Древняя Месопотамия

      Впрочем, пополнение  княжеской «казны» - не единственная  функция, которую выполняло полюдье.  Мало того, возможно, она была  и не самой важной. Зато к  числу основных, исходных относят религиозно-коммуникативную - самую древнюю и первоначальную, функцию полюдья. Позднее она была дополнена и постепенно вытеснена иными функциями. Полюдье теряло архаическое религиозное содержание за счет расширения экономических, социальных, политических и тому подобных начал, относящихся не столько к сфере сверхчувственного, сколько к прозе реальных земных дел. Оставаясь средством общения князя с населением, а также способом властвования, полюдье вместе с тем превращалось в княжеский сбор, приближающийся к налогу. Вот такое измененное временем полюдье и было включено в систему княжеского финансирования церкви, что произошло не ранее начала XII в.

Таким образом, древнерусское полюдье  находилось не в статике, а в динамике, изменяясь на протяжении веков своего существования. Возникло оно с появлением постоянной должности князя, т.е. в  эпоху подъема родо-племенного строя. Первоначально полюдье выполняло преимущественно религиозную функцию, обусловленную сакральной ролью вождя в восточнославянском обществе. Мало-помалу оно приобрело значение специальной платы князю за труд по управлению обществом, обеспечению внутреннего и внешнего мира. Постепенно в нем появились и крепли экономические, социальные и политические функции. Но все эти новые тенденции длительное время развивались под языческой религиозной оболочкой, принимая часто ритуально-обрядовую форму. В таком состоянии мы и застаем восточнославянское полюдье Х в. И только позднее, где-то на рубеже XI-XII вв. «полюдный» сбор освобождается от языческого религиозного покрова, становясь неким подобием налога. И тем не менее какие-то элементы старого в нем, вероятно, продолжали жить.

Важно подчеркнуть, что во все времена  основой полюдья являлись дары, или  добровольные приношения. Полюдье возникло и развивалось вне рентных  отношений, не имея никакой связи  с феодальной эксплуатацией производителей. 

Основную часть дани составляли денежные средства (бель или щеляги - серебряные монеты либо слитки серебра - гривны), а также меха пушных зверей, которые можно было продать (черные куны, веверицы - белки). Очевидно, полученные в ходе такого «наезда» деньги должны были идти на пропитание и вооружение дружины и самого князя.

Когда они (пример германской дружины) не ведут войн, то много охотятся, а еще больше проводят время в  полнейшей праздности, предаваясь сну  и чревоугодию. И самые храбрые  и воинственные из них ничего не делают, препоручая заботы о жилище, домашнем хозяйстве и поле женщинам, старикам и наиболее слабосильным из домочадцев, тогда как сами погрязают  в бездействии, на своем примере  показывая поразительную противоречивость природы, ибо те же люди так любят  безделье и ненавидят покой. У  их общин существует обычай, чтобы  каждый добровольно уделял вождям кое-что  из своего скота и плодов земных, и это, принимаемое, как дань уважения, служит также для удовлетворения их потребностей. Особенно радуют их дары от соседних племен, присылаемые не только отдельными лицами, но и от имени  всего племени, каковы отборные кони, ценное оружие, фалеры и ожерелья; а теперь мы научили их принимать также и деньги.

       Источники позволяют выяснить и вопрос о том, как распределялись собранные во время полюдья (и/или сбора дани) средства.

  Уже в начале XIX в. было обращено внимание на то, что в нашей древности, говоря современным языком, бюджет княжеского двора отделяется от государственного бюджета. На княжеские нужды, на содержание его двора идет 1/3 доходов-даней, а 2/3 идут на государственные потребности. Ольга брала 1/3 дани с древлян на свой двор, сосредоточенный в Вышгороде, 2/3 шло на Киев. Ярослав и другие новгородские представители власти киевского князя уплачивали 2/3 дани в Киев, а 1/3 оставляли себе. Мстислав Удалой взял дань с чуди и 2/3 отдал новгородцам, 1/3 раздал своим дворянам, т.е. двору. Если это так, то в перечне Святославовой грамоты мы можем видеть либо ту часть новгородских погостов, на доходы с которых содержался княжеский двор, либо, что кажется мне более вероятным, княжеские вотчины. С этих своих вотчин князья и давали десятину на содержание Софийского храма. Историками было доказано, что десятина была положена не на всех людей, а лишь на одних вотчинников, которые владели недвижимыми имениями и получали с имений оброки. Для Десятинной церкви киевской «от именья своего и от град своих» (укрепленных дворов-замков) десятую часть, так и Ярослав после Владимира «ины церкви ставяше по градом и по местам, поставляя попы и дал им от именья своего урок».

      Как уже отмечалось, и при получении дани и полюдья,  и при разделе такой реальной  дани, или «дани уважения», князь  оставался, так сказать, первым  среди равных. Средства, которые  он распределял между дружинниками, были получены всеми ими во  время совместного похода. Видимо, до тех пор, пока дань получали  под угрозой применения силы, князь не мог считаться ее  полновластным владельцем. Он лишь  делил совместную собственность  между совладельцами.

