Главные экологические проблемы Каспийского моря

Главные экологические проблемы Каспийского моря

Экологические проблемы Каспия и его побережья являются следствием всей истории экстенсивного экономического развития в странах этого региона. На это накладываются как долговременные природные изменения, так и острые социально-экономические проблемы сегодняшнего дня.

Последствия экологических проблем для общества могут быть условно разделены на две категории - прямые и косвенные. Прямые последствия выражаются, например, в потере биологических ресурсов (промысловых видов и их кормовых объектов) и могут быть представлены в денежном выражении. Так, могут быть подсчитаны потери стран прикаспийского региона от неуклонного сокращения запасов осетровых, выраженные в сокращении продаж. Сюда также должны быть отнесены затраты по компенсации нанесенного ущерба (например, на строительство рыбоводных мощностей).

Косвенные последствия являются выражением потери экосистемами способности к самоочищению, утрате их равновесия и постепенном переходе в новое состояние. Для общества это проявляется в утрате эстетической ценности ландшафтов, создании менее комфортных условий существования населения и т.д. Кроме того, дальнейшая цепочка потерь приводит, как правило, опять к прямым экономическим потерям (туристический сектор и пр.).

За журналистскими рассуждениями о том, что Каспий попал в «сферу интересов» той или иной страны обычно теряется тот факт, что эти страны, в свою очередь, попадают в сферу влияния Каспия. Например, на фоне 10-50 млрд. долларов ожидаемых западных инвестиций в каспийскую нефть, экономические последствия массовой гибели каспийской кильки выражаются суммой «всего» в 2 млн. долларов. Однако реально этот ущерб выражается цифрой в 200 тыс. тонн дешевой белковой пищи. Неустойчивость, социальные риски, порождаемые дефицитом доступных продуктов в прикаспийском регионе, способны создать реальную угрозу для западных нефтяных рынков, а при неблагоприятном стечении обстоятельств - даже спровоцировать широкомасштабный топливный кризис.

Значительная часть ущерба, наносимого природе человеческой деятельностью, остается за рамками экономических расчетов. Именно отсутствие методов экономической оценки биоразнообразия и экологических услуг приводит к тому, что планирующие органы прикаспийских стран отдают предпочтение развитию добывающих отраслей и «аграрной индустрии» в ущерб устойчивому использованию биоресурсов, туризму и рекреации.

Все описанные ниже проблемы настолько тесно связаны между собой, что порой просто невозможно вычленить их в чистом виде. Фактически, речь идет об одной проблеме, которую можно обозначить как «разрушение естественных экосистем Каспия».

1. Загрязнение  моря

Главным загрязнителем моря, безусловно, является нефть. Нефтяные загрязнения подавляют развитие фитобентоса и фитопланктона Каспия, представленных сине-зелеными и диатомовыми водорослями, снижают выработку кислорода, накапливаются в донных отложениях. Увеличение загрязнения отрицательно сказывается и на тепло-, газо-, влагообмене между водной поверхностью и атмосферой. Из-за распространения на значительных площадях нефтяной пленки скорость испарения снижается в несколько раз.

Наиболее наглядно влияние нефтяного загрязнения на водоплавающих птицах. В контакте с нефтью перья утрачивают водоотталкивающие и теплоизолирующие свойства, что быстро приводит птиц к гибели. Массовая гибель птиц неоднократно отмечалась в районе Апшерона. Так, по сообщениям азербайджанской прессы, в 1998 г. погибло порядка 30 тыс. птиц на заповедном о-ве Гель (недалеко от пос. Алят). Близость заказников и добывающих скважин представляет постоянную угрозу для рамсарских водно-болотных угодий как на западном, так и на восточном берегу Каспия.

Воздействие нефтяных разливов на других водных животных также значительно, хотя и не так очевидно. В частности, начало добычи на шельфе совпадает с сокращением численности морского судака и утратой его ресурсного значения (участки нереста этого вида совпадают с участками нефтедобычи). Еще более опасно, когда в результате загрязнения выпадает не один вид, а целые местообитания.

