Алексеев Ю. Г. Государь всея Руси

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 26 Декабря 2013 в 03:23, монография

Краткое описание

Книга известного ленинградского историка Ю. Г. Алексеева принадлежит к популярному в наши дни жанру научно-биографического исследования, рассчитанного на самые широкие круги читателей, интересующихся историей нашего Отечества. В ряду подобных книг второй половине XV в. не очень-то повезло. Если противоречивое правление Ивана Грозного всегда притягивало к себе внимание историков, хорошо владевших пером, то о времени его деда этого сказать нельзя. А между тем это был решающий этап московского периода русской истории, эпоха одного из трех великих ускорений, которые знала дореформенная Россия.

Вложенные файлы: 1 файл

Монография Государь всея Руси.doc

— 250.50 Кб (Скачать файл)

Федеральное государственное  бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального  образования

«Санкт-Петербургский государственный экономический университет»

(СПБГЭУ)

 

 

 

Монография книги

 

Алексеев Ю. Г. Государь всея Руси.

 

 

 

 

 

 

Выполнила: Лысенко Татьяна

Факультет Медиаиндустрии

Направление: ЭПиО (Кино и Телеиндустрии)

 Группа Э5621

Научный руководитель: Галанов Михаил Маркович

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Санкт-Петербург

2013

 

Книга известного ленинградского историка Ю. Г. Алексеева принадлежит к популярному в наши дни жанру научно-биографического исследования, рассчитанного на самые широкие круги читателей, интересующихся историей нашего Отечества. В ряду подобных книг второй половине XV в. не очень-то повезло. Если противоречивое правление Ивана Грозного всегда притягивало к себе внимание историков, хорошо владевших пером, то о времени его деда этого сказать нельзя. А между тем это был решающий этап московского периода русской истории, эпоха одного из трех великих ускорений, которые знала дореформенная Россия. Первое подобное ускорение приходится на вторую половину X — первую половину XI в., когда государственность на Восточно-Европейской равнине, несколько раз перед этим сметаемая волнами азиатских кочевников, сумела не только выстоять против Степи, но и вырваться на уровень развития европейской раннефеодальной державы. Второе ускорение — время Ивана III, которому посвящена настоящая книга. И наконец, третье — это, конечно, первая четверть XVIII в., эпоха Петра Великого. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В мировой истории  пятнадцатый век, особенно его вторая половина, занимает особое место, знаменуя ко­нец средневековья и начало Нового времени.

 

Менялась политическая карта Европы и мира. Многовековая Реконкиста закончилась победой  испан­ского народа. Королевства Кастилия, Леон и Арагон объединились в могущественное Испанское государст­во. Португальские и испанские каравеллы смело уст­ремились в безбрежный океан и положили начало эпохе великих географических открытий, а вместе с ней — созданию колониальных империй в Старом и Новом Свете.

 

Во Франции после  хаоса Столетней войны коро­левская власть, опираясь на среднее дворянство и ра­стущую мощь городской буржуазии, обуздала при Лю­довике XI политические притязания феодальных сень­оров и  самого сильного из них, герцога Бургундского. Вступив в XV век в условиях, когда половина страны была оккупирована англичанами, Франция к концу его превратилась в одно из самых мощных государств Европы и бросила вызов средневековой Германской империй.

 

Англия, после блестящей победы при Азинкуре державшая в своих руках корону французских коро­лей, потерпела поражение в борьбе с французским на­родом, поднявшимся на спасение своего отечества под знаменем Жанны д'Арк. Триумф Плантагенетов на континенте сменился братоубийственной войной Алой и Белой роз, в которой нашел могилу старый строй феодальной Англии. Новая монархия Тюдоров с ее сильной королевской властью начиная с Генриха VII гораздо больше, чем когда бы то ни было раньше, опиралась на города с их складывающимся капитали­стическим укладом и новыми, буржуазными интереса­ми. Превратившись в один из главных очагов расту­щего европейского капитализма, Англия на рубеже XV—XVI вв. готовилась к борьбе на мировых морских путях.

