Дипломатическая деятельность Грибоедова

Последовала резкая реакция со стороны английских политических агентов в Иране на проектируемый военный союз России и Ирана. Англичане стали грозить Ирану войной. Сближение Ирана с Россией тревожило и раздражало англичан, так как оно означало, что тот шах-задэ, на которого Англия делала основную ставку, на которого она истратила миллионы и которого считала лучшим и верным орудием своей политики, вышел из-под ее влияния и перекинулся к сопернику. Включение наследного принца Аббаса в фарватер русского влияния было следствием успехов русского оружия и русской дипломатии, т. е. в определенной степени делом рук именно Грибоедова.

Русский министр Грибоедов оказывался опасным противником; английским резидентам приходилось задуматься: каким путем ограничить его все возрастающее влияние на наследного принца Ирана.

5. Пребывание А. С. Грибоедова в Тегеране. Гибель  русской миссии.

Работа русской миссии, несмотря на все трудности, протекала успешно. Близилась к завершению сложная работа русско-иранской разграничительной комиссии. Настоятельные требования русских властей о выплате Аббас мирзою контрибуции не помешали наметившемуся сближению наследного принца Ирана с Россией. Усилиями Грибоедова было значительно подвинуто вперед и дело переселения армян из иранских провинций в российские владения в Закавказье.

Но враждебные России силы ни на мгновение не прекращали упорной борьбы против ненавистного им русского влияния и против деятельного проводника этого влияния — русского министра Грибоедова.

9 декабря 1828 г. Грибоедов с большой свитой и почетным конвоем казаков выехал из Тавриза в Тегеран, чтобы установить личный контакт с шахом и с центральным иранским правительством. Это должно было способствовать быстрому и благоприятному разрешению целого ряда вопросов. Надо было, в частности, побудить шаха принять участие в уплате контрибуционных сумм и добиться его содействия в деле возвращения в Россию русских подданных, томившихся в плену у иранцев.

Возвращению пленных иранские власти чинили всевозможные препятствия. Пленных всячески укрывали: отправляли в далекие города центрального и южного Ирана, продавали туркменам в рабство, насильно зачисляли в сарбазы, а пленных женщин помещали в гаремы.

Всюду с большим почетом встречали русского посланника. Особенно торжественным был прием Грибоедова в Казвине. Здесь Грибоедов с большим тактом разрешил один запутанный вопрос. К посланнику привели пленных женщин — армянку и немку из прилежащей к Тифлису немецкой колонии. Эти женщины были угнаны в иранскую неволю во время вторжения в 1826 г. в русские пределы войск Аббас мирзы. Пленницы жили в Казвине в доме одного сеида. Будучи русскими подданными, они могли требовать возвращения на родину. На этом и настаивал кое-кто из русской миссии. Однако Грибоедов поступил очень осторожно и за решением спорного вопроса обратился к самим заинтересованным лицам. Он спросил женщин, желают ли они вернуться на родину или остаться в Иране. Когда пленницы объявили, что не мыслят расставаться с мужем и детьми и предпочитают оставаться в Казвине, они немедленно были отпущены посланником к сеиду. Справедливость русского министра произвела сильное впечатление на всех казвинцев.

Во время пребывания в Тегеране Грибоедов сумел добиться положительного решения основных задач, стоявших перед посольством. Между тем Грибоедов не оставлял своих стараний об освобождении русских пленных, находившихся в иранской столице. За время его пребывания на посту полномочного министра к нему поступило множество ходатайств о возврате из плена родственников просителей. Шахские сановники полагали, что Грибоедов смог деятельно заняться отысканием русских пленных лишь благодаря помощи и указаниям мирзы Якуба. Евнуху шахского гарема и в самом деле было открыто многое, сокровенное для прочих тегеранцев. Окружение шаха с возрастающим озлоблением смотрело на пребывание мирзы Якуба в русской миссии и стремилось вырвать евнуха из-под покровительства русского флага, чтобы покарать отступника и заставить его молчать.