В качестве примеров можно привести бухту Соймонова в Туркменистане, значительные участки западного побережья Южного Каспия. К сожалению, в Южном Каспии места нагула молоди рыб в значительной мере совпадают с нефтегазоносными площадями, а Маровские угодья находятся в непосредственной близости от них.

В Северном Каспии загрязнение от разработок нефти до последних лет было незначительным; этому способствовала слабая степень опоискованности и специальный заповедный режим этой части моря. Ситуация поменялась с началом работ по освоению месторождения Тенгиз, а затем с обнаружением второго гиганта - Кашаган. Были внесены изменения в заповедный статус Северного Каспия, допускающие разведку и добычу нефти (постановление СМ РК за № 936 от 23 сентября 1993 г. и постановление Правительства РФ за № 317 от 14 марта 1998 г.). Однако именно здесь риск загрязнения максимален из-за мелководья, высоких пластовых давлений и т.д. Напомним, что только одна авария 1985 г. на тенгизской скв. 37 привела к выбросу 3 млн. т нефти и гибели около 200 тыс. птиц.

Наметившееся совершенно явное сокращение инвестиционной активности в Южном Каспии дает повод для осторожного оптимизма в этой части моря. Уже сейчас видно, что массированное увеличение нефтедобычи маловероятно как в туркменском, так и в азербайджанском секторе. Мало кто вспоминает прогнозы 1998 г., по которым только Азербайджан к 2002 г. должен был добывать 45 млн. т нефти в год (в реальности - примерно 15). По сути дела, имеющейся здесь добычи едва хватает для обеспечения 100% загрузки имеющихся нефтеперерабатывающих заводов. Тем не менее, уже разведанные месторождения неизбежно будут осваиваться и дальше, что приведет к возрастанию риска аварий и крупных разливов на море. Более опасна разработка месторождений Северного Каспия, где годовая добыча в ближайшие годы достигнет как минимум 50 млн. т при прогнозных ресурсах в 5-7 млрд. т. Последние годы Северный Каспий первенствует в списке аварийных ситуаций.

История нефтяного освоения Каспия одновременно является историей его загрязнения, и каждый из трех «нефтяных бумов» внес свою лепту. Технология добычи усовершенствовалась, но положительный эффект в виде снижения удельного загрязнения сводился на нет увеличением количества добываемой нефти. По-видимому, уровни загрязнения в нефтедобывающих районах (Бакинская бухта и др.) были примерно одинаковыми в первый (до 1917 г.), второй (40-50-е гг. XX века) и третий (70-е гг.) пики добычи нефти.  
Если уместно называть события последних лет «четвертым нефтяным бумом», то следует ожидать, как минимум, такого же масштаба загрязнений. Пока не ощущается ожидаемого снижения выбросов в связи с внедрением западными транснациональными корпорациями современных технологий. Так, в России с 1991 по 1998 гг. выбросы вредных веществ в атмосферу, приходящиеся на одну тонну добываемой нефти, составили 5,0 кг. Выбросы СП «Тенгизшевройл» в 1993-2000 гг. составили 7,28 кг на одну тонну добытой нефти. В прессе и официальных источниках описаны многочисленные случаи нарушения компаниями природоохранных требований, аварийные ситуации различной тяжести. Практически все компании не соблюдают действующий запрет на сброс в море буровых растворов. На космоснимках отчетливо просматривается гигантское нефтяное пятно в Южном Каспии.

