Российская журналистика в начале XX в

Культура, по С., - это то поле, причастность которому обеспечивает созвучие человека, наделенного "личной годностью", мирозданию. Через активность личности мир идеалов может быть объективирован в мире действительности. "Праведная общественная деятельность" же должна служить для человека императивом личного подвига. Воспринимая существо государства как религиозное по сути, отстаивая тезис о безличной природе всякой власти, С. утверждал, что "вне отношения к Абсолютному началу человеческая жизнь есть слепая игра слепых сил". С. усматривал в интеллектуальной гипотезе о религиозности грядущей русской революции - В. Соловьев, Бердяев (см.), Дм. Мережковский и др. - отражение "богоматериализма", в значительной степени характерного для православного христианского философского мировосприятия. Последовательный выбор между "гуманистическим идеализмом" и "космическим материализмом", присущими христианству, был, согласно С., осуществлен лишь протестантизмом - определенно в пользу первого. В Европе "крушение богоматериализма" сопроводилось "крушением эсхатологии", и, по С., теперь в России "все усилия богоматериалистов направлены на возрождение эсхатологической веры, которая протестантизмом преодолена".

Трактуя собственные взгляды как "критический позитивизм", отвергающий "мнимо непобедимую" диалектику в философии и "решительный, хотя не правоверный", марксизм в социологии и политической экономии, С. не считал возможным разделять марксистские мифы о позитивности социалистической революции вообще и ее принципиальной осуществимости с пользой для  народа России, в частности. Идея революции  самой по себе, вне духовно-нравственного  идеала, основанного на вненаучном фундаменте, не вызывала у С. исторического оптимизма. (По мысли С., "беда русской интеллигенции: рационалистический утопизм, стремление устроить жизнь по разуму, оторвав ее от объективных начал истории, от органических основ общественного порядка, от святынь народного бытия".) Революционистское истолкование гегелевской диалектики, понимание революции как "скачка из царства необходимости в царство свободы", попытки придать этому тезису статус теоретического положения, необходимо вытекающего из научных посылок и оснований, отвергались С. категорически. "Диктатура пролетариата" - "якобински-бланкистское понятие", является, по С., ничем иным как "орудием мнимо реалистического объяснения недоступного пониманию социального чуда". В контексте атрибутивных для него идей революции и диктатуры пролетариата марксизм, согласно С., - это всего лишь "чрезвычайно оригинальная форма утопизма".

По схеме С., "ахиллесовой пятой" русского марксизма является "его  философия": "Маркс был вовсе  не тот имеющий внутреннее родство  с Кантом, Фихте, Шеллингом и Гегелем  философ критического духа...; это  был догматический материалист, вышедший из школы Фейербаха, но более  решительно, чем последний, примкнувший  к французскому материализму 18 века. Он в этом отношении прямой продолжатель французских социалистов и коммунистов, философски отправлявшихся... от материализма и сенсуализма". Марксизм, по С., вырос  из несовместимых источников: а) рационализма Просвещения, стремившегося перестроить  историческую действительность на основании  конструкций отвлеченного разума; б) теоретической реакции отторжения и преодоления просвещенческого рационализма, результировавшейся в облике концепций общества и его форм как органического продукта стихийного, иррационального творчества, у Ф. Шеллинга, Г. Гегеля, Сен-Симона (см.), Конта (см.), Ч. Дарвина и др. В итоге, по мнению С., в марксизме механический рационализм 18 в. слился с органическим историцизмом 19 в., и в этом слиянии окончательно потонула идея личной ответственности человека за себя и за мир. Социализм - в лице марксизма - "отказался от морали и разума". В основе социализма лежит идея полной рационализации всех процессов, совершающихся в обществе. "Ни индивидуальный, ни коллективный разум не способен охватить такое обширное поле и не способен все происходящие в нем процессы подчинить единому плану" (С.).

