дал понять, что хочет спать, и его оставили в покое, и вскоре он действительно уснул.

«Я никогда не забуду этого переезда. Тонкий древесный ствол, выдолбленное нутро которого было в полном беспорядке заполнено пассажирами, мешками с мукой и прочим имуществом, в любой момент грозил пойти на дно, и нам просто повезло, что все мы сухими взошли на борт судна», - говорит автор. У туркмен имеются три вида судов: а) кезебой, с одной мачтой и двумя парусами, большим и маленьким, которое они большей частью употребляют для грузовых перевозок; б) каюк, с одним парусом, быстроходное судно, употребляемое при разбойничьих набегах, и в) теймиль, уже упомянутая лодка. Судно, предоставленное Якубом в распоряжение дервишей, было кезебой, оно доставило с острова Черекен [Челекен] на побережье Персии нефть, смолу и соль и теперь возвращалось к родным берегам, нагруженное фруктами.

Так как из-за отсутствия палубы все места были одинаковы, каждый сел там, где первым нашел себе удобное местечко, но Якуб заявил им, что это помешает его действиям. Поэтому, взяв свой багаж и сумки с провизией, паломники сели в два ряда вплотную друг к другу, как сельди в бочке, так что середина судна осталась свободной, и он с двумя своими товарищами мог свободно бегать взад и вперед. Положение странников, как легко себе представить, было не из приятных; днем было еще терпимо, а ночью, когда сон валил сидящих налево и направо, стало просто ужасно; приходилось по целым часам выносить тяжесть сладко храпевшего хаджи. Часто на одного обрушивалось сразу двое спящих: справа и слева, и хотя автор безмерно страдал, он не осмеливался будить их, потому что это считается большим грехом.

В полдень 10 апреля 1863 г. благоприятный западный ветер надул паруса и со скоростью стрелы погнал суденышко вперед. Слева была узкая коса, справа-густо поросшие лесом, доходящие до самого моря горы, где возвышается замок Эшреф, построенный шахом Аббасом, величайшим государем Персии. Прелесть плавания еще более усиливалась благодаря великолепной весенней погоде, и, несмотря на тесноту, Вамбери был в прекрасном расположении духа. «Я мог бы предаваться мыслям о том, что сегодня покинул персидский берег и тем самым последнюю точку на земле, где было еще возможно раскаяние, но нет, ничего подобного не приходило мне в голову. Я был твердо убежден, что мои товарищи по путешествию искренне преданы мне и что с ними я готов встретить любую опасность».

К вечеру наступило безветрие, судно бросило якорь недалеко от берега, и хаджи разрешили по очереди приготовить чай на маленьком судовом очаге. К ним подсели Хаджи Салих и Султан Махмуд. Молодой туркмен разговорился и стал рассказывать об аламане, как называют туркмены свои разбойничьи походы, излюбленную тему разговора у этого народа. Он вошел в азарт, его и без того горящие глаза своим блеском соперничали со звездами, ему очень хотелось рассказами о битвах с шиитскими еретиками заслужить похвалу у суннитских мулл, за которых он их принимал; он говорил, что многих уже взял в плен. Спутники скоро начали дремать, Вамбери слушал его дольше всех, он ушел только около полуночи. Перед уходом он рассказал автору, что Нурулла просил его провести как гостя в палатку Ханджана, туркменского предводителя «Ханджан, - сказал Якуб,- аксакал (глава) могущественного племени, и еще при его отце ни один дервиш, хаджи или чужеземец не смел пройти через Гёмюштепе, не попробовав его хлеба и воды. Он, конечно, тебя хорошо примет, так как ты из далекого Рума (Турции), и ты будешь мне благодарен».

На другое утро из-за неблагоприятного ветра судно продвигалось вперед очень медленно и лишь вечером прибыло в Ашуру. Ашура - самая южная точка русских владений в Азии-вот уже 25 лет как перешла окончательно во власть русских, а лучше сказать, с того самого времени, когда их пароходы нагнали страху на туркменских морских разбойников. Раньше здесь господствовали туркмены, и само название Ашура - туркменского происхождения, однако здесь никто не жил, и место это скорее служило своего рода базой для грабительских походов, которые в те времена совершались еще часто и вольготно.

Нынешняя Ашура производит отрадное впечатление на путешественника, едущего из Персии. Хотя число домов, выстроенных ближе к восточному краю мыса, и невелико, их европейская архитектура, а также церковь, стоящая на видном месте,- все это не могло оставить Арминия равнодушным. Особенно живо напомнили ему о европейской жизни военные паровые суда, и с какой радостью следил он вечером за гордо скользящим пароходом, следовавшим из Геза (порт Астрабада) в Ашуру! Русские держат здесь два больших военных парохода и один маленький, и если бы не эта защита, то не только находящиеся здесь русские суда, но и парусные корабли, направляющиеся из Астрахани, не были бы гарантированы от нападения туркмен1. Пока купеческое судно находится в открытом море, ему бояться нечего, но оно очень редко осмеливается приблизиться к берегу без сопровождения парохода, к чьей защите вынуждено прибегать и на обратном пути. Местные власти ревностно и с немалыми издержками стараются, конечно, парализовать разбойничьи поползновения туркмен, и размеры этого бедствия несколько уменьшились, но гарантировать полную безопасность невозможно, и нельзя помешать тому, что многих несчастных персов, а время от времени даже русских матросов, увозят в цепях в Гёмюштепе. Русские корабли непрерывно, днем и ночью, крейсируют в туркменских водах; каждое туркменское судно, отправляющееся с восточного берега к южному, персидскому, должно иметь проездное свидетельство, которое выдается за 8, 10 или 15 дукатов на один год, и его нужно предъявлять всякий раз при следовании мимо Ашуры; при этом судно обыскивают, проверяя, нет ли на борту пленных, оружия или иной контрабанды. Благодаря этим мерам значительная часть туркменских торговых судов была зарегистрирована; уклонившиеся от смотра пробираются, как правило, тайными путями, и при встрече русские крейсера отправляют их на дно, если только они не сдаются2.

