Диалектика истины в научном познании

ДИАЛЕКТИКА ИСТИНЫ В НАУЧНОМ  ПОЗНАНИИ

Проблема истинности знаний всегда рассматривалась основоположниками  марксистско-ленинской философии  как одна из важнейших проблем  субъективной диалектики1.

В чем суть этой проблемы? Если для метафизика всякое знание представляется вечной истиной, то для диалектика истина, как подчеркивал Ф.Энгельс, заключается «в самом процессе познания, в длительном историческом развитии науки, поднимающейся с низших ступеней знания на все более высокие, но никогда не достигающей такой точки, от которой она, найдя некоторую так называемую абсолютную истину, уже не могла бы пойти дальше и где ей не оставалось бы ничего больше, как, сложа руки, с изумлением созерцать эту добытую абсолютную истину»2.

С точки зрения метафизики история человеческой мысли выступает  как история борьбы противоборствующих мнений, в ходе которой те или  иные мнения превращаются в догмы, претендующие на всеобщее признание. С течением времени  мнения изменяются, а принятые догмы  заменяются другими, в том числе  и противоположными исходным. Метафизический подход допускает два истолкования такой ситуации: 1) наивный, усматривающий  в последних, самых современных (или  самых авторитетных) догмах конец  блужданиям ума, или 2) релятивистский, вообще отвергающий возможность  некоего объективного предела, к  которому стремится познание. И в  том и в другом случае метафизик  признает внутреннюю противоречивость процесса поиска истины, непрерывность  борьбы мнений и перевороты в посылках и догмах, преемственность мнений и разрывы постепенности. Тем  не менее последовательно проведенный в анализе истории человеческой мысли метафизический подход диаметрально противоположен диалектическому. В чем же состоит это качественное различие?

Имея в виду прерывность, «ступенчатость» человеческого  познания, Ф.Энгельс подчеркивал, что  «каждая ступень необходима и, таким  образом, имеет свое оправдание для  того времени и для тех условий, которым она обязана своим  происхождением. Но она становится непрочной и лишается своего оправдания перед лицом новых, более высоких  условий, постепенно развивающихся  в ее собственных недрах. Она вынуждена  уступить место более высокой  ступени, которая, в свою очередь, также  приходит в упадок и гибнет... Для  диалектической философии нет ничего раз навсегда установленного, безусловного, святого. На всем и во всем видит  она печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед  ней, кроме непрерывного процесса возникновения  и уничтожения, бесконечного восхождения  от низшего к высшему. Она сама является лишь простым отражением этого процесса в мыслящем мозгу. У нее, правда, есть и консервативная сторона: каждая данная ступень развития познания и общественных отношений оправдывается ею для своего времени и своих условий, но не больше. Консерватизм этого способа понимания относителен, его революционный характер абсолютен — вот единственное абсолютное, признаваемое диалектической философией»3.

Это значит, что философия  диалектического материализма в  корне противоположна и наивной  метафизике, оправдывающей догматизацию авторитетных мнений, и релятивистской идее относительности всякого знания. Классики марксизма-ленинизма постоянно подчеркивали необходимость каждой ступени в процессе как восхождения от низшего к высшему, так и вызревания условий для такого восхождения. Таким образом, они писали просто об изменениях и скачках в системе человечески представлений, о вечности их смены, чуждой завершение о необходимости каждой ступени для своего времени, о том, что диалектика утверждает нечто большее — закономерность и развитие познания.

Обоснование закономерности в развитии познания требует проникновения  в его сущность, теоретического осмысления его с позиций материалистического  решения основного вопроса философии. Весьма характерно в этом отношении  замечание В.И.Ленина о том, что  «конечный, преходящий, относительный, условный характер человеческого познания (его категорий, причинности и  т.д. и т.д.) Кант принял за субъективизм, а не за диалектику идеи (= самой природы), оторвав познание от объекта»4. Иначе  говоря, диалектика познания лишь тогда  последовательна, когда она основана на материалистическом решении основного  вопроса философии. Именно такое  понимание проблемы Ф.Энгельс противопоставил  интерпретации ее в философии  Гегеля, пытавшегося совместить идеалистическую  систему с диалектическим методом, в силу чего правильный вывод из диалектического подхода «никогда не был сделан им самим с такой  определенностью»5, с какой он был  сделан классиками марксизма-ленинизма.

Итак, проблема истинности в  субъективной диалектике — это проблема глубокого и всестороннего научно-материалистического  обоснования закономерного характера  развития познания, восхождения его  от низших уровней к высшим, движения от старого к новому, и в понимании  этого материалистическая диалектика выступает как подлинно научная  теория познания, в которой «диалектика... — подчеркивал В. И. Ленин, — включает в себя момент релятивизма, отрицания, скептицизма, но не сводится к релятивизму», поскольку речь идет' о соответствии между отражающим природу сознанием и отражаемой сознанием природой6.

Знание признается исторически  ограниченным по форме и содержанию, но не перестает быть знанием, т.е. объективно верным отражением действительности.

Это значит, что, несмотря на условность и исторически преходящий характер, оно отражает достигнутый  уровень освоения природы и содержит необходимые предпосылки для  перехода к новому уровню. Проблема истинности в субъективной диалектике состоит в выяснении того, каковы внутренние законы развития знания, обеспечивающие сохранение и закрепление достижений научной мысли при смене ее исторических ступеней. Первый шаг  на пути к этому — решение проблемы соотношения истины и заблуждения  в научном познании.

1. Проблема истины как  предмет субъективной диалектики

Истина есть процесс отражения  в сознании человека материального  мира и закономерностей его развития, и в то же время она выступает  как конкретно-исторический результат  познания, развивающегося на основе общественно-исторической практики, — результат, воплотивший  в себе все его достижения. Как  во всяком процессе развития, источником развития истины является внутреннее противоречие, развертывание которого и изучает субъективная диалектика, т.е. диалектика познания7.

Рассматривая вопрос с  этой точки зрения, мы можем сказать, что истина связана с основным, присущим человеческой мысли свойством  соответствовать объективной реальности. Но мысль может и не соответствовать  ей, т.е. быть заблуждением.

Соответствие мысли объекту  является основным свойством мышления на всех его уровнях, оно определяет саму природу сознания. В то же время  оно содержит в себе (по крайней  мере как формально возможную) способность и к заблуждению, и к его преодолению. Познающая мысль и познаваемое бытие не расходятся до полной несовместимости, ибо мысль постоянно направлена на бытие, стремится постичь его, отразить в своих формах, и в то же время они не сливаются в силу качественной специфики, историчности мысли, производности ее от бытия. На самом деле имеет место соответствие законов бытия и мышления, но не абсолютное тождество, не полное совпадение их. Поэтому и соответствие мысли и действительности всегда не полно, не завершено, ибо никогда не могут быть полны, завершен познание и лежащая в его основе объективная реальность. Неполнота и незавершенность познания, соответствия мысли и бытия в каждый данный момент при постоянном стремлении мысли охватить бытие, осмыслить его во всем объеме, наметить пути его преобразования и выступают как следствие основного внутреннего противоречия познания — противоречия истины и заблуждения.

«Механизмы» возникновения  заблуждений на чувственном и  рациональном уровнях познания различны, но есть между ними и нечто общее. Заблуждение возникает в случае неопределенности проблемной ситуации и отсутствия необходимых средств  и условий для преодоления  этой неопределенности даже при наличии  практических или идеальных побуждений к скорейшему решению проблемы.

Неопределенность проблемной ситуации может иметь и объективную  и субъективную основу. Так, заблуждение  может возникнуть в результате сложности  и запутанности проблемы или выбора не соответствующей ее решению методики. В том и другом случае заблуждение  возникает вследствие неправильной оценки проблемной ситуации, на основе только накопленных знаний и опыта.

Особую сложность проблема истины и заблуждения приобретает  в научном познании тогда, когда  «из незнания является знание», когда  совершается превращение неизвестного в известное. В развитии науки постоянно имеют место неполнота исходной информации о каких-то явлениях, недостаточность накопленных знаний, незавершенность практики. Выработка новых знаний происходит благодаря преодолению этих взаимосвязанных моментов, характеризующих проблемную ситуацию. Таким образом, как отмечают И.В.Бычко и Е.С.Жариков, «заблуждение, наряду с истиной, выступает неотъемлемым моментом самого познавательного процесса. Сам процесс познания реально осуществляется только лишь в борьбе полярных противоположностей истины и заблуждения»8.

