Эхнатон и его реформы

Цель данной реформы  была такова:  заменить древнюю традиционную форму многобожия новым культом единого солнечного бога. В основе этой реформы лежали определённые социально-экономические причины.

Завоевательные войны фараонов XVIII династии привели к обогащению лишь небольшой группы придворной знати  и тяжело отразились на положении  трудового населения страны, Наиболее крупные богатства скопились  в храмах и главным образом  в руках фиванских жрецов Амона. Религиозная реформа, направленная своим остриём против господства непомерно разбогатевшего высшего  фиванского жречества, проводилась  последовательно и систематически.¹⁷

Вступив на престол, Аменхотеп IV начал  борьбу против высших слоев фиванского жречества, благодаря своему богатству  оказывавших в течение предшествующих царствований сильное влияние на всю политику египетского правительства. Аменхотеп IV, выступив против фиванского жречества, принуждён был сперва опереться на провинциальное жречество, в частности на жречество Гелиополя  и Мемфиса, где со времён глубокой древности процветал культ единого  и верховного солнечного божества. Аменхотеп IV стал выдвигать в противовес культу бога Амона культ гелиопольского бога Ра-Горахте. Объявив себя первосвященником этого бога, фараон начал строить  в Фивах храм древнему солнечному божеству Египта, провозгласив его  богом, «который ликует на горизонте  в имени своём — блеск света, находящийся в диске солнца». В этих эпитетах древнего солнечного божества Египта уже ясно видны основные контуры новой религии солнечного единобожия. Однако Аменхотеп IV ещё не находил возможным сразу нанести решительный удар фиванским жрецам и древнему традиционному многобожию. Именно к этому времени относятся изображения солнечного божества в виде бога Горахте с головой сокола, украшенной диском солнца. Таким образом, восстановление древнего солнечного культа и постройка храма солнечному богу в Фивах были первым этапом крупной религиозной реформы. Чтобы подчеркнуть значение своей религиозной реформы, Аменхотеп IV все эти строительные работы проводил с большой пышностью. В одной надписи говорится о том, что царь призвал для работ по изготовлению одного большого обелиска всех каменщиков от Элефантины до дельты. Но на этом борьба фараона с фиванским жречеством не прекратилась.¹⁸

Деятельность Аменхотепа IV вызвала  оппозицию со стороны высшего  фиванского жречества, а это в  свою очередь заставило царя окончательно порвать с жрецами Амона. Культ  прежнего государственного бога Амона  и вся система древнего традиционного  многобожия подверглись гонению. Имя  бога Амона, имена других богов Египта и даже слово «боги» усердно уничтожались на всех памятниках, причём царь не пощадил  даже имени своего отца, в состав которого входило имя бога Амона. Бросив вызов могущественному фиванскому жречеству, Аменхотеп IV выдвинул новый  культ, культ единого и верховного солнечного бога Атона, что нашло  своё внешнее выражение в изменении  самого имени царя. Фараон принял новое  имя «Эхнатон», что означает «блеск Атона». Одновременно с этим Эхнатон  окончательно порвал с фиванским жречеством и покинул Фивы. Он построил себе новую и роскошную столицу около современной местности Эль-Амарна в просторной котловине, защищённой скалистыми горами. В эту новую столицу, богато украшенную дворцами и храмами, Эхнатон переселился со всем своим двором, чиновниками и жрецами нового солнечного бога. Новой столице он дал название «Ахетатон», что значит «горизонт Атона». В торжественных гимнах описываются красота и богатство новой роскошной столицы Египта.¹⁹

Проводя свою религиозную реформу, Эхнатон опирался на средние свободные  слои населения, представители которых  образовали вокруг фараона новую  группу придворного чиновничества. Эти новые вельможи в своих  надписях гордятся не своей родовитостью и знатностью, а милостями фараона, которому они обязаны своим возвышением. В своих надписях они подчёркивают свою верность фараону и преданность  новому религиозному учению, фанатическим проповедником которого был сам  фараон. Так, начальник воинов Май  пишет в своей надписи:

«Он (т. е. фараон. — В. А.) умножил  свои ко мне милости, как песок. Я  — глава чиновников над всем народом; мой владыка возвысил меня, ибо  я следовал его поучениями я внимаю постоянно его словам. Мои глаза  созерцают твою красоту каждый день, о мой владыка, мудрый, как Атон, удовлетворённый истиной. Как благоденствует тот, кто внимает твоему поучению жизни». Эти новые вельможи находились в полной экономической зависимости  от фараона. На стенах своих гробниц  они часто изображали, как царь щедро награждал их золотом за их верную службу и за то, что они  следовали новому религиозному учению, всячески поддерживая религиозную  реформу. Так, вельможа Мерира изобразил  на стенах своей гробницы, как царь награждает его золотом, и тут же поместил надпись, содержащую слова царя, обращённые к нему:

«Повесьте золото ему на шею, спереди, сзади и золото ему на ноги за то, что он внимал поучениям фараона  относительно каждого речения в  этих великолепных чертогах, произносимого  фараоном в святилище, в храме  Атона, в Ахетатоне».²⁰

Эхнатон, опираясь на это новое, созданное  им и всецело ему преданное  чиновничество, в течение всего  своего царствования упорно и последовательно  проводил в жизнь широко задуманную им религиозную реформу. В крупнейших городах Египта, где были особенно сильны культы древних богов, в Фивах, Мемфисе, Гелиополе и Гермонтисе, Эхнатон построил храмы новому богу солнца Атону, который отныне был  провозглашён единым государственным  богом. Больше того, культ Атона был  насаждён даже в Нубии, где ещё  при Аменхотепе III был основан  новый город ниже третьего порога, получивший название Гем-Атон. Эхнатон  разрушил храм, построенный здесь  его отцом в честь фиванского бога Амона, и воздвиг новый храм в честь нового солнечного бога Атона.

Борьба Эхнатона против высшего  фиванского жречества вызывала глухое, а иногда и активное сопротивление  со стороны той части населения  страны, которая поддерживала высшее фиванское жречество и правителей номов. Рабовладельческая знать  номов, недовольная новым курсом правительственной политики, составляла заговоры и даже замышляла покушение  на смелого реформатора-фараона. На это указывает одно изображение, сохранившееся на стенах гробницы начальника столичной полиции Маху. Мы видим  здесь, как Маху привозит к везиру и другим высшим чиновникам важных государственных преступников: одного египтянина и двух иноземцев. Обрадованный раскрытием заговора и арестом главных зачинщиков, везир благословляет бога Атона и царя. Гордясь раскрытием этого заговора, Маху изобразил эту сцену на стенах своей гробницы.²¹

В конце реформы росло недовольство и в Египте. Теперь, не только жрецы  и знать, но и средние слои населения  не поддерживали фараона. Расправляясь с их помощью со своими противниками, Эхнатон ничего не давал им взамен. Нельзя, наконец, недооценивать и  значение идеологического фактора. Народ за многие столетия привык к  своим богам, верил в них, и, конечно, никакие декреты и административные меры не могли принудить его отказаться так быстро — в течение нескольких лет — от религии предков. За ним закрепилось прозвище «Враг из Ахет-Атона», которым летописцы обозначали царя в свитках после его смерти, не желая произносить имени. Эхнатон оказался в изоляции. Впервые в истории Египта, дабы удержаться на престоле, он вынужден был прибегнуть к помощи наемников, скорее всего обитателей Эгейских островов.²²

Правда, по некоторым намёкам, очень  смутным и неопределенным, можно  предположить, что в последние  годы правления под воздействием матери царицы Тэйе, или просто осознав  надвигающуюся опасность, Эхнатон  отказался от крайнего ригоризма и пошёл на некоторые уступки. По-видимому, в связи с этим у Эхнатона произошёл разлад с его главной женой Нефертити, ревностной сторонницей культа Атона. Так как, начиная с 15-го года правления Эхнатона, имя Нефертити не упоминается, как это было ранее, рядом с именем фараона, хотя точно известно, что она была жива и после смерти Эхнатона.

Эхнатон правил не менее 17 лет, последний  известный год его правления — 17-й.²³

Глава IV.  Формирование нового искусства.