Искание правды было для С. безусловно выше извивов и цинизма партийной тактики. Теоретическим фундаментом такого мировоззрения С. явился его активный и творческий интерес к ценностям философского идеализма и его метафизики. "Философ в политике" (по определению Б. Николаевского), С. возвел собственный мировоззренческий оппортунизм, убежденность в идеалах "перевоспитания общества" в ранг философского кредо. Политика как процесс воспитания, а не принуждения, как "школа компромиссов" - такое миропонимание С. неизбежно результировалось в его отвращении к "культу силы", характерному для российской социал-демократии. С. отверг теорию и практику большевизма: "Революция, низвергнувшая "режим", оголила и разнуздала Гоголевскую Русь, обрядив ее в красный колпак, и советская власть есть, по существу, николаевский городничий, возведенный в верховную власть великого государства". При этом С. стоял на том, что России всегда будут необходимы "прочно огражденная свобода лица и сильная правительствующая власть". С его точки зрения, революция 1905-1907 привела к крушению миросозерцание, основанное на идеях личной безответственности и социального равенства. Эпоха же Возрождения России - "возрождения духовного, социального и государственного, должна начаться под знаком Силы и Ясности, Меры и Мерности..."

Па́вел Никола́евич Милюко́в (15 января (27 января) 1859, Москва — 31 марта 1943, Экс-ле-Бен, Франция) — русский политический деятель, историк и публицист. Лидер Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы). Министр иностранных дел Временного правительства в 1917.

Семья

Отец — Николай Павлович Милюков, архитектор, выходец из дворянского  рода, восходящего к участнику  Куликовской битвы Семёну Мелику (Милюку).

Мать — Мария Аркадьевна, урождённая Султанова.

Жена — первая: Анна Сергеевна (1861 - 1935, Париж), урождённая Смирнова, дочь ректора Московской духовной академии С.К.Смирнова. Вторая (с 1935): Нина (Антонина) Васильевна, урождённая Григорьева (в  первом браке Лаврова), умерла в 1959 или 1960.

Дети: Николай (1889-1957), Сергей (1894-1915) (погиб  в 1915 на фронте), Наталья (1898-1921).

Образование

Окончил 1-ю Московскую гимназию. Летом 1877 во время Русско-турецкой войны 1877—1878 находился в Закавказье в качестве казначея войскового хозяйства, а затем  уполномоченного московского санитарного  отряда.

Окончил историко-филологический факультет  Московского университета (1882; исключался за участие в студенческой сходке в 1881, восстановлен в следующем году). В университете был учеником В. О. Ключевского и П. Г. Виноградова. В студенческие годы после смерти отца, чтобы обеспечить семью, давал  частные уроки. Был оставлен при  университете для подготовки к профессорскому званию.

Магистр русской истории (1892; тема диссертации: «Государственное хозяйство России первой четверти XVIII века и реформы Петра Великого»). Докторскую диссертацию не защищал (существует версия, что это было результатом отказа присудить ему сразу докторскую степень за магистерскую диссертацию — за это выступали многие члены учёного совета, но против выступил В. О. Ключевский, после чего отношения между ним и Милюковым были испорчены).

Историк

В своей магистерской диссертации  первым высказал мысль о том, что  реформы Петра I были процессом спонтанным, подготовленным ходом времени, а  не запланированным изначально. Утверждал, что сфера влияния Петра была весьма ограниченной; реформы разрабатывались  коллективно, а конечные цели преобразований осознавались царем лишь частично, да и то опосредованно ближайшим  окружением.

Главный исторический труд Милюкова — «Очерки по истории русской  культуры». В первом выпуске изложены «общие понятия» об истории, ее задачах  и методах научного познания, определены теоретические подходы автора к  анализу исторического материала, содержатся очерки о населении, экономическом, государственном и социальном строе. Во втором и третьем выпусках рассматривается  культура России — роль церкви, веры, школы, различных идеологических течений.

В «Очерках» показал большую  роль государства в формировании русского общества, утверждая, что Россия, несмотря на свои особенности, шла европейским  путем развития, а также привёл свои доводы относительно приспособляемости  русского «национального типа» к  заимствованным общественным институтам. Полагая, что «существует ряд  основных закономерных эволюций разных сторон социальной жизни», Милюков  не считал возможным объяснять исторический процесс развитием производства или «духовным началом». Он стремился  рассматривать единую историю как  ряд взаимосвязанных, но разных историй: политической, военной, культурной и  т. д.

Основным историографическим трудом Милюкова стала книга «Главные течения  русской исторической мысли», представлявшая собой переработанный и дополненный  курс университетских лекций. В книге  содержится анализ эволюции русской  исторической науки XVII — первой трети XIX века.