Сам Фетх-Али шах был весьма недоволен Грибоедовым и желал его устранения с поста русского дипломатического агента в Иране. Фетх-Али шах не прощал Грибоедову десять куруров туркманчайской контрибуции и твердое требование русских о внесении иранцами половины контрибуционных сумм перед подписанием мирного договора.

Английское влияние в Иране, пошатнувшееся после Туркманчайского мира, нуждалось в укреплении, но пребывание на посту русского дипломатического представителя в Иране Александра Сергеевича Грибоедова препятствовало этому. Находясь на своем посту в Иране, Грибоедов вел борьбу против агрессивных замыслов английской дипломатии, которую особенно тревожило нежелание Грибоедова «поступать круто и ссориться» с Ираном. Такая политика могла повлечь за собою лишь укрепление дружественных отношений между Россией и Ираном и, следовательно, значительное усиление влияния России на Среднем Востоке, чего англичане не могли допустить.

Все это вызвало усиленную активность антирусской группировки в Тегеране, тесно связанной с английскими резидентами. Долго скрываемое иранскими вельможами озлобление против Грибоедова и его соотечественников вырвалось наружу. Министр иностранных дел Ирана мирза Абул-Хасан хан, сановник, состоявший на английском жалованье, высказал мысль о желательности возбуждения антирусских беспорядков, которые явились бы основанием для удаления из Ирана Грибоедова. Однажды вечером большое общество собралось у вельможи Эмин-эд-Доуле. Разговаривали о дневных происшествиях и толковали о средствах, при помощи которых наиболее удобно было бы избавить шаха от «докучливого гостя», каким оказался Грибоедов. Мирза Абул-Хасан хан предложил «образовать род возмущения».

Совет, данный Абул-Хасан ханом, не имел немедленных последствий. Однако, как указывал Симонич, русский посланник в Иране в 30-х годах, «идея была дана», и многочисленная прислуга, которая обычно присутствует на всех собраниях иранской знати, все слышала. В свою очередь шах заявил, что он не против того, чтобы поднять народ против Грибоедова, и «желал бы проучить немного этого человека». Волнения эти дали бы возможность одновременно устранить и мирзу Якуба, чего так упорно добивался шах.

Грибоедов о многом происходившем в Тегеране знал и потому «не почитал себя в совершенной безопасности». Во всяком случае вечером, накануне разгрома миссии, он велел первому секретарю Мальцову написать ноту министру иностранных дел мирзе Абул-Хасан хану, которая заключалась словами: «Нижеподписавшийся, убедившись из недобросовестного поведения персидского правительства, что российские подданные не могут пользоваться здесь не только должною приязнью, но даже и личною безопасностию, испросит у великого государя своего всемилостивейшее позволение удалиться из Персии в российские пределы». Но посланник, вероятно, не представлял, сколь велика была на самом деле грозившая миссии опасность!

30 января 1829 г. (11 февраля по новому стилю) в Тегеране произошли горестные события. Рано утром у главной мечети города вновь собрались муллы. Базар был закрыт. Муллы приказали правоверным идти в русский квартал и добиться силою выдачи мирзы Якуба и пленных: «Идите в дом русского посланника, отбирайте пленных, убейте мирзу Якуба и Рустема», грузина, находившегося в услужении у посланника.

В ночь перед этим Манучехр хан, глава шахских евнухов, направил к Грибоедову своего племянника, князя Сулеймана (Соломона)-хана Меликова, чтобы передать посланнику сведения о заговоре против него. Сулейман-хан должен был уговорить Грибоедова покинуть вместе с русскими помещение миссии, так как «иначе все будут избиты толпой, которая завтра должна сделать нападение на русскую миссию».

Но Грибоедов не мог покинуть свой пост. Министр великой державы не мог уронить достоинство представляемого им государства своим бегством из посольства, пусть даже в соседнюю армянскую церковь. Всякие намеки на это он должен был с презрением отвергнуть. Не понял Манучехр хан и характера Грибоедова, смелого человека, которого нельзя было заставить отклониться с прямого пути и воспользоваться чьим-либо одолжением.