 

Другой очаг капитализма  развивался в Нидерландах, формально находившихся пока еще под эгидой Германской империи, и в богатых германских городах, чьи банкиры ссужали деньгами самого императора. Но если в Англии и Франции развитие новых, буржуаз­ных отношений сопровождалось усилением королев­ской власти и созданием централизованных госу­дарств, то в Германии Фридриха III и Максимилиа­на I продолжала господствовать чисто средневековая система сложной, многоступенчатой феодальной иерар­хии с могущественными сеньорами, готовыми оспо­рить власть и авторитет императора. Противоречия между средневековыми наднациональными претензия­ми старой императорской власти и реальными интере­сами княжеств и городов, между консервативными феодальными традициями и ростками новых отноше­ний неумолимо влекли огромную, архаическую по форме империю к закату в огне грядущих междоусобных войн.

 

В Италии буржуазные отношения  в развитых го­родах Севера сочетались со средневековой архаикой Юга. Расцвет  политической власти, экономики и  куль­туры во Флоренции, Милане, Генуе  и Венеции не привел к объединению страны в рамках единого на­ционального государства. Слишком велики оказались противоречия между городскими республиками и кня­жествами, уравновешивающими друг друга в борьбе за господство в стране. Италия жила под тенью римского престола и его вселенских амбиций. Самая передовая в Европе культура причудливо сочеталась с узким по­литическим кругозором и эгоистическими местниче­скими интересами. Это порождало бессилие страны, превратившейся в яблоко раздора и арену кровавой борьбы между империей, Францией и Испанией.

 

Пятнадцатый век —  расцвет державы Ягеллонов, могущественных королей Польши и великих князей Литвы. После великой победы славян в Грюнвальдской битве Тевтонский орден вынужден был признать Пруссию  вассальным владением польского  короля. Росла морская торговля через Гданьск, развивались культурные и политические отношения с Западной Европой. Долгое царствование Казимира IV прошло под знаком усиления Польского государства Осторож­ный и ловкий политик, король Казимир соперничал с императором и пытался, порой успешно, закрепить за своей династией власть в Чехии и Венгрии. В Польше развивались города я городское право по немецкому образцу и в то же время в неприкосновенности оста­вались старые феодальные отношения, сохранялось и усиливалось политическое и экономическое могущест­во магнатов. Королевская власть Ягеллонов в Польше в большей степени, чем где бы то ни было в Европе, вынуждена была считаться с привилегиями ясновель­можных панов, владевших целыми городами и округа­ми. Хотя могущество и своеволие земельной аристо­кратии в XV в. еще не привели к роковым последст­виям, они несли в себе угрозу грядущей слабости Польши.

Другая половина державы  Ягеллонов, Великое княжество Литовское, простиралась далеко на восток, до подступов  к Пскову и Новгороду, Твери, Москве и Рязани. Огромное государство, находившееся в дина­стической унии с Польшей и испытывавшее нарастающее (особенно к концу века) польское и католическое влияние, включало и коренные русские земли, входив­шие прежде в состав Древнерусского государства. Противоречие между польско-католической ориента­цией государственной власти и феодальных верхов и традициями русского православного населения — ха­рактерная черта литовской половины монархии Ягел­лонов.

Основную массу населения  составляли крестьяне. С развитием феодальных отношений росло число круп­ных и мелких вотчин светских и церковных феодалов. Князья давали служилым людям, боярам и детям бо­ярским (низшему слою класса феодалов), а также мо­настырям жалованные грамоты, закрепляя за ними земли и власть над сельским населением. Крестьяне, жившие в феодальных вотчинах, выплачивали ренту землевладельцу, преимущественно продуктовую, и вы­полняли различные натуральные повинности. Согласно жалованным грамотам, они были подвластны вотчин­ному суду и администрации. В пользу государства они выплачивали прямые налоги (дань) и несли основные повинности — посошную (военную службу), городовое дело (строили и чинили укрепления) и ямскую (со­держали почтовые станции с лошадьми или платили ямские деньги).

 

Но еще очень много  было «черных» земель, на ко­торых жили крестьяне, подвластные только феодаль­ному государству и его местной  администрации — на­местнику  и волостелю. Черные крестьянские общины не пользовались никакими льготами, но зато относи­тельно свободно распоряжались своей землей. Борьба черных крестьян за землю, против посягательств фео­далов проходит красной нитью через все столетие.