Даже при самом благоприятном стечении обстоятельств, без крупных аварий и с учетом снижения выбросов до международного уровня, ожидаемое загрязнение моря превысит все, с чем мы сталкивались ранее. Согласно общепринятым расчетам, на каждый миллион тонн добытой в мире нефти приходится в среднем 131,4 т потерь. Исходя из ожидаемой добычи в 70-100 млн. т, в целом по Каспию будем иметь не менее 13 тыс. т в год, причем большая часть придется на Северный Каспий. По оценкам Росгидромета среднегодовое содержание нефтяных углеводородов в северокаспийской воде к 2020 г. поднимется вдвое-втрое и достигнет 200 мкг/л (4 ПДК) без учета аварийных разливов.

Только за время разбуривания месторождения «Нефтяные Камни» с 1941 по 1958 годы в 37 скважинах имело место искусственное грифонообразование (неконтролируемый выход нефти на поверхность моря). При этом грифоны эти действовали от нескольких дней до двух лет, а количество выбрасываемой нефти колебалось от 100 до 500 тонн в сутки.

В Туркменистане заметное техногенное загрязнение прибрежных мелководий в Красноводском заливе, бухте Аладжа наблюдалось в предвоенные и военные годы (Великая Отечественная война 1941-1945 гг.), после эвакуации сюда Туапсинского нефтеперерабатывающего завода. Это сопровождалось массовой гибелью водоплавающих птиц. На песчано-ракушечниковых косах и островах Туркменбашинского залива до сих пор периодически после смыва штормовыми волнами участков берега обнажаются «асфальтовые тропинки» протяженностью в сотни метров, образовавшиеся от впитавшейся в песок разлитой нефти.  
После середины 70-х годов на протяжении почти 250 км приморской части Западного Туркменистана стала создаваться мощная нефте- и газодобывающая промышленность. Уже в 1979 году началась эксплуатация нефтяных месторождений Дагаджик и Алигул на полуострове Челекен, Барса-Гельмес и Комсомольский.

Значительное загрязнение в туркменистанской части Каспия имело место в период активного освоения месторождений банок ЛАМ и Жданова: 6 открытых фонтанов с возгораниями и разливом нефти, 2 открытых фонтана с выбросом газа и воды, а также множество т.н. «нештатных ситуаций».

Даже в 1982-1987 г.г., т.е. в конечный период «застойного времени», когда действовали многочисленные законодательные акты: постановления, указы, инструкции, циркуляры, решения местных органов власти, существовала разветвленная сеть местных инспекций, лаборатории Госгидромета, Комитета по охране природы, Минрыбпрома, Минздрава и т.д., гидрохимическая обстановка во всех нефтедобывающих районах оставалась крайне неблагополучной.

В перестроечный период, когда последовал повсеместный спад производства, состояние с нефтяным загрязнением стало улучшаться. Так, в 1997-1998 гг. содержание нефтепродуктов в водах юго-восточного побережья Каспия снизилось в несколько раз, хотя все же превышало ПДК в 1,5 - 2,0 раза. Это было вызвано не только отсутствием бурения и общим снижением активности в акватории, но и предпринимаемыми мерами по сокращению сбросов в ходе реконструкции Туркменбашинского НПЗ. Снижение уровня загрязнений немедленно сказалось на состоянии биоты. Заросли харовых водорослей в последние годы покрыли практически весь Туркменбашинский залив, что служит показателем чистоты воды. Креветка появилась даже в максимально загрязненной бухте Соймонова.

Кроме собственно нефти, существенным фактором риска для биоты являются попутные воды. Как правило, сепарация (разделение воды и нефти) происходит на суше, после чего вода сливается в так называемые «пруды-испарители», в качестве которых используются естественные понижения рельефа (такыры и солончаки, реже межбарханные понижения). Поскольку попутные воды имеют высокую минерализацию (100 и более г/л), содержат остатки нефти, СПАВа и тяжелые металлы, то вместо испарения происходит разлив по поверхности, медленное просачивание в грунт, а далее по направлению движения грунтовых вод - к морю.  
На этом фоне влияние попутных твердых отходов сравнительно невелико. К этой категории можно отнести остатки нефтедобывающего оборудования и конструкций, буровые шламы и т.п. В ряде случаев они содержат опасные материалы, например, трансформаторные масла, тяжелые и радиоактивные металлы и т.п. Наибольшую известность приобрели скопления серы, получаемые при очистке тенгизской нефти (6.9 весовых процентов; накоплено порядка 5 млн. т).

Основной объем загрязнений (90% от общего) поступает в Каспийское море с речным стоком. Это соотношение прослеживается почти по всем показателям (нефтеуглеводороды, фенолы, СПАВ, органические вещества, металлы и др.). В последние годы наблюдалось некоторое снижение загрязнений впадающих рек, за исключением Терека (400 и более ПДК по нефтеуглеводородам), куда попадает нефть и отходы с разрушенной нефтяной инфраструктуры Чеченской Республики.

Следует отметить, что доля речных загрязнений имеет тенденцию к сокращению, в меньшей степени за счет сокращения производства в долинах рек, в большей степени - за счет наращивания офшорной нефтедобычи. Ожидается, что в перспективе 2010-2020 гг. соотношение загрязнений река-море достигнет 50:50.

Вывод. Анализ ситуации с загрязнениями показывает, что на них сравнительно мало сказывается развитость природоохранного законодательства, внедрение современных технологий, наличие противоаварийного оборудования, усовершенствование технологий, наличие или отсутствие природоохранных органов и т.п. Единственным показателем, с которым коррелирует уровень загрязнения Каспия, является объем промышленного производства в его бассейне, в первую очередь - добыча углеводородов.

2. Болезни

Миопатия, или расслоение мышечной ткани у осетровых

В 1987-1989 гг. у половозрелых осетров наблюдалось массовое явление миопатии, заключающееся в расслоении больших участков мышечных волокон, вплоть до их полного лизиса. Заболевание, получившее сложное научное название - «кумулятивный политоксикоз с многосистемным поражением», носило кратковременный и массовый характер (по оценкам, до 90% рыб в «речной» период их жизни; хотя природа этого заболевания не выяснена, предполагается связь с загрязнением водной среды (включая залповые сбросы ртути на Волге, нефтяное загрязнение и др.). Само название «кумулятивный политоксикоз...», на наш взгляд, является паллиативом, предназначенным скрыть истинные причины проблемы, как и указания на «хроническое загрязнение моря». Во всяком случае, по наблюдениям в Туркменистане, по информации иранских и азербайджанских коллег, миопатия практически не проявлялась у южно-каспийской популяции осетров. В целом по Южному Каспию признаки миопатии фиксировались редко, включая «хронически загрязненное» западное побережье. Вновь изобретенное название болезни пользуется успехом у исследователей Каспия: оно применялось позже ко всем случаям массовой гибели животных (тюленя весной 2000 г., кильки - весной и летом 2001г.).  
Ряд специалистов приводят убедительные сведения о корреляции доли червя нереиса в питании с интенсивностью заболевания у различных видов осетровых. При этом подчеркивается, что нереис накапливает токсические вещества. Так, севрюга, потребляющая больше всего нереиса, в наибольшой степени подвержена миопатии, а в наименьшей степени этому подвержена белуга, которая питается, в основном, рыбой. Таким образом, есть все основания предполагать, что проблема миопатии прямо связана с проблемой загрязнения речного стока и косвенно - с проблемой чужеродных видов.

Гибель кильки весной и летом 2001 г.

Количество кильки, погибшей в течение весны-лета 2001 г., оценивается в 250 тыс. т, или 40%. С учетом данных о завышении оценок ихтиомассы килек в предыдущие годы, трудно верить в объективность этих цифр. Очевидно, что на Каспии погибло не 40%, а почти вся килька (не менее 80% популяции). Сейчас очевидно, что причиной массовой гибели кильки было не заболевание, а банальный недостаток питания. Тем не менее в официальных заключениях фигурирует «пониженный иммунитет в результате «кумулятивного политоксикоза».