Как только муджтехид мирза Месих после проповеди дал народу приговор о смерти Грибоедова, фанатичная толпа, потрясая палками и обнаженными саблями, устремилась к жилищу посланника. Помещения иностранных миссий в Иране являлись неприкосновенным убежищем для преследуемых (бестом). Даже преступника удалить оттуда был не властен ни суд, ни сам государь. Нападение на русское посольство означало нарушение безусловно священного для всех персов обычая беста и свидетельствовало об исключительном возбуждении толпы.

Тысячи народа с кинжалами в руках ворвались во дворы русской миссии. Словно град, падали каменья. Толпа усыпала все крыши и лютыми криками изъявляла свое торжество. Пехотная стража, приданная тегеранскими властями посольству, не предприняла никаких усилий к защите миссии и при первом же натиске толпы рассеялась.

Упорно отстреливался небольшой конвой посланника. Мужественно держался и сам посланник. Одетый в парадное платье, с орденами и в треуголке, чтобы толпа могла легче обратить на него внимание, он пытался образумить ее, но тщетно. Когда осажденные были оттеснены со дворов во внутренние покои, Грибоедов, скрестив на груди руки, медленно прохаживался взад и вперед; лоб его был окровавлен от удара камнем. Затем посланник сам принял участие в обороне миссии, и, как говорили, перебил из ружья немало нападавших.

Когда нападавшие убедились, что не могут пробиться в покои Грибоедова, они взломали крышу над комнатой посланника и через сделанное в потолке отверстие ружейными выстрелами и камнями перебили всех.

После разгрома русской миссии иранское правительство очутилось перед необходимостью информировать русские власти Закавказья о событиях в Тегеране. Информируя русское правительство о страшных тегеранских событиях, иранские власти встали на путь прямой фальсификации рассказа о гибели русского посольства. В сообщенных русскому командованию в Закавказье шахском фирмане на имя Аббас мирзы и письме губернатора Тегерана Аббас мирзе миссию ложно обвиняли в насильственном и недостойном удержании в помещении миссии пленных женщин, в дурном поведении посольской прислуги, в частности в драке с тегеранцами, что якобы эти опрометчивые поступки и послужили причиною внезапно вспыхнувшего возмущения, закончившегося разгромом миссии.

Но как ни старалось шахское правительство возложить всю вину в тегеранском преступлении на самого посланника и на людей русской миссии, ему не удалось обелить шаха и его министров. Тегеранская толпа была лишь орудием в руках шаха, реакционного шиитского духовенства, феодалов и вельмож, объединенных ненавистью к России и тесно связанных с английскими резидентами. Привести ее в состояние религиозной экзальтации муллам не составляло особого труда. Лживые рассказы о русской миссии, распространяемые хорошо оплаченной и хорошо проинструктированной агентурой, могли легко возбудить фанатизм толпы и направить его по определенному руслу. Для целей антирусской агитации организаторами и подстрекателями нападения на русскую миссию могла быть использована и туркманчайская контрибуция: русских могли выставлять виновниками тяжелого налогового гнета.

Заключение

Весной 1829 г. русское правительство стояло перед большими трудностями, так как продолжалась война с Турцией. Стремясь обезопасить себя от возможных врагов, царское правительство особенно боялось возобновления войны с Ираном, так как оно не желало одновременно вести две войны. Война с Ираном сама по себе затруднила бы положение России, она могла значительно осложнить и русско-английские отношения.

В этих условиях в марте 1829 г. в Петербург пришло известие о гибели русской миссии в Тегеране. Совершенно страшное тегеранское злодеяние, неслыханное надругательство над международным правом: посол России, почти вся его свита и весь почетный конвой зверски умерщвлены в столице принявшего их государства. Нанесен тяжелый удар достоинству России. В результате предательской диверсии Россия потеряла человека, который заменял ей на Востоке «единым своим лицом двадцатитысячную армию». И тем не менее, учитывая сложившуюся весной 1829 г. военную и международную обстановку, царское правительство не пошло на разрыв с Ираном, а стало на путь мирного улаживания конфликта.

 

 

 

 

Список использованных источников:

С. В. Шостакович, «Дипломатическая деятельность Грибоедова», 1960.

С. Н. Бегичев, Записка об А. С. Грибоедове