Болезнь и возвращение к политической деятельности

(Несколько музыкальных  аккордов, после которых другой, бесстрастный голос комментатора  сообщает: "Мы передаем репортаж свидетеля происходящего в настоящее время на ферме Уилмут, Гроуверз Милл, Нью-Джерси".)

Следуют одно за другим сообщения о попытке полиции вмешаться, об уничтожении полицейских огнем пришельцев, прерываемые воплями ужаса. Раздается взрыв, и наступает полная тишина, после чего слышится голос второго комментатора: "Леди и джентльмены, по причинам, не зависящим от нас, мы вынуждены прервать наш репортаж. Видимо, что-то произошло с передатчиком на месте. Мы продолжим передачу при первой возможности". После возобновления репортажа оказывается, что события развиваются молниеносно: уничтожен отряд полицейских, посланный в район высадки кораблей пришельцев, объявляется чрезвычайное положение, растет количество приземляющихся марсианских кораблей, уничтожающих все живое вокруг лучевым оружием. Голос "члена правительства", несколько напоминающий голос президента Рузвельта, призывает к спокойствию, к исполнению долга перед страной и... просит молиться богу.

К этому времени количество охваченных ужасом радиослушателей растет с каждой минутой. Многие местные радиостанции прерывают свои регулярные передачи, чтобы заверить радиослушателей в том, что Си-Би-Эс передает всего лишь инсценировку романа Г. Уэллса, но эти сообщения мало на кого действуют. А тем временем передача продолжается.

События развиваются согласно сценарию радиопостановки: марсиане движутся в направлении Нью-Йорка, они размером с небоскреб.

Комментатор: ...Вот они поднимают свои металлические руки. Это конец. Дым... черный дым распространяется над городом. Он виден людям на улицах. Они бегут к Ист-Ривер... их тысячи, они падают, как крысы. Дым распространяется все быстрее. Вот он достиг Таймс-сквер. Люди пытаются убежать от него, но безуспешно. Они падают, как мухи. Дым уже пересекает Шестую авеню... Пятую авеню... вот он в 100 ярдах... в пятидесяти...

Радиоцентр: 2×2Л вызывает СК... 2×2Л вызывает СК... 2×2Л вызывает СК... Нью-Йорк. Есть там кто? Есть кто-либо живой?.. 2×2Л...

Прежде чем передача радиопостановки закончилась, сот-пи тысяч истерично рыдающих американцев высыпали на улицы, церкви были заполнены людьми, в ужасе просившими отпущения грехов. Никто не обращал внимания на заверения властей в искусственности всего происходящего. По подсчетам, произведенным позднее учеными Принстонского университета, 1,7 млн американцев полностью поверили в реальность "опасности", еще 1,2 млн американцев поверили в такой степени, что предприняли соответствующие обстановке шаги, т. е. либо уезжали на машинах в отдаленные районы страны, либо молились в церквах.

В течение двух последующих дней все американские газеты были полны комментариев по поводу "фантастической" радиопередачи, оттеснившей на второй план сообщения из Европы о действительно развивающихся там опасных событиях. Орсон Уэллс стал одним из самых знаменитых людей Америки, а руководимый им радиотеатр получил право рекламировать концентрированный суп фирмы Кэмпбелл. Сведений о несомненно имевшихся жертвах "радиошутки" в американской истории не сохранилось.

А десять месяцев спустя периодическая печать и радио разнесли по всей стране сообщение о начале второй мировой войны на Европейском континенте.

Реакционные круги США с первых же дней войны сделали ставку на расширение боевых действий на Европейском континенте и на Дальнем Востоке в надежде на взаимное ослабление основных империалистических конкурентов Соединенных Штатов. Сторонники выжидательной позиции утверждали, что в послевоенном мире США не составит труда диктовать свои условия истощенному войной и экономически ослабевшему миру, если они воздержатся по возможности подольше от участия в войне и вступят в нее в выгодный для себя момент (о "желательности и целесообразности такого решения писал в своих статьях известный политический обозреватель Дрю Пирсон).

Журналы империи Генри Люса вплоть до 1939 г. вели линию защиты Гитлера от "незаслуженных нападок", настойчиво проводя мысль о том, что гитлеровские идеи и личность их автора просто "еще не понимают в мире". Имеются сведения, что именно по настоянию Люса Гитлер был назван журналом в 1938 г. "личностью года", хотя уже 2 января 1939 г. он фигурировал на обложке "Тайма" в образе монстра, что явилось причиной запрета распространения журнала на территории Германии. Лишь после того как началась вторая мировая война, критика фашизма перестала открыто называться в правой прессе США "проявлением симпатий к коммунизму".

