Альберт Швейцер

  Альберт Швейцер всю свою жизнь посвятил милосердию и служению людям. Необходимо отметить, что это было в эпоху мировых войн и революций, расизма, нацизма и других тоталитарных режимов. Нужно было обладать большим мужеством, чтобы поехать в тропическую Африку, в Габон, и на деле доказать миру, что, несмотря на бесчеловечность современного общества, «свет христианской любви» существует. Несмотря на то, что Швейцер после окончания Страсбургского университета защитил диссертации на соискание степеней по философии и теологии и сам считал себя христианином и исповедником Евангелия, Парижское миссионерское общество отправило его в Африку врачом, а не пастором. Поэтому важно отметить, что вкладывается в понятие «христианство» и «христианин» и то, как понимал это Швейцер, что он писал об этом в своих трудах, в частности в книге «Упадок и возрождение культуры». В Евангелии от Матфея написано, что «Сын Человеческий, Господь и Судия, благословляет тех, кто накормил голодного, приютил бездомного, одел нищего, посетил больного и заключенного в темнице. Господь говорит о том, что, так как вы сделали это одному из братьев моих меньших, то сделали Мне». Можно сказать о том, что А. Швейцер стал на деле практическим христианином и исполнил одну из главных заповедей Евангелия, самоотверженно работая и леча своих темнокожих братьев в Африке, в Ламбарене. Как писал Швейцер, «отныне мне предстояло не говорить о евангелии любви, но претворить его в жизнь». В настоящее время о Ламбарене в Центральной Африке знает весь цивилизованный мир, но тогда это было совершенно забытое Богом место. Также необходимо отметить, что это место за счет своих климатических особенностей, нахождения в зоне влажных лесов, относилось к экстремальным регионам в мире. Для того чтобы стать врачом, Швейцер закончил медицинский факультет и в последующем получил еще степень доктора медицины. Здесь необходимо отметить, что взгляды Швейцера в отношении христианства и этики жизни сформировались под влиянием немецкой либеральной теологии XIX века. Этот радикальный протестантизм в своей основе имел учение И. Канта, а его «чистый разум» не может проникнуть в самую суть вещей. С этим было связано и подозрительное отношение приверженцев И. Канта к умозрительным схемам и метафизике. Важными и основными являются нравственные аспекты веры и «религия чувства». Следует отметить, что на понимание Швейцером Евангелия и «этики жизни» значительное влияние оказал Адольф Гарнак — один из ведущих представителей либеральной теологии того времени. Гарнак считал, что христианство нового времени должно освободиться от груза мистико-догматических построений и вернуться к чистой религии Иисуса Христа, а Христос, по его мнению, был уникальным человеком, который жил доверием к небесному Отцу и возвещал этику как единственную форму благочестия, открыл людям Бога как любящего Отца, пробуждая в них высшую духовную жизнь.

Швейцер дальше отошел от церковного, завещанного апостолами, понимания Евангелия, чем Гарнак. Для Швейцера «Бог», «Абсолют» казались абстрактными понятиями. Он утверждал, что «человек стоит не перед абсолютом, а перед фактом непостижимого бытия, которое обращено к нам в виде мира природы, а сама природа лишена личностного и морального начала». Поэтому Швейцер считал, что только внутренний опыт приводит нас к истоку этики, и отрицал все попытки построить этику и понимание жизни на основе размышлений над природой. Нравственная воля в человеке — не природный факт, который нельзя постичь рациональным путем.

   В своей работе «Христианство и мировые религии» при рассмотрении истории мировых религий и философских направлений Швейцер высказывает интересную мысль о тщетности усилий в некоторых философских системах осмыслить и оправдать жизнь. Он находит в них тенденцию к бегству от жизни, «уходу в мир отвлеченного или потустороннего». Многие из современников Альберта Швейцера упрекали его самого в «бегстве от жизни в Африку», но это не было «бегством от жизни», наоборот, это был бег к жизни, к людям для их лечения и спасения. Швейцер говорил о том, что только этика любви, провозглашенная Иисусом, указывает на путь служения и активного действия. Поэтому он искал новые обоснования этики, так как «высшее познается в этике, которая должна противостоять внеэтическому царству природы».

   По Швейцеру, нравственность — это призыв Бога, на который человек должен ответить, а «благоговение перед жизнью» влечет за собой сознание ответственности за весь мир и за человека. 

  По его мнению, христианство — наиболее возвышенное из всех существовавших и существующих учений, которое не призвано «объяснять все», а заключает в себе силу действия, и действия в духе любви, о которой говорил Христос. «Христианство должно поставить человека перед необходимостью выбора между логически последовательной религией и религией этической, настаивать на том, что этическое представляет собой высший тип духовности, и только оно является живой духовностью. Этим христианство проявляет себя как религия, которая стремится к этическому живому Богу, который не может быть найден путем созерцания мира, а открывает себя только в человеке». С этим и связано благоговение перед жизнью по Швейцеру, которое содержит в себе 3 элемента мировоззрения: смирение, миро- и жизнеутверждение и этику.

