Япония в догосударственный период

Если в VIII в. мифы использовались для  обоснования политического господства императорского дома и его ближайшего окружения, то в настоящее время  японская мифология изучается с  целью решения проблемы происхождения  японского народа. Ни один из японских мифов не имеет исключительно  местного происхождения, налицо аналоги  за пределами Японии. Сравнительное  изучение мифов Японии, Кореи, Китая, стран Юго-Восточной Азии и бассейна Тихого океана показывает идентичность представлений древних японцев  и народов сопредельных стран  Дальневосточного региона о происхождении  мира и Земли, о земледелии и сельскохозяйственных культурах. На этом основании делается вывод о происхождении некоторых  этнических компонентов японского  народа из районов распространения  идентичных мифологических представлений.

В начале VIII в. были составлены “Записи  обычаев и земель” (“Фудоки”), представлявшие собой географо-этнографические  описания провинций. Они включали подробное  административное деление провинции, перечисление и объяснения географических названий, данные о производимых в  провинции продуктах, о флоре  и фауне, местные старинные сказания и легенды, описания достопримечательностей.

Во второй половине VIII в. составляется первый свод японской поэзии “Собрание  мириад листьев” (“Манъёсю”), в котором  наряду с лирическим описанием природы  и человеческих отношений имелись  образцы зарождения социальной темы (Яманоэ Окура), сатиры (Отомо Табито), правдиво отражались тяготы рекрутской службы, своеобразие семейно-брачных  отношений.

При храмах и дворцах во время  синтоистских и буддийских праздников исполнялись священные пляски, сопровождавшиеся инструментальной музыкой и пением. Эти представления имели магическое или обрядовое назначение. В праздник “Умиротворения душ” танцовщица плясала  на опрокинутом чане с веткой бамбука  и копьем в руках, имитируя миф  об удалении Аматэрасу в Небесный грот и ее последующее появление. Дворцовые телохранители исполняли  воинские пляски с мечами. Бродячие скоморохи выступали с музыкально-песенными  и танцевальными номерами, посвященными посевам или посадке рисовой  рассады, новому урожаю, прославлению амбара.

Одним из важных политических мероприятий  укрепления власти раннефеодального государства  было дальнейшее внедрение буддизма: строились монастыри, росли ряды монахов. К 624 г. в Японии уже насчитывалось 46 буддийских храмов и 1385 монахов. Монахи в своем большинстве были наиболее образованными людьми и часто  ездили в другие страны, как правило, в Китай. Монастыри имели значительные земельные угодья, к ним приписывались  крестьяне. Монастырское хозяйство  стало типичным частнофеодальным владением,

Первые города возникли вокруг монастырей. В городе Нара находилось семь буддийских монастырей, главным среди которых  был “Храм торжества Закона” (Хорюдзи) — первый монастырь в  Японии, основанный в 607 г. Это древнейший образец деревянного храмового  зодчества. Монастырь стал памятником японского национального искусства. Его главное здание — храм Золотой  павильон (Кондо) — имело настенную  роспись работы корейского художника  Тамджин из Когурё. Все сооружение было выдержано в стиле Асука (1) с характерным ветвистым растением в орнаменте. Этот орнамент впервые появился в Египте и Ассирии, получил свое завершение в античной Греции и перешел затем во все страны Востока.

Фрески Хорюдзи, погибшие во время  пожара 1949 г., подтверждали связь японского  искусства VII в. с индийским искусством времен империи Гуптов IV—V вв. В храме  имелся ковчег, расписанный картинами  из жизни Будды, и шелковый занавес  с вышитой картиной “небесного царства” и изречением Сётоку-тайси: “Наш мир  — обман. Только Будда — истина”. Предание приписывало вышивку жене Сётоку-тайси — Татибана Ирацумэ, которая верила, что своей работой  она будет способствовать возрождению  усопшего супруга в потустороннем  мире.

Другим знаменитым монастырем был  “Великий храм Востока” (Тодайдзи), сооружение которого было закончено в 759 г. Само название монастыря говорит о  том значении, которое ему хотели придать основатели: они мечтали  превратить его в оплот буддизма на всем Востоке. Поэтому главный  храм монастыря был посвящен важнейшему божеству буддийского пантеона Вайрочане  — будде “Всеозаряющий свет”. В храме и по сей день высится  отлитая из бронзы позолоченная статуя сидящего Вайрочаны. Высота фигуры около 16 м, а ширина одного глаза — 1м. Для  той эпохи это было чудо литейной техники. В храме находились многочисленные предметы искусства — скульптура, изделия художественных промыслов  из бронзы, золота и лака.

Монастыри вокруг города Хэйан превратили его в крупный религиозный  центр. Монастырь Энрякудзи на горе Хиэй был центром секты “Опора небес” (Тэндай), а монастырь Гококудзи  — секты “Истинного слова” (Сингон).

Ранний японский буддизм основывался  на принципе “служения государству”, и поэтому его условно можно  назвать “придворным буддизмом”. Однако по мере ослабления политического  влияния двора идеологические установки  этого буддизма перестали отвечать запросам времени. Назрела необходимость  в обновлении религиозной доктрины. Новые секты отвечали этим требованиям. Своим кредо они считали “служение  вере”, их сторонники объединялись в  буддийские общины, которые по замыслу  руководителей должны были быть организационно и экономически самостоятельны.

Эти секты первоначально имели  успех лишь среди фрондирующих слоев  эксплуататорского сословия. Однако возникновение сект знаменовало  новую тенденцию в распространении  буддизма. Он стал отражать в религиозной  форме назревавшие в обществе социальные противоречия, что особенно наглядно проявилось позднее, в XIII в., когда буддизм проник в среду крестьян, ремесленников и горожан, обретя черты “простонародного буддизма”.

 

Заключение

Само собой разумеется, что все то, что может быть сказано по этому поводу в настоящее время, не может считаться окончательным, как в ту, так и в другую сторону проблемы. Не говоря уже о том, что конечный момент подлежит постоянному перемещению в связи с уходом в «историю» ряда элементов современности; что то, что представляется для нас в настоящее время заключительной исторической эпохой, — для последующих исследователей будет всего только одним из звеньев общей цепи периодов, эпох и т. п.; даже самый начальный момент истории, т. е. как будто бы нечто устойчивое, коль скоро оно определено, и тот постоянно передвигается. Такое передвижение можете усматриваться и в смысле временном, и в пространственном.

 

Относительно той же Японии мы наблюдаем случаи довольно значительного отодвигания начала истории в глубь веков, сравнительно с прежде принятой исходной точкой. Увеличивающиеся знания, привлечение новых областей исследования — в виде данных вспомогательных исторических наук, вроде археологии, первобытной истории, этнографии и т. п., а равным образом и улучшение собственно исторического исследования, прогресс самой исторической науки могут вызвать необходимость отнести начало истории к гораздо более отдаленным, сравнительно с установленным дотоле, временам. Возможно и обратное: обнаружение недостоверности какого-либо исторического памятника, крушение научных гипотез, служивших опорою для исторических построений, может заставить историков приблизить начальный момент к нашему времени, поставив все принятое доселе под знак вопроса, или же отвергнув его историческую значимость совершенно.

 

Равным образом, и в пространственном плане диапазон первоначальной исторической актуальности народа может быть то суживаем, то расширяем, даже при неподвижности самого момента действия. Относительно Японии это связано самым тесным образом с проблемой самого субъекта этой исторической актуальности, т. е. с проблемой японской нации, в смысле ее состава и происхождения. Вопрос «кто» предопределяет вопрос «где». Сказать, кто действовал на заре японской истории, значит предуказать ответ на вопрос, где это действие могло иметь место. Увеличение или уменьшение размеров самого носителя истории повле-кает за собою соответствующие изменения и в определении границ территории первоначальной истории. Тем более же эти границы изменяются при передвиганий самого момента начала исторической жизни. Вопрос о территории, где началась история, зависит и от этнического определения самого субъекта истории и от установления момента первого действительно исторического события.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список Литературы:

Х. Вендерберг — Историческое развитие Японии (1905г.),

Т.А. Богданович — Очерки из настоящего и прошлого Японии

Накамура Кооя — История Японии  

В. Бацалаев. "Загадки древних  времен", Вече, 2000, ISBN 5-7838-0642-0 
"Вокруг Света" 

Поэзия и проза Древнего Востока. Общая редакция и вступительная  статья И. Брагинского. Издательство "Художественная литература", Москва, 1973

www.mignews.com

www.krugosvet.ru