Правление Эхнатона ознаменовало, резкий перелом в искусстве, столь  тесно связанном в Египте с  религией. Памятники, созданные в  начале правления Эхнатона, очень  сильно отличаются от всего предшествующего  сознательным отказом от канонических форм. Таковы рельефы и скульптуры фиванского храма Атона, построенного еще до перенесения столицы государства  в Ахетатон, так же как и рельефы  пограничных стен новой столицы, датированные шестым годом правления  Эхнатона, и созданные одновременно с ними статуи. Во всех этих памятниках виден решительный отход от традиционного  идеализированного образа царя. Эхнатон  показан со всеми особенностями  его неправильных черт лица и форм болезненного тела. Необычны позы фараона  и его жены на этих рельефах: они  изображены полностью в профиль, без обязательного по древнему канону условного разворота плеч в фас. ²⁴

Резкое своеобразие искусства  времени Эхнатона явилось закономерным следствием его реформ. Оно было тесно связано с новым, несравненно  более реалистическим по своему существу мировоззрением, а также и с  запрещением культа Амона и других старых богов, которое сопутствовало  разрыву фараона со знатью и жречеством. Изображения богов в Египте всегда повторяли облик правящего фараона, что должно было наглядно доказывать божественное происхождение последнего. Для изображения Атона достаточно было изображения реального солнца, посылающего на землю свои животворящие лучи. Облик царя, царицы и их детей  в круглой скульптуре и на рельефах также должен был получить новый, необычный вид, лишенный какого-либо сходства с образами богов. Поиски новых образов, в полное соответствие с общим характером учения Эхнатона, в котором много места отводилось вопросам познания «истины». Время новых тенденций в искусстве Амарны, как и во всей идейной системе этого времени, находились в тесной связи с изменением придворной среды, в которую влились теперь выходцы из рядовых свободных. А ведь именно для мировоззрения масс рядовых свободных, недовольство которых своим положением все возрастало в течение XVIII династии, как раз и был характерен рост интереса к вопросам морали, истины, засвидетельствованный рядом источников. Таким образом, новые стремления, отразившиеся в амарнском искусстве, были обусловлены определенной, конкретной исторической обстановкой и ее прогрессивными общественными силами. ²⁵

Естественно, что изменилась не только форма памятников. Не менее  разительно изменилось и их содержание. Так, в амарнском искусстве впервые  появились изображения египетского  царя в повседневной жизни. Рельефы, высеченные на стенах амарнских гробниц  придворных Эхнатона, показывают царя на улице — в носилках или на колеснице, во дворце — за обедом или  в узком семейном кругу, награждающим вельмож или принимающим дань от покоренных народов. Впервые всюду  вместе с фараоном изображена его  семья, причем явно подчеркивается нежная любовь, связывающая членов этой семьи. Очень важно и стремление передать конкретную обстановку, в которой  происходят все события; никогда  еще до Амарны египетское искусство  не знало такого количества и разнообразия изображений садов, домов, дворцов, храмов.

Внимание художников, в  первую очередь, направилось на передачу таких черт, как: длинное лицо, узкие  глаза, выступающий подбородок, худая  выгнутая шея, одутловатый живот, толстые  бедра, узкие щиколотки в портретах  Эхнатона, худощавое лицо и длинная  шея — в портретах его жены Нефертити и т. д.²⁶ Такой реализм был чужд прежнему привычному канону, а кроме того, резкость борьбы против старых шаблонов заставляла преувеличивать реалистическую экспрессию и порой настолько чрезмерно ее подчеркивать, что многие зарубежные египтологи, забывая о бесспорно официальном назначении и местоположении таких памятников, сочли их «карикатурами».

Однако уже очень скоро  эта первоначальная обостренность  новых черт в произведениях мастеров Ахетатона стала исчезать, уступив  место яркому, спокойному и уверенному расцвету их творчества. Впервые египетские художники были внезапно освобождены  от веками сдерживавшего их искания  канона и смогли создать подлинно прекрасные памятники, доныне производящие незабываемое впечатление и вызывающие заслуженное восхищение.

Лучшими образцами из дошедших до нас скульптур Ахетатона являются портретные головы Эхнатона и его  жены Нефертити. В облике Эхнатона дана отчетливая характеристика глубоко  убежденного в правоте своей  идеи, фанатически увлеченного ею государственного деятеля. Полны настоящего очарования портреты Нефертити. Хотя ее нельзя назвать красавицей — у  нее слегка плоский нос, большие  уши, очень длинная тонкая шея, —  однако эти отдельные недостатки совершенно затушевываются тем чудесным обаянием подлинной женственности, которое исходит от ее образа и составляет его особенную прелесть. ²⁷

