Очная ставка как самостоятельное следственное действие

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 02 Декабря 2012 в 18:02, дипломная работа

Краткое описание

Цели и задачи исследования - разработка рекомендаций по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства.
Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи: проанализировать сущность и правовые основания проведения следственных действий; исследовать содержание таких следственных действий как допрос и очная ставка, рассмотреть их характерные признаки; разработать рекомендации по совершенствованию законодательства.

Содержание

Введение
Глава 1. Общие положения о производстве следственных действий
§ 1. Понятие и содержание следственных действий
§ 2. Правовые основания производства следственных действий
Глава 2. Допрос и очная ставка как виды следственных действий
§ 1. Становление и развитие допроса в российском уголовном судопроизводстве
§ 2. Понятие допроса, общие положения и виды допросов
§ 3. Очная ставка как самостоятельное следственное действие
§ 4. Основные тенденции развития процессуальных норм о порядке проведения допроса и очной ставки
Заключение
Список использованной литературы

Вложенные файлы: 1 файл

очная ставка1.doc

— 366.50 Кб (Скачать файл)

Пытка как средство получения  показаний от обвиняемых в самых  различных ее способах и самых  жестоких формах применялась в середине XVIII в. в царствование Екатерины II. В 1762 г. тайная розыскных дел канцелярия представила Екатерине II справку «Обряд како обвиняемый пытается», в которой описывается техника пытки и процессуальный порядок ее проведения. Пытка как средство получения показаний от допрашиваемых была отменена лишь при Александре I в 1801 г. Она существовала местами почти до введения судебных уставов. В течение долгих столетий верили показаниям, даваемым под пыткой, не желая понимать того, что только невыносимая боль вынуждала человека к показаниям, угодным суду. «Думали, что собственное признание преступника необходимо было для его полного обличия, - мысль не только необоснованная, - писал А.С. Пушкин, - но даже и совершенно противная здравому юридическому смыслу: ибо, если отрицание подсудимого не приемлется в доказательство его невиновности, то признание его и того менее должно быть доказательством его виновности».

В дореформенном русском  уголовном процессе признание подсудимого  по-прежнему считалось «лучшим» доказательством  и при наличии его суд не должен был сообразовываться с другими доказательствами (ст. 316, 317, ч. 2, т. XV Свода законов, глава о силе доказательств и улик). В случае явного запирательства предписывалось призывать для увещевания священников. Свидетельские показания могли быть совершенным, полным и несовершенным доказательством. Свидетельство двух посторонних свидетелей, не отведенных подсудимым и совершенно согласных в своих показаниях, составляло совершенное доказательство, если против оного не будет представлено подсудимым достаточных опровержений (ст. 329).

Свидетельское показание  рассматривалось как полное доказательство, когда оно было дано под присягою и перед надлежащим судебным учреждением  или полицией, на точном основании  закона; когда оно было отчетливо и точно, основано на личном восприятии и не противоречиво; когда по личным свойствам и обстоятельствам свидетеля не было причины опасаться лжи (ст. 303).

Судебная реформа 1864 г., выразившаяся в принятии четырех  уставов, в том числе и устава уголовного судопроизводства, отменила теорию формальных доказательств. Впервые в России был систематизирован порядок проведения следственных действий, в том числе и допрос, когда на смену обвинительному процессу, характерному для феодального строя, приходит розыскной порядок уголовного процесса.

На первых порах наука  уголовного процесса и криминалистика относились к свидетельским показаниям с должным доверием, и этим показаниям в доказательственном праве придавалось  большое значение. Но в конце XIX в., в период обострения классовых противоречий, доверие к свидетельским показаниям было поколеблено наблюдениями и опытами представителей экспериментальной психологии, и в юридической науке появились теории, отрицающие доказательственное значение свидетельских показаний.

Вопрос о доказательственном значении свидетельских показаний  и возможности их использования  в уголовном процессе стал объектом продолжительного спора среди ученых, который вышел за рамки юриспруденции. С целью подрыва доверия к  свидетельским показаниям, дискредитации их как средства судебного доказывания (в силу неизбежности ошибок при даче показаний, ненадежности и субъективности свидетельских показаний) В. Штерн и Г. Гросс ставили многочисленные опыты, во время которых инсценировались неожиданно для присутствующих свидетелей различные события, а затем по поводу этих событий «свидетелей» допрашивали, выясняя полноту восприятия происшествия и ошибки в сообщениях. Опыты Штерна были повторены в России О.Б. Гольдовским, А.И. Елистратовым и А.В. Завадским.