   Швейцер писал о том, что его жизнь омрачают два основных переживания: осознание того, что мир представляет собой необъяснимую загадку и полон страдания, и тот факт, что он родился в «период духовного упадка человечества». Справиться с ними ему удалось «путем размышлений, которые привели к миро- и жизнеутверждению благоговения перед жизнью». В этом случае человек, по его мнению, находит в жизни твердую опору и ясное направление, становится менее поверхностным и морально более сильным. Это побуждает человека мыслить. Этика благоговения перед жизнью — это этика любви. Человек, этичный по-настоящему, считает любую жизнь священной, включая и ту, которая с человеческой точки зрения должна была бы находиться в нижней части шкалы ценности. При этом всякая духовная жизнь встречается только в пределах естественной жизни. Следовательно, «благоговение перед жизнью» относится к естественной жизни так же, как и к духовной. Чем сильнее благоговение перед естественной жизнью, тем в большей степени человек будет его испытывать перед жизнью духовной.

  В своей работе «Из моей жизни и мыслей. Автобиография» Швейцер писал о том, что его «знание пессимистично, но воля и надежда оптимистичны». Пессимизм, по его мнению, заключается в том, что, живя в мире, невозможно не ощущать всех тех страданий, которые есть вокруг, существованию зла в мире никогда не может быть найдено никакое объяснение. Здесь необходимо выделить важную мысль Швейцера о том, что каждый человек должен что-то сделать для того, чтобы какая-то часть несчастья прекратилась, и каждый должен идти своим собственным путем, но путем человека, который намерен помогать в деле избавления от несчастий. Человек «должен бороться со злом, а не сидеть, сложив руки, ожидая божественного вмешательства». Эти слова, по сути, явились символом его жизни и деятельности. Альберт Эйнштейн сказал о Швейцере, что «наконец-то в это трагическое столетие появился великий человек». У человека, по словам Швейцера, должна быть вера в истину, и «дух истины сильнее, чем сила обстоятельств». Поэтому человечеству не предуготована никакая иная судьба, кроме той, которую оно, посредством своего умственного и духовного состояния, готовит себе само. Должны находиться люди, которые за счет своих качеств сумеют сделать настоящей, действенной силой исходящие от них идеалы этического прогресса. В этом заключались «оптимизм и оптимистическая надежда» Альберта Швейцера, поскольку он верил в могущество истины и духа. В этом случае человечество не будет бояться повернуться лицом к мрачной реальности и видеть ее такой, какая она есть в действительности.

  Необходимо отметить важное заключение, к которому пришел Швейцер в своей концепции благоговения перед жизнью: «Мировоззрение благоговения перед жизнью по своему характеру является религиозным мировоззрением, а тот, кто его разделяет и действует в соответствии с ним, — это религиозный человек в прямом смысле этого слова». Но мировоззрение благоговения перед жизнью должно основываться и зарождаться в логическом мышлении. Если воля к жизни у человека начинает думать о себе самой и о мире — в этом положении человек оказывается в состоянии испытать жизнь мира и посвятить свою волю к жизни «служению бесконечной воле к жизни». Но это служение должно выражаться в действиях, которые человек совершает, и его воля к жизни должна обнаруживать себя как воля к созиданию и как воля к любви. Этот вопрос является очень актуальным в настоящее время.

   Ушедший XX век оставил в памяти человечества множество социальных потрясений, две самые кровавые мировые войны, многочисленные гражданские войны, создание новых государств и развал колониальных систем, нарушение демографической ситуации, природные и техногенные катастрофы. В наступившем XXI веке также отмечается много потрясений в различных сферах жизни, жестокость и правовой беспредел. Нельзя не отметить, что и в настоящее время большая часть человечества ищет выход из состояния отсталости, нищеты и голода. Поэтому личная жизнь Альберта Швейцера и его труды очень важны для осмысления основных направлений человеческой деятельности. К сожалению, во времена СССР Швейцер не был оценен по достоинству, он не имел авторитета ввиду отсутствия у него восхищения советской моделью построения общества и социализма. В Ламбарене никогда не было советских врачей, его работы практически не были переведены на русский и в особенности на украинский языки. Это было большим упущением не только ввиду отсутствия возможности ознакомления с трудами А. Швейцера, в которых он выступал как философ и мыслитель, но и с его медицинскими работами и опытом, в которых он выступал уже как врач. Однако в настоящее время в Украине отмечается повышенный интерес к личности А. Швейцера. Это диктует современная жизнь, а его идеи очень актуальны, особенно учитывая сравнительно небольшой отрезок времени с момента провозглашения Украиной независимости.

   В «Благоговении перед жизнью» важной является мысль о том, что развитию духовной жизни будут больше содействовать «взаимосвязь и взаимодействие между христианством и мышлением». В этом случае, благодаря этике любви, которая религиозна по своему характеру, и за счет своей духовной направленности, мировоззрение благоговения перед жизнью становится связанным с христианским мировоззрением. Следует еще раз подчеркнуть великое, необыкновенное мужество, которым обладал Швейцер и которое помогло пережить ему то тяжелое потрясение, испытанное им в Ламбарене после того, как его, германского подданного, эльзасца, взяли под арест и не разрешили работать в больнице. Казалось, что попытка «служения человеку», только начав осуществляться, пришла к концу. Однако он не опустил руки, а на следующий же день после ареста, «как в былые, доврачебные времена, с самого утра сел за письменный стол и погрузился в философию культуры». Он писал, что «война, которая бушует теперь, — плод упадка культуры». В этих условиях у него даже не было уверенности в том, что у него «не отберут исписанные листы», и в том, «есть ли надежда когда-нибудь вновь увидеть Европу». Швейцер пришел к выводу, что «единственно возможный выход из хаоса — это вновь обрести мировоззрение, уходящее своими корнями в культуру, и вновь подчиниться заключенным в нем идеалам истинной культуры, а катастрофа культуры — следствие катастрофы мировоззрения».

  Важным является то, что Швейцер вкладывал в понятие культуры. По его мнению, культура — это духовный и материальный прогресс во всех областях, которому сопутствует нравственное развитие человека и человечества. В условиях упадка культуры и возникла война. В этой связи следует отметить большое исследование Швейцера в отношении этического содержания различных философских учений — от древности до современности.

  Свою работу Швейцер начал с исследования учений индийских мыслителей, которые считали, что единственно разумное поведение человека — это уход в себя, вследствие чего человек «с помощью разных способов отрицания жизни низводит свою земную жизнь до уровня ожидания небытия». Далее Швейцер перешел к учениям философов Античности и Средневековья, затем рассмотрел теории китайских философов и закончил свое исследование анализом философии Шопенгауэра. У древнегреческих мыслителей Швейцер обнаружил попытки выработать жизнеутверждающее отношение к миру, которое, однако, всякий раз переходило в смирение (в этическом смысле). В эпоху Средневековья мировоззрение, наоборот, возводилось в принцип отрицания жизни. В период Средних веков любые проявления жизнеутверждающего начала были связаны с кодексом деятельной этики, заключенным в проповеди Христа. В этом трудно было обнаружить какую-либо творческую устремленность к прогрессу (в нравственном аспекте жизнеутверждения). Только эпоха Возрождения сделала жизнеутверждение своим принципом и отвергло мировоззрение Средневековья, основанное на отрицании жизни и мира. Альберт Швейцер считал, что современному европейскому мировоззрению, основанному на этическом жизнеутверждающем начале, родственны учения Заратустры и китайских мыслителей.

  Одним из величайших парадоксов современности и того времени, когда жил Швейцер, является значительное проявление жестокости и антигуманизма на фоне того колоссального духовного и гуманистического потенциала, который накоплен человечеством на протяжении тысячелетий. Всегда существовала и существует борьба добра и зла. Отвечая на вопрос о том, почему «современное мировоззрение, основывающееся на жизнеутверждающем начале, из первоначально нравственного превратилось в безнравственное», Швейцер писал: «Это можно объяснить только тем, что мировоззрение это не имело подлинных корней в теоретической мысли. Идеи, породившие его, были благородны, эмоциональны, но не глубоки. Они не столько доказывали факт связи этического начала с началом жизнеутверждающим, сколько интуитивно улавливали его». Швейцер хотел выковать «сломанный меч идеализма».

  В своей работе «Культура и этика» Швейцер пришел к выводу о том, что причиной кризиса культуры является более сильное развитие ее материальной стороны, чем духовной. Возникает состояние, когда культура, развивающая лишь материальную сторону без духовной, подобна «кораблю, который, лишившись рулевого управления, теряет маневренность и мчится навстречу катастрофе». В то же время «результат плавания зависит не от того, быстрее или медленнее движется корабль, а от того, будет ли правильным его курс и исправным его рулевое управление». Следовательно, материальные достижения — это еще не культура. Необходимо их поставить на службу идее совершенствования человека и общества.

Жизнь и творчество Альберта Швейцера стали служением идеалу слияния идеи с практической деятельностью. Здесь необходимо отметить то колоссальное внутреннее напряжение, которое испытывал Швейцер ввиду того, что произведенный им анализ философских учений о состоянии культуры не указывал никакого способа приостановить ее упадок: «Я словно блуждал в густом лесу и не находил тропинки. Я толкал железную дверь, но она не поддавалась. Даже моя повседневная работа в больнице не снимала накала». И вот наконец Швейцер пришел к концепции «благоговения перед жизнью» как основополагающего принципа духовного обновления. Самый «естественный факт в сознании человека» он сформулировал следующим образом: «Я — жизнь, которая хочет жить среди других жизней, которые хотят жить». Вытекающее отсюда «жизнеутверждение есть духовный акт», в процессе которого человек «перестает жить как придется и начинает с благоговением отдаваться жизни, чтобы раскрыть ее истинную ценность». На основании этой концепции Швейцер писал: «В то же время человек, отныне ставший мыслящим, испытывает потребность относиться к любой воле к жизни с тем же благоговением, что и к своей собственной. Он ощущает другую жизнь как часть своей. Благом считает он сохранять жизнь, помогать ей, поднимать до высшего уровня жизнь, способную к развитию; злом — уничтожать жизнь, вредить ей, подавлять жизнь, способную к развитию. Это и есть главный принцип этики».