Найденные при раскопках  Ахетатона мастерские скульпторов  дали очень ценный материал для выяснения  методов их работы. Незаконченные  скульптуры и особенно гипсовые маски, снятые не только с умерших, но и  с живых людей, показали, как упорно работали такие мастера, как знаменитый начальник скульпторов Тутмес, в  мастерской которого были найдены некоторые  из упомянутых выше портретов, или неизвестный  гениальный скульптор, создавший чудесный портрет царицы в высокой тиаре. Находки мастерских показали также, что освобожденные от канона мастера  новой столицы достигли небывалых  успехов не только в области портрета. Не менее замечательны по своему реализму и тела амарнских статуй, примером чему является Знаменитый торс статуэтки  нагой девушки, в котором скульптор  с поразительным мастерством  передал мягкие, полные грации формы  молодого тела. По прежнему,  широко применялась раскраска скульптур  и инкрустация глаз.

Отмеченные на скульптурах  Ахетатона последовательные изменения  стиля одновременно наблюдаются  и на рельефах более поздних амарнских  гробниц, которые отличаются тем  же отходом от утрировки экспрессии, той же мягкостью выполнения. Аналогичным  образом развивалось и художественное ремесло, где с небывалым разнообразием  использовались реалистически переданные растительные и животные мотивы и  особенное внимание уделялось богатству  расцветки изделий, в частности, предметов из фаянса и стекла.²⁸

Таким образом, благодаря  утверждению и расцвету новых  взглядов на мир а также благодаря  последовавшему в итоге реформ Эхнатона разрыву с традициями художники  Ахетатона, освобожденные от прежних  канонов, сумели создать замечательные  по своей жизненности памятники  изобразительного искусства. Задачи же, которые были поставлены перед строителями  храмов новой столицы, привели к  иным результатам. Раскопки Ахетатона  дали возможность установить общий  характер основных его зданий. Храмы, как и раньше, были ориентированы  с востока на запад, их территории обнесены стенами, вход оформлен в виде пилона с мачтами. Однако они имели  и ряд новых черт, которые были обусловлены особенностями нового культа, совершавшегося под открытым небом, и необходимостью сооружения храмов, как и всего города, в  кратчайший срок. Храмы Атона не имели характерных для Египта колонных залов, и, построенные наспех, в основном из кирпича, с невысокими пилонами, они не отличались ни монументальностью, ни художественным качеством. Колоннады  были сведены лишь к павильонам перед  пилонами. Чередование же пилонов  и огромных открытых дворов, лишенных портиков и наполненных рядами бесчисленных жертвенников, придало храмам сухость  и однообразие. ²⁹

Насколько своеобразны дворцы Ахетатона, судить трудно, так как  дворцы предшествующих периодов почти  не сохранились. Именно поэтому амарнские  дворцы особенно интересны: они дают представление о характере гражданской  архитектуры Египта. Дворцы строились  из кирпича, и только колонны и  обрамления дверей были из камня. Главный  дворец состоял из двух частей частной, где находились жилые комнаты, и  официальной, предназначенной для  приемов и иных церемоний. Обе  части соединялись крытым переходом, перекинутым через разделявшую их дорогу. Главный вход в каждую часть дворца был с севера. Оформление входа официальной части не вполне ясно; твердо установлено только, что за ним находился большой двор, вдоль стен которого стояли статуи. Южная стена этого двора и служила фасадом официальной части дворца; посередине фасада находился павильон с колоннами, а боковые стороны фасада были прорезаны пандусами. За павильоном был расположен колонный зал, из которого три пандуса вели во внутренние дворы и расположенные за ними помещения. Колонны дворца отличались большим разнообразием. Здесь были и колонны со стволами в виде связок папирусов с изображениями висящих вниз головами уток под капителями в форме цветов папируса, и колонны с необычными сочетаниями листьев пальм, колонны, пальмовидные капители которых были сплошь покрыты инкрустациями из блестящих цветных фаянеов с позолоченными перегородками. Несколько комнат в официальной части дворца были отведены для отдыха фараона, его семьи и приближенных.³⁰ Эти помещения, так же как комнаты частной половины и комнаты загородных дворцов, группировались вокруг внутренних садов с водоемами и были украшены чудесными росписями, содержавшими изображения растений и сцены из дворцового быта. При загородных дворцах находились большие сады с прудами и озерами и даже особые помещения для зверинца. ³¹