Вопрос о степени участия США в новой войне па Европейском континенте, как и двадцатью пятью годами ранее, стал основным вопросом внутриполитических дебатов и разногласий, а также комментариев прессы. Постановка вопроса в США об участии в войне в Европе ныне испытывала заметное влияние нового, по сравнению с ситуацией 1914-1916 гг., фактора существования Советского Союза. Обозреватель журнала "Нью рипаблик" Дж. Флинн открыто ставил в 1941 г. вопрос: "Следует ли нам воевать, чтобы облегчить победу коммунизма в Европе?"*. В ходе своей первой пресс-конференции после начала войны на вопрос корреспондента газеты "Нью-Йорк сан" Ф. Адамса, сможет ли Америка остаться в стороне от войны, президент ответил: "Я не только искренне надеюсь на это, но и верю, что сможет, и наша администрация предпримет все необходимые усилия с этой целью"**. Основным тезисом "изоляционистов" того периода было утверждение о том, что Соединенные Штаты должны вступать в войну только в том случае, если опасность будет угрожать им самим.

* (Burns J. M. Roosevelt; The Soldier of Freedom, 1940-1945. New York, 1970. P. 111.)

** (Manchester W. The Glory and the Dream. Op. cit. P. 203.)

Нападение фашистской Германии на Советский Союз явилось, судя по реакции ряда американских газет, долгожданным ответом на ожидания правых сил США. "Ну вот и стало легче дышать", - облегченно вздохнула маккормиковская "Чикаго трибюн", отражая позицию тех, кто, подобно сенатору Роберту Тафту, считал "победу коммунистов более опасной, чем победу фашистов". Журнал "Тайм" прокомментировал фашистскую агрессию против Советского Союза следующими словами: "Подобно двум громадным доисторическим монстрам, полуслепым и злобным, поднимающимся из трясины, два крупнейших тоталитарных государства мира ныне вцепились друг другу в глотку"*.

* (Ibid. P. 233.)

Можно представить себе взрыв возмущения печатных органов правых и "изоляционистских" кругов США после решения президента Рузвельта о распространении на Советский Союз в октябре 1941 г. условий помощи по ленд-лизу, если само принятие закона о ленд-лизе в марте 1941 г., распространявшегося тогда только на Англию, было встречено истошным воплем "Чикаго трибюн", усмотревшей в законопроекте план "разрушения Американской республики", наметки "не ограниченной ничем диктатуры, обладающей властью над собственностью и жизнью американцев и навечно предоставленными полномочиями объявления войны и образования альянсов". Обвиняя президента в "политической слепоте", антисоветски настроенные политики, дельцы, профсоюзные боссы и газетчики предрекали близкую гибель Советского Союза, бессмысленность и даже вредность оказания ему помощи с точки зрения национальных интересов США, считая нападение фашистской Германии на СССР "даром провидения" для Соединенных Штатов*.

* (Burns J. M. Roosevelt. Op. sit. P. 45, 58.)

Делая заявление о том, что Америка, "конечно, собирается оказать любую возможную помощь России", Рузвельт руководствовался прелюде всего политическими и стратегическими интересами США, оставаясь убежденным противником коммунистической идеологии и социально-экономической системы социализма. Когда после 22 июня 1941 г. редактор журнала "Либерти" Ф. Урслер прислал президенту на согласование текст передовой статьи, озаглавленной "К черту коммунизм", Рузвельт посоветовал: "Окажись я за Вашим рабочим столом, я бы написал передовую, осуждающую русскую форму диктатуры наряду с германской формой диктатуры, но вместе с тем я бы уточнил, что наибольшую опасность для Соединенных Штатов в настоящее время представляют гитлеровские армии". "Таким образом, - заключает приводящий этот факт Дж. М. Берне, - первая реакция Рузвельта на обращение России за помощью была сочувствующей, быстрой и осторожной. Конечно, он не собирался издавать трубный клич, призывающий к созданию величественной коалиции против фашизма или хотя бы к оказанию всеобъемлющей помощи России"*. Представителям прессы было объявлено, что помощь России будет эффективной лишь в случае превращения войны в затяжную, т. е., по сути дела, Советскому Союзу была обещана весьма не скорая помощь, предполагалось, что советские вооруженные силы не смогут долго выдержать и вопрос о помощи будет снят сам по себе. Так Белый дом успокаивал принципиальных противников какой-либо помощи Советскому Союзу.

* (Ibid. P. 103.)

Но советский народ встал на защиту своего Отечества и, судя по всему, не собирался уступать агрессору. Развитие событий требовало от Рузвельта более решительных шагов по оказанию необходимой экономической и военной помощи воюющим с гитлеровской Германией странам, и в первую очередь Англии и СССР. Значительная часть прессы, видя в усилиях этих стран в борьбе с фашизмом определенную гарантию того, что США удастся остаться в стороне от непосредственного участия в войне, пожертвовав лишь некоторой частью своей товарной продукции (да и то временно), приветствовала заявления Рузвельта о намерении способствовать уничтожению тирании Гитлера, хотя другая, менее значительная, но более громогласная часть прессы продолжала вести пропагандистскую кампанию против внешнеполитического курса рузвельтовской администрации и против президента, объявляя Рузвельта, подобно газете "Чикаго трибюн", "достойным преемником своего прадеда Джеймса Рузвельта, принесшего клятву на верность английскому престолу" в годы американской войны за независимость.