Взаимопроникновение и борьба указанных полярных моментов процесса познания определяют диалектику развития истины. В качестве исходного шага познание постоянно предполагает обнаружение  в объективной реальности чего-то объективно нового или кажущегося таковым  и в то же время узнавание в  нем черт уже известного или подобного, аналогичного известному. Вместе с тем в каждый данный момент новизна, реальные черты сходства объекта с другими объектами не обнаруживаются в полном объеме. В условиях такой неполноты, неопределенности и создается исходный (иконический или знаковый) образ объекта, предназначенный для осмысления познаваемого явления и отождествления его с каким-либо из классов познанных объектов. Проблема формирования такого образа усложняется тем, что первоначально и обнаружение нового явления, и узнавание в нем черт уже известного осуществляются не в существенных и необходимых отношениях, а в отношениях, связанных со случайными условиями наблюдения. Чем значительнее новизна или неожиданность обнаруженного, тем выше роль догадки в формировании исходного образа и меньше вероятность его истинности. Зачастую порождаемое на этом этапе заблуждение выступает «формой знания о неизвестном»9. В нем синтезируются наличные сведения об объекте, накопленные знания и опыт, т.е. факты, предположительно относящиеся к делу, с целью дальнейшего изучения объекта, причем синтезируются таким образом, что выявляется неопределенность ситуации в отношениях, первоначально не усматриваемых. Исходное заблуждение в таком случае может выступать как форма выдвижения и постановки проблемы.

Здесь точнее даже говорить не о заблуждении как таковом, а о своеобразном смешении истины и заблуждения в исходном образе. Подобно тому как любой фантастический образ есть соединение реальных элементов, порой гиперболизированных, исходный образ в науке соединяет результаты реальных наблюдений (обнаружение и узнавание) в нечто аналогичное известному. Таковы, например, исходное определение кенгуру европейцами (животное из породы кошачьих, наделенное длинными задними конечностями и перемещающееся прыжками), представление о радиоактивности П.Кюри (атом — своеобразный микроаккумулятор рассеиваемой в окружающей среде энергии) или П.Дебъерна о строении атома (атом — своеобразный сгусток газа, стянутый силам| поверхностного натяжения).

Аналогия, объединяющая результаты наблюдения, выбирается так, что полученный на ее основе образ находит опору  в накопленных прежде знаниях, соединяет  воедино формулирующееся новое  знание с имеющимся.

Задача дальнейшего познания сводится к объяснению особенностей объекта, отличающих его от подобного  образа, основанного на экстраполяции  старых знаний на новую реальность. Выявляемое при этом несоответствие между ними выступает причиной поиска иных аналогий и образования других образов (моделей или гипотез), противопоставляемых  исходной. Их борьба, состоящая в  развитии, обосновании, сопоставлении  и взаимоотрицании, и есть борьба истины и заблуждения, завершающаяся либо выбором наиболее адекватного образа из всех имеющихся, либо созданием нового. Эта борьба заканчивается созданием теории объекта, объясняющей его или охватывающей все сведения об объекте внутренне непротиворечивым образом, а также способной предсказать его новые особенности (нетривиальные черты поведения объекта, прежде не наблюдавшиеся). Таким образом достигается соответствие мысли действительности в первом приближении (в отличие от первоначального соответствия их по видимости).

На этом развитие образа познаваемого объекта и останавливалось бы, подвергаясь в дальнейшем лишь некоторой  детализации, если бы накопление знаний происходило только в форме прибавления  новых знаний к имеющимся. На деле механизм познания гораздо сложнее. Как уже отмечалось, всякое новое знание должно войти в систему существующего. Но чем более революционным является новое знание, тем глубже переворот, вызываемый им в системе накопленного знания. Преобразование системы имеющихся знаний в результат те вхождения в нее революционного нового знания углубляет и уточняет ее. В то же время ни одно преобразование системы знаний не может полностью разорвать преемственность, поступательность в познании. Вследствие этого в нем более или менее долго сохраняются и какие-то элементы заблуждения, обусловленные ограниченностью познания и неисчерпаемостью его объекта.

Решающее значение для  познания имеет то, что в борьбе истины и заблуждения ведущей  и определяющей является истина. Обусловленность  знаний свойствами объективной реальности, а не сознания, практическая направленность мысли, обусловленность ее материальными  средствами познания и практической проверкой обеспечивают эту ведущую  роль истины. В конечном счете мышление «суверенно, т.е. ...оно в состоянии познать существующий мир, поскольку человечество будет существовать достаточно долго и поскольку в самих органах и объектах познания не поставлены границы этому познанию»10.