2.4. Йомуты и туркмены.

Йомуты, живущие на восточном побережье и некоторых островах Каспийского моря, в общем называются «гёргенские йомуты», т. е. йомуты с Гёргена. Кроме того, есть еще хивинские йомуты, т. е. йомуты из Хивы, избравшие для жительства другой конец пустыни, поблизости от Оксуса. Наиболее значительные места, где обычно располагаются гёргенские йомуты, если начинать перечисление от персидской границы, следующие: 1) Ходжа - Нефес, в нижней части устья Гёргена, с 40-60 юртами, поставляющими множество отважных морских разбойников, от которых не знает покоя персидское побережье; 2) Гёмюштепе - зимняя квартира, летом здесь не живут из-за свирепствующей лихорадки. Этот район расположен в верхней части устья Гёргена, который здесь весьма глубок и изобилует рыбой, что служит большим подспорьем для кочевников; 3) Гасанкули, на берегу залива того же названия. Эта местность густо населена летом, здесь вызревают хорошие дыни; 4) Этрек, восточнее Гасанкули, на берегу одноименной реки, которая в шести милях отсюда впадает в море; 5) Чекишляр, или яйлак (летовка), поблизости от холма Ак-Тепе, возвышающегося на берегу моря;

6) Челекен, остров всего в нескольких милях от материка, жители его мирные торговцы.

Йомуты образуют следующие кланы и орды:

  Таифе                                                 Тире

1)атабай                                   сехене, дюнгирчи, тана,кисарка, кесе,

                                                  темек

2) джафер-бай

подразделяются

опять-таки на:

а) ярали                                   ири-томач, кызыл, сакаллы, аригкёзели,

                                                  чоккан-боркан, онук-томач

б) нурали                      кельте, карынджик, газили-кёр,

                                                  хоссанкулулу-кёр-панкётек.

3. шереф-джуни, из которых

                одна часть живет в Гёргене,

                другая - в Хиве:

а) Гёрген                                    кара-бёлке, теведжи, йилгай, джафер

б) Хива                                    ёкюз, салак, ушак, коджук, метрик,

                                                   йимрлеи.

4) Огурджалы                       семедин,гирай, терекеме, недин

Огурджалы не признают себя соплеменниками йомутов, потому что не занимаются разбоем. Так как они деятельно поддерживают мирные торговые сношения с Персией, они стали подданными шаха и ежегодно платят 1000 дукатов дани. Однако в дела их внутреннего управления персы не вмешиваются. Сами йомуты обычно насчитывают у себя 40-50 тыс. юрт, но эта цифра столь же мало достоверна, как и все другие, так как национальная гордость этих номадов выражается в данных об их количестве. Несмотря на это, суммируем отдельные показатели:

човдур 12000 юрт          сарык  10000 юрт

эрсари 50000 юрт                  теке  60000 юрт

али-или 3 000 юрт           гёклен  12000 юрт

кара 1 500 юрт                   йомуты  40 000 юрт

салор 8000 юрт              

В среднем в одной юрте считают 5 человек, что дает в сумме 982 500 человек. Эта цифра должна рассматриваться как минимум, потому что туркменские показания уменьшены почти на треть.

Теперь последуем за туркменом в его домашнее окружение и поговорим о нем самом, его одежде и юрте. Туркмен - татарского происхождения, но он сохранил тип своей расы только там, где обстоятельства не способствовали смешению с иранской кровью. Особенно это бросается в глаза у теке, гёкленов и йомутов; чисто татарские физиономии встречаются у них только в тех кланах, и семьях, которые посылали меньше аламанов в Персию и поэтому ввели в свою среду меньше кудрявых черноволосых эабов. Впрочем, туркмена, независимо от того, в большей или меньшей степени он сохранил свой оригинальный тип, всегда можно узнать по смелому проницательному взгляду, который отличает его от всех номадов и горожан Средней Азии, и по его гордой, воинственной осанке. Свободную и непринужденную манеру держаться удается только туркменам. Одежда у них та же, что и в Хиве, только и у мужчин, и у женщин немного модифицирована добавлением нескольких предметов роскоши из Персии. Главную роль в одежде играет красная шелковая рубаха; хотя она запрещена установлениями ислама, ее тем не менее носят представители обоего пола; у туркменских женщин она составляет всю домашнюю одежду. Головной убор мужчин - меховая шапка, она легче и сделана с большим вкусом, чем неуклюжие узбекские или башнеобразные персидские шапки. Обычно они носят также чапан, заимствованный из Хивы и похожий халат; отправляясь в чапаул (разбойничий набег), они укорачивают его. По праздникам женщины повязывают вокруг пояса поверх длинной рубахи большую шаль, свисающую двумя концами; обязательны также красные или желтые сапоги на высоком каблуке, но больше всего они любят украшения: массивные серебряные браслеты, ожерелья, серьги и кольца, продевающиеся в нос, а также футляры для амулетов, наподобие наших патронташей. Эти футляры, подобно нашим орденским лентам, часто висят у них справа и слева и сопровождают каждое движение громким позвякиванием. Туркмену очень нравится такое бряцание, поэтому он навешивает побрякушки на жену и на коня; если же у него для этого недостает средств, то он крадет перса и навешивает на него цепи, чтобы слышать хоть какое-нибудь бряцание. Дамский костюм довершает некое подобие венгерского доломана, который, свисая с плеч, должен быть такой длины, чтобы виднелся конец косы с вплетенной в нее лентой.