      Еще один важный  момент, на который хотелось бы  обратить внимание: ни дань, ни  полюдье не затрагивали собственно  экономической сферы. Князь и  дружинники не вмешивались в  процесс производства. Мало того, они, видимо, прикладывали все  силы, чтобы как-то не затронуть  его своими действиями. В этом  отношении показательно обсуждение  вопроса о сроках совместного  выступления русских князей против  половцев в 1103 г.:

      Что заставляет  дружинников Святополка возражать  против немедленного выступления  в поход против половцев? Почему  их так заботит судьба смердов?  Ответы на эти вопросы достаточно  ясны. Конечно, князья и их дружинники  вряд ли были бескорыстными  защитниками интересов крестьян. Скорее, ими руководил простой  расчет: выплата полюдья напрямую  зависела от результатов работы  смердов.

      Наконец, чрезвычайно  важным остается и вопрос о  том, можно ли рассматривать  даннические отношения или полюдье  в качестве формы владения  землей, с которой эти вольные  или невольные платежи взимались?  Другими словами, были ли дань  и (или) полюдье формой феодальной  ренты? Ответить на эти вопросы  не просто.

      Конечно, можно  рассматривать земли, включенные  в систему сбора дани, в качестве  своеобразной государственной собственности.  Включение племенного княжения  в состав Древнерусского государства  означало замену племенной верховной  собственности на землю государственной,  распространение государственного  суверенитета на племенную территорию, в связи с чем «внешние»  племенные границы становились  государственными, а рубежи, отделявшие племенное княжение от Древнерусского государства, ликвидировались. Последующее социально-экономическое и политическое развитие племенных княжений осуществлялось в составе единого государства.

ВО ЧТО И ПОЧЕМУ ПЕРЕРОСЛА  ЭТА СИСТЕМА.

Таким образом, в IX-X вв. происходило  становление верховной собственности  государства на землю, что выражало систему поземельных социально-экономических  отношений господства и подчинения в пределах Древней Руси, которые  обеспечивала обогащение и воспроизводство  господствующего класса. Другой стороной этого процесса стало превращение  неэксплуатируемой земельной собственности  лично свободного крестьянина в  составе соседской общины в вид  феодальной земельной собственности, эксплуатируемой государством посредством  системы податей. Видимо, последним  обстоятельством, а также растущим феодальным угнетением объясняется  процесс внешней и внутренней восточнославянской колонизации в X-XI вв. и позднее, когда лично свободные  земледельцы уходили от государственных  податей и княжеского суда, стремясь к собственности на землю, не связанной  с системой феодальных отношений, что  было проявлением классового антагонизма  в Древней Руси. Однако, такая тактика в пределах государственной территории приносила лишь временный успех до приезда данщика или установления княжеского погоста.

      Однако, субъектом  собственности на землю, обложенные  в Х в. фиксированной данью-налогом,  следует признать военно-дружинную знать, а данную форму собственности определить термином корпоративная собственность военно-дружинной знати. Ее невозможно трактовать, как княжескую собственности. Так как князь выступал в X-XI вв. как глава дружинной корпорации и не являлся свободным распорядителем поступающего от населения прибавочного продукта: его обязанностью было распределение полученных доходов среди своих дружинников. Эта социальная функция князя отчетливо видна в требовании дружинников к Игорю вести их за данью к древлянам для того, чтобы они могли себе «добыть», и в лаконичном указании на распределение князем - новгородским наместником остававшейся у него в руках тысячи гривен между своими дружинниками-гридями. На ту же форму особенности раннефеодального общества указывают и строки из так называемого «Предисловия к Начальному своду конца XI в.»: «Древнии князи... не збираху много имения... но оже будяше правая вира, а ту возмя, дааше дружине на оружье. А дружина его кормяхуся, воююще ины страны'. Несмотря на очевидную идеализацию «древних князей» и стремление изобразить их дружинников кормящимися исключительно за счет «внешней» военной добычи, в этом фрагменте просматривается воспоминание автора конца XI столетия о временах, когда князья и дружинники еще не обзавелись вотчинным хозяйством и представляли прочную корпорацию, глава которой имел четкие обязанности в отношении ее членов. Встречающееся в исторической литературе определение раннефеодальной формы собственности как «государственной» можно считать приемлемым лишь постольку, поскольку в раннее средневековье военно-служилая знать и государственный аппарат в основном совпадали. Наиболее же правильным будет, на наш, взгляд, признать в данном случае субъектом собственности военно-дружинную знать».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 Можно сделать вывод, что  в VIII-IX вв. в восточно-славянских союзах племенных княжеств складывается система корпоративной эксплуатации лично свободных земледельцев-общинников дружинной знатью через систему даней-налогов. В IX в. дружинная знать наиболее сильного союза поляно-русского - распространяет эту форму эксплуатации на ряд других союзов и становится корпоративным собственником земель этих зависимых территорий. В первой половине X в. эксплуатация их населения осуществлялась через систему «малых полюдий», во время которых несколько отрядов киевских дружинников непосредственно собирают дань с территории каждого из зависимых союзов. Наконец, в середине - второй половине X в. (исключая землю словен, непосредственно подчиненную Киеву еще в конце X в.) собственные «княжения» в союзах племенных княжеств ликвидируются, в бывших центрах союзов начинают княжить представители киевской княжеской династии. К князьям-наместникам переходит функция сбора дани. В их дружины, очевидно, вливается часть дружин бывших союзов племенных княжеств. Таким образом, к рубежу X-XI вв. вся дружинная знать оказывается связанной с киевской княжеской династией - непосредственно с великим князем или с кем-либо из его наместников.