Эти исследования породили обширную юридическую и психологическую литературу. Проблема недостоверности свидетельских показаний была объектом исследования специальных журналов, появилось самостоятельное направление в психологии – психология свидетельских показаний. Наряду с правильными положениями о зависимости качества показаний от объективных и субъективных факторов восприятия судебные психологи и криминалисты пришли к ошибочным выводам о невозможности использования свидетельских показаний в праве. К числу ошибочных выводов относятся: утверждение Г. Гросса о том, что дети в возрасте 7-9 лет самые лучшие свидетели; положение В. Штерна о меньшей достоверности показаний женщины, чем мужчины; предположение последователей В. Штерна о необходимости проведения психологической экспертизы для установления степени достоверности свидетельских показаний и возможности их допуска в качестве судебных доказательств.

Не остались в стороне  и русские криминалисты. В России проблемой свидетельских показаний  занимались Э.Ф. Беллин, И.Г. Щегловитов, О.Б. Гольдовский, А.В. Завадский, А.И. Елистратов, Е. М. Кулишер, А.Ф. Кони, Я.А. Канторович, М.М. Гродзинский. Сторонниками теории несостоятельности свидетельских показаний в России стали: профессор Петербургского университета О.Б. Гольдовский, предлагавший каждого свидетеля подвергать психологической экспертизе и оценивать показания свидетеля с учетом «коэффициента поправок» на лживость; профессор Казанского университета А.В. Завадский, считавший, как и В. Штерн, что свидетельские показания нельзя признавать достоверными. К чести большинства русских юристов, в теории недостоверности свидетельских показаний быстро разобрались, и поэтому сколько-нибудь заметного отрицательного воздействия на практику допроса она не оказала. Порочность опытов, проведенных в целях подрыва доверия к свидетельским показаниям, заключалась в том, что изучался и исследовался не живой человек во всей полноте присущих ему личностных качеств, а обобщенный, статически обезличенный «свидетель-испытуемый». Как бы ни был хорошо поставлен опыт, однако он далек от воспроизведения той действительности, которая является объектом исследования суда.

Свидетельским показаниям российские юристы в доказательственном праве отводили большую роль. Так, критикуя теорию несостоятельности  свидетельских показаний, А.Ф. Кони подчеркивал, что свидетельские показания являются одним из лучших и наиболее веских доказательств в новом уголовном процессе.

Однако видеть только отрицательные моменты в исследованиях  в области психологии свидетельских  показаний было бы неверно. Исследования, проведенные в области свидетельских показаний, привели к последующему бурному развитию всей судебной психологии. Русская дореволюционная литература богата публикациями по допросу. Эту проблему разрабатывали известные юристы России: Л.Е. Владимиров, О.Б. Гольдовский, А.В. Завадский, А.И. Елистратов, А.Ф. Кони, Е.М. Кулишер, А.В. Скопинский, И.Я. Фойницкий.

Особое место среди  публикаций, посвященных допросу, занимает брошюра В. Бахарева «Как держать  себя на допросах», изданная в Женеве Союзом русских социал-демократов в 1900 г. В ней описываются приемы допроса, к которым прибегали жандармские следователи, не с позиции допрашивающего, а с диаметрально противоположной стороны – с позиции допрашиваемого.

Советский период характеризуется принятием УПК РСФСР 1922 и 1923 гг., УПК РСФСР был принят 27 октября 1960 г. и введен в действие с 1 января 1961 г. В УПК 1961 г. подробно регламентируется порядок допроса подозреваемого (ст. 123), обвиняемого (ст. 150-152), свидетеля и потерпевшего (ст. 155-161), а также эксперта (ст. 192) на стадии предварительного следствия.

В советский период процессуальному  порядку допроса, его тактике  было посвящено несколько монографических  исследований, соответствующие главы  в учебниках по уголовному процессу и криминалистике, большое число журнальных статей. Проблемами допроса в уголовно-процессуальном праве чаще занимались криминалисты и, как правило, применительно к стадии предварительного расследования.

Действующий УПК РФ был  принят Государственной Думой 22 ноября 2001 года, а вступил в законную силу с 1 июля 2002 года. Несмотря на достаточно большой срок его создания, новый УПК не смог в полной мере оправдать надежд, которые были на него возложены. О необходимости совершенствования уголовно-процессуального законодательства, основных направлениях процесса его реформирования, ключевых вопросах, способных в более значительной степени, чем сегодня обеспечить соблюдение гарантий прав личности в уголовном судопроизводстве обсуждается и в настоящее время многими учеными. К единому мнению о благополучном построении следственного аппарата, наделении правами участников уголовного процесса они еще не пришли. Существует много вопросов об организации проведения следственных действий, в том числе и допроса.

В связи с разработкой нового уголовно-процессуального законодательства, дальнейшим совершенствованием средств и методов борьбы с преступностью, развивающейся практикой органов предварительного следствия отдельные положения и рекомендации по допросу нуждаются в уточнениях и дополнениях. Благодаря ряду исследований, проведенных в последнее время в криминалистике, следственной логике, судебной психологии, значительно увеличились знания объективных закономерностей формирования показаний и тактики допроса, психологии допрашивающего и допрашиваемого. Поэтому ощущается потребность в уголовно-процессуальном исследовании допроса с учетом всех новых научных данных.

§ 2. Понятие допроса, общие  положения и виды допросов

Допрос – это единственное следственное действие, без которого не может обойтись расследование ни одного уголовного дела, сущность которого заключается в получении от допрашиваемого лица показаний об обстоятельствах, подлежащих доказыванию по уголовному делу. Нередко в материалах уголовного дела может отсутствовать осмотр места происшествия (к примеру, по делам о хищениях, совершенных материально ответственными лицами), очная ставка, предъявление для опознания, проверка показаний, освидетельствование, следственный эксперимент, однако допрос как следственное действие проводится всегда.

По сравнению с действовавшим  ранее УПК РСФСР новый Уголовно-процессуальный кодекс имеет существенные отличия  по целому ряду принципиально важных положений. В частности, это касается правовой модели допроса потерпевшего и свидетеля. В УПК РСФСР была включена специальная глава, посвященная правовому регулированию допроса потерпевшего и свидетеля. В ныне действующем УПК такой главы нет. Также отсутствует общая норма, посвященная допросу потерпевших и свидетелей на стадии предварительного расследования. Между тем в новый УПК включена ст. 164, устанавливающая общие правила производства следственных действий.

Производство допроса как самого распространенного на следственной и судебной практике следственного  действия регламентируется статьями 187, 188, 189 и 190 УПК РФ. При производстве этого следственного действия уголовно-процессуальный закон не допускает применения каких-либо мер принуждения. Как указано в части 4 статьи 164 УПК РФ закон запрещает при производстве следственных действий применение насилия, угроз и иных незаконных мер. Это общая норма для производства любых следственных действий, в том числе и допроса.

Ранее одним из самых распространенных процессуальных нарушений являлся  допрос лица, подозреваемого в совершении преступления, в качестве свидетеля. В новом Уголовно-процессуальном кодексе конкретно не говорится, что подозреваемый (обвиняемый) не может допрашиваться в качестве свидетеля, хотя практика Верховного Суда РФ подтверждает, что не является свидетелем лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело. К тому же имели место случаи несоблюдения свидетельского иммунитета, проведение допросов свидетелей в ночное время, допрос несовершеннолетних в отсутствие лиц, обязанных при этом присутствовать.

В соответствии со ст. 56 УПК свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний.

Каждый допрашиваемый на предварительном  следствии или в суде защищен  на допросе от применения какого-либо принуждения свидетельским иммунитетом. Часть 1 статьи 51 Конституции РФ устанавливает, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом. Эта конституционная норма продублирована также в пункте 1 части 4 статьи 56 УПК РФ. Постановление Пленума Верховного Суда РФ распространило правило свидетельского иммунитета на любого допрашиваемого участника уголовного судопроизводства, в том числе и на подозреваемого и обвиняемого[11].

В российском уголовном процессе существует проблема соотношения понятий «свидетельский иммунитет», «свидетельская привилегия» и «запрет допроса отдельных категорий лиц». Представляется, что свидетельский иммунитет предполагает не просто право/обязанность отказаться от дачи свидетельских показаний или обязанность лица, производящего допрос, ограничить предмет допроса.

Свидетельский иммунитет имеет более глубокие корни, «вытекает» из норм материального уголовного права и предполагает иммунизацию (освобождение) от уголовной ответственности за неисполнение всеобщей гражданской обязанности – свидетельствовать о фактах, которые стали известны лицу в силу объективных, не зависящих от него причин. Если рассматривать дачу свидетельских показаний как обязанность каждого гражданина (как это следует из смысла ст. 51 Конституции РФ), то освобождение от этой обязанности следует считать иммунитетом, который может выражаться в различных формах[12].

В зависимости от основания освобождения, желания субъекта и прочих требований закона свидетельский иммунитет  может существовать в виде привилегии (привилегия против самообвинения, иммунитет близких родственников и супруга, иммунитет депутатов и иностранных дипломатов) или в виде совокупности права и обязанности отказаться давать свидетельские показания (иммунитет судей, присяжных, защитников, адвокатов и священнослужителей). В любом случае, реализация норм о свидетельском иммунитете предусматривает запрет на использование показаний (полностью или в части) определенных законом лиц в качестве доказательств в уголовном процессе. Полагаем, в зависимости от субъекта, который имеет право на свидетельский иммунитет, его можно подразделить на несколько видов. В зависимости от субъекта также различают основания приобретения свидетельского иммунитета и его объем. Таким образом, свидетель (его значимые в уголовном процессе свойства) является основным определяющим фактором, который влияет на возможность получения и использования такого вида доказательства как показания свидетеля.

Информация о работе Очная ставка как самостоятельное следственное действие