Лишь трагедия американского флота в Перл-Харборе и вступление США в войну со странами фашистской "оси" вынудили оппозиционную прессу несколько умерить пыл своей антиправительственной критики, целью которой был подрыв даже тех ограниченных усилий, которые предпринимала администрация США в вопросе активизации борьбы с агрессорами. Впрочем, издания Г. Люса на всем, протяжении второй мировой войны были в авангарде тех печатных изданий США, которые предпринимали попытки подорвать союзное единство в войне с фашизмом. Журналы "Тайм", "Лайф", "Форчун" - ведущие органы печати империи Генри Люса, по замечанию Б. У. Кук, подчеркивали в своих публикациях "вызывающую во всем теле дрожь" тему опасности доминирования России и неустанно требовали изоляции Советского Союза во имя "интересов Американского века". "Взгляды, которые популяризировал Люс, - считает Б. Кук, - стали оказывать влияние на решения на всех уровнях правительства"*. Не проходила бесследно подобная пропаганда и с точки зрения влияния на позицию широкой американской общественности.

* (Cook Blanche W. The Declassified Eisenhower. New York 1981. P. 43-44.)

В декабре 1943 г., накануне рождественских праздников, американцы услышали по радио очередную "беседу у камина" президента, только что вернувшегося со встречи с И. В. Сталиным и У. Черчиллем в Тегеране. Тегеранская встреча "Большой тройки", как стали называть руководителей трех стран - участниц антигитлеровской коалиции, в еще большей степени обострила внутриполитическую ситуацию в США, способствовала консолидации сил оппозиции, выступавшей против рузвельтовской внешней и военной политики вообще и против политики политического и военного сотрудничества с СССР в особенности.

После возвращения из Тегерана Рузвельт, выступая на пресс-конференции, порекомендовал журналистам воздерживаться в будущем от употребления термина "новый курс", объявив его изжившим себя. Программа 1933 г. была рассчитана только на 1933 г., заявил он, "доктор - "новый курс" сделал свое дело, уступив дорогу "доктору - "победить в войне". Журналисты усмотрели в этом заявлении Рузвельта заявку на четвертый по счету четырехлетний срок президентства в преддверии выборов 1944 г. А менее чем через год, утром 8 ноября 1944 г., над фронтовыми сводками, над сообщениями о готовящемся новом наступлении Красной Армии в газете "Нью-Йорк таймс" было сообщено об очередной победе популярного в стране президента большинством в 25,6 млн голосов против 22 млн голосов, отданных за Т. Дьюи. Голосуя за Рузвельта, американские избиратели голосовали прежде всего за скорейшую победу над фашизмом и установление мира. Своей активностью, настойчивостью и решительностью Рузвельт, несомненно, снискал уважение большинства своих соотечественников.

Четвертую по счету речь по поводу вступления на пост президента Рузвельт посвятил в основном теме мира. А спустя две недели он вылетел в Ялту, где принял участие во встрече с И. В. Сталиным и У. Черчиллем, в ходе которой были приняты важные решения, касающиеся будущего освобожденной Европы и послевоенного мирного сотрудничества. Решения, принятые Рузвельтом в последние годы пребывания в Белом доме, и особенно все чаще и отчетливее проявлявшееся им стремление к развитию сотрудничества в интересах мира с СССР дали повод политическим противникам президента и поддерживающей их позиции прессе для обвинения его в "предательстве национальных интересов", в "измене Атлантической хартии", в "сговоре с коммунистами" и т. д. Люсовский журнал "Лайф" назвал встречу "Большой тройки" в Ялте "высшей точкой умиротворения России".

Абсолютное большинство органов периодической печати США, однако, приветствовало результаты Крымской встречи руководителей трех держав и подчеркивало их решающее значение в послевоенном мире. Газета "Нью-Йорк геральд трибюн", выражая превалировавшее в американской печати мнение, назвала коммюнике Крымской конференции "замечательным документом", а газета "Нью-Йорк таймс" писала 13 февраля 1945 г., что соглашения, достигнутые участниками встречи в Крыму, "оправдывают и превосходят большинство надежд, возлагавшихся на эту важную встречу", и что эти соглашения "указывают путь к скорой победе в Европе, к установлению мира и к более светлому будущему всего мира".

Рузвельту не суждено было дожить до мира. До разгрома фашистской Германии оставалось немногим менее месяца, когда 12 апреля 1945 г. он скончался от кровоизлияния в мозг. 16 апреля 1945 г. в регулярно публикуемом в газете "Нью-Йорк пост" списке погибших за последние дни американских военнослужащих было напечатано короткое извещение: "Рузвельт Франклин Д. Главнокомандующий вооруженными силами. Жена - г-жа Элеонора Рузвельт. Белый дом".