Хотя феодальная зависимость  крестьян росла, до развитого крепостного  права было еще далеко. Вот­чинные крестьяне сохраняли традиционное право от­каза — ухода от вотчинника раз в год, по окончании цикла сельскохозяйственных работ. Рабочих рук было достаточно — на смену ушедшим приходили новые, из соседних черных волостей, стремясь получить льготы и защиту со стороны феодала, особенно если он был богатым и сильным.Развитие феодального землевладения и хозяйства, распашка новых земель приводили к росту производ­ства и обмена. Росли города, развивались товарно-де­нежные отношения. Торговали хлебом, рыбой, продук­тами животноводства, железными изделиями из болот­ной руды. Особое значение имела соль. Торговлей за­нимались светские феодалы и монахи, посадские люди и крестьяне. Все большее значение приобретали свободные посадские люди — ремесленники и торговцы, население растущих городов. Кроме Москвы крупными торговыми центрами были Тверь, Новгород, Псков. На севере богатым городом был Устюг, росло значение Белоозера. Ширилась и внешняя торговля. Русские купцы (самые богатые из них назывались «гости») ездили в Литву и Прибалтику, в Орду и Крым. Морская торговля на Балтике была в руках ганзейских купцов — новгородские бояре продавали пушнину и воск, а покупали предметы роскоши, доро­гие доспехи, вина, сельдь.

 

Экономическое развитие страны стало базой для успешной борьбы за национальную независимость, для крупных политических преобразований. Высокий расцвет русской средневековой культуры с конца XIV ве­ка (русское «Возрождение») обновил и приумножил моральные силы русского народа. Для нашей страны наступала эра нового политического бытия.

 

В тревоге и печали для Русской земли кончалось  лето 6947-е*. (* Счет лет велся от «сотворения  мира». По нынешнему ле­тосчислению 6947 г. длился с 1 сентября 1438 г. до 31 августа 1439 г.) «Месяца июля в 3, в пяток, прииде к Москве царь Махмут...»,— записал московский летописец 1.

 

Под стенами Москвы появился воинственный Улу-Мухаммед, один из претендентов на власть в Орде, Совсем недавно  он впервые скрестил оружие с русски­ми. Тогда «за множество согрешений наших» (как считал летописец) войска великого князя Василия Ва­сильевича потерпели страшное поражение. Долго еще на Руси вспоминали «Белевщину», трагический день 5 декабря 1437 года. На поле битвы под Белевом ос­тались тогда девять воевод и иных многое множество. Что же до князей, то, как заметил летописец, «кня­зи... большие убегоша сдрови». Не проявили особой доблести двоюродные братья великого князя Василия Московского, которым он доверил свои полки. Два Дмитрия Юрьевича — Шемяка Углицкий и его млад­ший брат Красный, галичский князь,— вовсе не стре­мились пролить свою кровь за веДмитрий Донской много сделал для укрепления великокняжеской власти. Тверь и Суздаль навсегда отказались от соперничества с Москвой, было сломле­но своеволие Рязани, побежден Великий Новгород. Москва стала бесспорным центром Русской земли. Но система княжеских уделов как таковая осталась без существенных изменений. Умирая, Дмитрий Иванович назначил своим сыновьям крупные уделы в великом княжестве, что делало их фактически независимыми от старшего брата — Василия, унаследовавшего вели­кокняжеский стол. Более того, по буквальному смыс­лу духовной грамоты Дмитрия второй его сын, Юрий, князь Галицко-Звеннгородский, должен был в случае смерти старшего брата получить великое княжение 2. Это распоряжение Донского в конкретных условиях весны 1389 г. вполне логично: духовная составлялась, когда семнадцатилетний Василий еще не женился, и Дмитрий Иванович заботился о сохранении велико­княжеского стола в руках своих сыновей. Но Василий Дмитриевич прожил еще почти тридцать шесть лет. От брака с Софьей, дочерью литовского великого кня­зя Витовта, он имел трех сыновей. Старшие, Юрий и Иван, умерли еще при жизни отца. Наследником ве­ликокняжеского стола остался десятилетний Василий. Тут-то и предъявил свои права его дядя Юрий Дмит­риевич, апеллируя к духовной отца. Началась крова­вая распря.

 

В ход было пущено все  — обращения к ордынско­му  хану с обычным подкупом его советников; клятвы, которые тут же нарушались; обещания, которые ни­кто и не думал  выполнять. Как и в феодальных вой­нах в Англии, столь красочно описанных Шекспиром, практиковались измена и предательство вельмож, пе­ребегавших из одного лагеря в другой. Москва перехо­дила из рук в руки. После скоропостижной смерти князя Юрия в начале июня 1434 г. борьбу продолжа­ли его сыновья. Но между ними не было единства. Старший, Василий Косой, разбитый Василием Василь­евичем, нарушил мир с ним, захватил Устюг, причем многих устюжан «секл и вешал»3, а весной 1436 г. пы­тался напасть на великого князя под Скорятином на Сухоне, но был снова разбит, взят в плен и ослеплен по приказу своего разъяренного соперника. Братья Василия Косого, хоть и не поддержавшие его в трудную минуту, не могли иметь особых оснований для преданности врагу своего отца и брата. Огонь феодальной войны не погас. Он продолжал тлеть под пеплом, готовый в любую минуту вспыхнуть с повой силой...

 

Причины феодальной войны, разумеется, не в лич­ных качествах  князей и не в неточностях духовной Донского. Эти причины — в самой  природе политиче­ского строя Русской  земли, которая, начиная с XII в., после распада великой древней державы, представля­ла собой совокупность земель и княжеств, своего рода феодальную иерархическую федерацию под номиналь­ной властью великого князя. Эта власть на протяже­нии почти трех веков была скорее символической, чем реальной. Развивающиеся феодальные отношения спо­собствовали росту производства и обмена, приводя к появлению множества мелких центров, к которым тя­готели соответствующие сельские округи. Эти цент­ры — феодальные города — и были реальной основой политической власти все умножавшегося количества князей — Рюриковичей. Способствуя (до поры до вре­мени) социально-экономическому и культурному раз­витию страны, процесс нарастающей феодальной раз­дробленности исключал возможность появления сильной великокняжеской власти — ведь великий князь мог фактически опираться только на силы своего собственного наследственного княжества, а отношения с другими князьями, даже с родными братьями, вынуж­ден был строить на договорных началах, на традиции и (не в последнюю очередь) на силе своего личного авторитета. Но мудрые и талантливые правители рож­даются не так уж часто.

Только в последние  десятилетия XIV — начале XV в. можно  увидеть растущее тяготение феодальных мирков к более крупным центрам. Причина этого — дальнейшее развитие тех же феодальных отношений, которые в свое время привели страну к раздробленно­сти. На новом этапе узкие местные рынки уже не удовлетворяли возросшие возможности и потребности производства и обмена. Немалую роль играло и то, что местный князь имел весьма ограниченные политиче­ские возможности. Его вассалы — феодалы искали бо­лее сильного сюзерена, который был бы способен на­делить их землями и властью. Крестьяне жаждали за­щиты от ордынских «ратей» и нападений соседних феодалов, горожане тоже требовали защиты, а кроме того были заинтересованы в развитии торговли. Почти все слои феодального общества в той или иной мере сознательно или бессознательно жаждали сильной власти, способной обеспечить феодальный порядок взамен феодальной анархии. И вот теперь, через полтора года после Белевской битвы, Москва увидела у стен своих грозного хана. Он пришел «безвестно»: великий князь Василий «не поспе собратися» навстречу ему и, «виде мало своих», отошел за Волгу, Москва же осталась в осаде во главе с воеводой князем Юрием Патрикеевичем, литовским выходцем, женатым на родной сестре великого князя Анне. В Москву сбежалось «бесчисленное христиан множество», жителей окрестных деревень,— видавшие виды русские люди пытались спастись за крепостны­ми стенами, бросив на произвол судьбы весь свей скарб, нажитый нелегким трудом.

Информация о работе Алексеев Ю. Г. Государь всея Руси