      В таком случае  право князя как верховного  собственника земли проявлялось  в возможности распоряжаться  территориями, входившими в Киевскую  Русь. Это могло выглядеть как  передача специальным лицам, уполномоченным  государством (киевским князем), права  сбора дани (или полюдья) с тех  или иных земель. Обычно такими  функциями наделялись ближайшие  родственники князя, чаще всего  сыновья, которые занимали «провинциальные»  престолы в качестве князей-наместников,  либо «близоки» князя (его дядья, двоюродные братья и т.п.), назначавшиеся княжескими наместниками.

      Однако И.Я. Фроянов высказал свою точку зрения: «Земельная экспроприация киевскими князьями того или иного восточнославянского племени и учреждение верховной собственности на захваченную землю, - считает он, - суть кабинетные изобретения ученых, подгоняющих факты прошлого под теоретические установки исторического материализма. А это означает, что исследователь не может рассматривать восточнославянское данничество в системе поземельных социально-экономических отношений и квалифицировать дань как земельную феодальную ренту. Взимание ... дани киевскими князьями с покоренных восточнославянских племен не сопровождалось посягательством на земли данников. Обложенные данью территории не входили в состав Русской земли, лежавшей в Среднем Поднепровье. Они вовлекались лишь в сферу внешнеполитического влияния Киева. <...> [Дань]... шла на нужды полянской общины в целом, а также князей, дружинников и рядовых воинов в отдельности. При этом дань была и оставалась до конца X в. внешним побором, добываемым силой оружия. Ее нельзя считать внутренней податью, а тем более - централизованной феодальной рентой, получаемой корпорацией феодалов в лице государства».

      Не исключено,  однако, что земли, включенные  в систему полюдья, все же  можно относить к сфере владения  княжеско-дружинной корпорации.

      Сложность выбора  одной из приведенных точек  зрения связана с тем, что  установить реальную грань, отделяющую  дань от феодальной ренты, чрезвычайно  трудно, а в ряде случаев даже  и невозможно. Трудность коренится  в том, что и в основе отношений  данничества, и в основе вассальной зависимости было нечто общее. Это общее заключалось не в отношениях собственности на землю, а в обладании властью над людьми. Такой властью пользовался государь или князь, ею пользовался и сеньор, повелевавший своими вассалами. В одних случаях эта власть могла носить личный характер и не сопровождаться поземельно-ленной зависимостью подданных от господина, а в других случаях такая зависимость создавалась.

      Как бы то ни  было, полюдье можно рассматривать  как первый шаг в присвоении  князьями верховной власти на  землю. С ростом феодального  землевладения часть земли (сначала  в виде права сбора полюдья)  князья начали передавать за  службу феодалам-дружинникам. Первые  ясные упоминания о владении  князьями землей относятся к  рубежу XI-XII вв. По мере развития  наследственных земельных владений  дружинников-бояр (вотчин) становилось  возможным передавать отдельные  наделы другим феодалам (профессиональным  воинам), не имевшим своей земли,  но эти участки давались им  на срок службы верховному  собственнику земли. Так, рядом  с наследственными землевладельцами  появляются условные держатели  земли. Этот процесс, начавшийся  в XII в., в третьем десятилетии  следующего столетия был прерван  монгольским нашествием.

ЛИТЕРАТУРА

1.Новосельцев  А.П. «Древнейшие  государства Восточной Европы»  - 1998г.

2.Фроянов И.Я.«Киевская Русь. Очерки социально-политической истории» -1980г.

3.Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю.  «Города-государства древней Руси»  1986г.

4.Рыбаков Б.А. «Киевская Русь  и русские княжества XII-XIIIвв.» - 1982г.

5.Свердлов М.Б. «Изучение Древне-Русской  хронологии в Древней и Советской  историографии» - 1972г.

6.Горский А.А. История 1993г.

7.Греков Б.Д. «Крестьяне на  Руси с древнейших времен до XVII века. – 1946г.

8.Греков Б.Д. «Киевская Русь»  - 1936г.

9.Юрганов А.Л. «Отечественная  История» - 1993г.

10.Костомаров Н.И. «Русская История  в жизнеописаниях её главнейших  деятелях» - 1972г.

11.Люсьен Леви-Брюль «Первобытное мышление» - 1930г. «Сверхъестественное в первобытном мышлении» - 1999г.