В 1886—1895 — приват-доцент Московского  университета, одновременно преподавал в гимназии и на Высших женских  курсах. Был уволен из университета из-за политической неблагонадёжности  и выслан в Рязань. В 1897 был приглашён  в Софийское высшее училище для  чтения лекций по истории и выехал в Болгарию, но уже в 1898 по требованию русского правительства его отстранили от преподавания. Участвовал в археологической  экспедиции в Македонии, где был  открыт некрополь гальштатского типа.

Политический деятель

В 1899 вернулся в Россию, в 1901 за оппозиционную  деятельность несколько месяцев  провёл в тюрьме. Публиковал статьи в оппозиционном эмигрантском издании  «Освобождение», стал одним из признанных идеологов российского либерализма. В 1903, и в 1904-1905 посещал США, где  читал лекции в Чикагском университете (1903, 1904-1905), а также в Бостоне (1904). В 1905, получив известия о «кровавом  воскресенье» 9 января 1905, вернулся в  Россию. В мае — августе 1905 был  председателем Союза союзов —  объединения профессиональных организаций, находившихся в оппозиции к правительству.

[править]

Лидер кадетской партии

В октябре 1905 стал одним из основателей  Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы), с марта 1907 — председатель Центрального комитета этой партии. Был признанным лидером  кадетов, во время дискуссий между  членами партии обычно занимал центристские позиции. Член ЦК кадетской партии А. В. Тыркова писала: «В партии было много незаурядных людей. Милюков поднялся над ними, стал лидером прежде всего потому, что крепко хотел быть лидером. В нем было редкое для русского общественного деятеля сосредоточенное честолюбие. Для политика это хорошая черта». Являлся одним из авторов программы партии, считал, что Россия должна быть «конституционной и парламентской монархией». Был одним из редакторов партийной газеты «Речь», автором большинства её передовых статей.

После роспуска Первой Государственной думы в 1906 — один из авторов «Выборгского воззвания», в котором содержался призыв к гражданскому неповиновению. Однако, так как он не был избран депутатом, то воззвание не подписал и в результате получил возможность продолжать политическую деятельность (все «подписанты» были осуждены к тюремному заключению и потеряли право избираться в Думу).

В 1907—1917 — член Третьей и Четвёртой Государственных дум. Руководил работой кадетской фракции, которая позиционировала себя как «оппозиция Его Величества» (а не «Его Величеству»). Много выступал в Думе по внешнеполитическим вопросам, в том числе по ситуации на Балканах. Тяжело переживал так называемый «скандал Бухлау» и поражение России в ходе Боснийского кризиса 1908-1909 годов, а затем активно содействовал отставке виновного в этом провале министра иностранных дел Извольского.[1] Критиковал также и внутриполитический курс правительства.

После начала Первой мировой войны — сторонник «войны до победного конца» (получил прозвище «Милюков-Дарданелльский» — за требования передать России после войны контроль над проливами Босфор и Дарданеллы), в 1914—1915 считал возможным соглашение с правительством на патриотической основе. С 1915, после поражений русской армии, вновь в решительной оппозиции правительству, которое считал неспособным обеспечить победу в войне.

[править]

Глупость или измена?

1 ноября 1916 Милюков с трибуны  Государственной Думы обвинил  императрицу Александру Фёдоровну  и премьер-министра России Бориса  Штюрмера в подготовке сепаратного  мира с Германией. Обвинения  в государственной измене Милюков  обосновал заметками в иностранных  газетах, рефреном выступления  были слова «Что это, глупость  или измена?»

Павел Милюков: «Я вам называл этих людей — Манасевич-Мануйлов, Распутин, Питирим, Штюрмер. Это та придворная партия, победою которой, по словам „Нейе Фрейе Прессе“, было назначение Штюрмера: „Победа придворной партии, которая группируется вокруг молодой Царицы“».

Здесь же, прямо на заседании Государственной  Думы Милюков был назван в лицо клеветником.

Павел Милюков: «Я не чувствителен к выражениям г. Замысловского» (голоса слева: «Браво, браво»).

Милюков сознательно использовал  клевету с целью подготовки к  государственному перевороту, о чём  впоследствии сожалел: [2]

Павел Милюков (из письма Иосифу Васильевичу  Ревенко): «Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войною для производства переворота было принято нами вскоре после начала этой войны. Заметьте также, что ждать больше мы не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна была перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования».