Искусство Северной Азии

Рукоятка женского ножа-уляка. 
Чукотка. Середина I тыс. н. э.

У морских арктических зверобоев Чукотки и Аляски, Канады и Гренландии есть особый женский нож с широким, полукруглым лезвием. Держат его в руке «хватом сверху». В Северной Америке такие ножи называют «улу», у жителей Чукотки для них существуют другие названия: эскимосское «уляк» и чукотское «пекуль».

Известные археологи и этнографы С.А. Арутюнов и Д.А. Сергеев назвали уляк «универсальным орудием женского труда». С его помощью, отмечали эти выдающиеся исследователи чукотских древностей, женщины разделывали добычу, снимали со зверя шкуру и отделяли от нее слой подкожного жира. Уляком кроили мех, когда шили одежду и обувь. Полукруглым ножом расслаивали («кололи пополам») шкуру моржа, чтобы изготовить покрытие для байдары – многоместной охотничьей лодки. Лезвия уляков на протяжении многих столетий делали из камня, с XYII века для этой цели стали использовать металл. Рукоятки женских ножей изготавливали, чаще всего, из моржовой кости и нередко покрывали гравировкой.

Рукоятка, помещенная на этой страничке, – одна из лучших в древнеэскимосской коллекции музея. Ее нашли на северо-востоке Чукотского п-ова, в Уэлене, где еще задолго до нашей эры возникло обширное поселение охотников на моржей, тюленей, китов. Уже сам цвет рукоятки свидетельствует о том, что ей не одна сотня лет: только пролежав в земле длительное время, моржовая кость утрачивает свою природную белизну и становится золотисто-коричневой.

Возраст рукоятки можно установить и другими, более надежными способами. Один из них – особенности декора. Рукоятка покрыта графическим орнаментом, состоящим из двойных параллельных линий, клиновидных штрихов и коротких, расположенных в ряд полосок. Подобные орнаментальные мотивы характерны для древнеберингоморской культуры на средней стадии ее развития – в середине I тыс. н. э. На принадлежность рукоятки к кругу вещей, созданных около полутора тысяч лет назад морскими зверобоями Берингова пролива, указывает и ее форма – точнее, то органичное сочетание практической целесообразности и художественности, отличавшее, по словам С.А. Арутюнова и Д.А. Сергеева, древнеэскимосские изделия. Нетрудно представить, как удобно ложилась в ладонь рукоятка ножа, на которой были сделаны углубления и вырезы для пальцев. Столь же очевидно и другое: волнистый край рукоятки и сквозные овальные отверстия в ее верхней части создают определенный декоративный эффект. Мягкие скругленные контуры предмета перекликаются с графическим узором на его поверхности. Приглядевшись, можно отчетливо увидеть, что двойные параллельные линии, составляющие один из основных компонентов орнаментальной композиции, слегка изогнуты, словно повторяют изгиб верхнего края рукоятки. Гармония формы и декора придает этому достаточно скромному изделию целостность и завершенность, нарушить которые не в состоянии даже небольшое повреждение – скол на одном из концов.

Антропоморфная скульптура. 
Чукотка. I тыс. н. э.

Долгое время считалось, что художники Древней Чукотки изображали, в основном, «объекты охоты» – зверей и птиц. Однако результаты археологических раскопок последних десятилетий, в том числе находки Чукотской археологической экспедиции Музея Востока, опровергли эту точку зрения. В древнеэскимосских памятниках Чукотского п-ова, наряду с зооморфной скульптурой, были обнаружены многочисленные антропоморфные изображения. Их подлинный смысл нам, увы, не известен, однако можно уверенно предполагать, что антропоморфные скульптуры I тыс. н. э. служили амулетами и символизировали предков, покровителей и защитников человека, хранителей домашнего очага.

Большой интерес представляет одна из таких скульптур – уплощенная конусовидная фигурка из моржовой кости. Её предельно геометризованная форма необычна для антропоморфной пластики Чукотки. Скульптура была найдена в Уэлене, в самом северо-восточном селении Чукотского полуострова. Иконографические особенности этого произведения позволяют сблизить его с объемными антропоморфными изображениями с о. Св. Лаврентия, расположенного в южной части Берингова пролива. Здесь, на достаточно большом удалении от Уэлена, американские археологи обнаружили скульптуры, в которых формы и пропорции человеческого тела переданы в столь же обобщенной, условной манере. Антропоморфная пластика о. Св. Лаврентия, в свою очередь, перекликается с неолитической скульптурой из значительно более южных районов Северной Пацифики – из низовий Амура и с о. Хоккайдо. Таким образом, хранящаяся в Музее Востока уэленская фигурка из моржового клыка  свидетельствует о культурном взаимодействии приморских жителей Древней Чукотки с обитателями других тихоокеанских ареалов, причем, вероятно, не только Северо-Восточной, но и Восточной Азии. Обращают на себя внимание поперечные линии на лице антропоморфной скульптуры, обнаруженной в Уэлене. Они, скорее всего, символизируют татуировку, которую вплоть до сравнительно недавнего прошлого наносили на лоб, щеки и подбородок чукчанки и эскимоски. Еще одна отличительная черта уэленской фигурки – прямоугольная каменная вставка на груди. Древнеэскимосских скульптур, которые имели бы такие же вставки, до настоящего времени не обнаружено, однако техника инкрустации была хорошо известна арктическим резчикам по кости. В эпоху неолита они нередко инкрустировали изделия из моржового клыка миниатюрными вкраплениями из других материалов – дерева, китового уса и даже железа. Достаточно необычен и четкий графический орнамент, сплошь покрывающий скульптуру. Он состоит из широких, глубоко врезанных линий и коротких, напоминающих пунктир клиновидных штрихов. Такой тип декора, близкий к древнеберингоморской и оквикской гравировке,  встречается на изделиях из моржовой кости крайне редко, причем большая часть предметов, орнаментированных подобным образом, обнаружена именно в Уэлене.