Институт примирения сторон в российском уголовном процессе

Среди организационных мероприятий  в первую очередь необходимо создать  систему подготовки профессиональных медиаторов, а также соответствующий  их реестр, ведение которого, очевидно, будет прерогативой Министерства юстиции  Российской Федерации.

Вопрос о правомочности  и целесообразности введения института  медиации в уголовное судопроизводство закономерно поднимает вопрос о  соотношении публичного и частного начала в уголовном судопроизводстве, поскольку медиационная процедура предполагает усиление последнего. Многие российские теоретики и практики относятся к данному обстоятельству достаточно негативно. Однако, как показывает процесс развития уголовно-процессуального законодательства и практики и его применения, проникновение частноправовых норм в сферу уголовного права является логичным и закономерным. К тому же законодатель предусмотрел соответствующую материально-правовую базу для прекращения уголовного преследования, в частности по основаниям, указанным в ст. 76 УК РФ. И сфера действия медиационных процедур не может быть ограничена лишь делами частного обвинения, хотя содержание самой процедуры примирения по различным категориям дел может несколько варьироваться в тех рамках, которые должны быть установлены законодателем. Как небезосновательно утверждает Н.П. Мелешко, "следует также иметь в виду, что все возможные технологии восстановительного правосудия в законодательном акте предусмотреть невозможно. Должны быть выработаны основные принципы технологий, их допустимости и примерный перечень". Однако, на наш взгляд, целесообразно закрепить в законодательстве перечень обстоятельств, препятствующих проведению процедуры примирения, как это сделано в законодательстве многих государств. Например, такая норма содержится в п. 3 ст. 2 Закона Португалии от 12 июня 2007 г. N 21 "Об уголовной медиации" .

Следует упомянуть и о  том, что российские юристы часто  недооценивают потенциальные возможности  института медиации при производстве по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего. В зарубежной практике медиативные  процедуры используются весьма активно, как раз в рамках ювенального  производства, и призваны обеспечить решение задач по вторичной превенции  несовершеннолетнего правонарушителя. Описывая возможности медиации в  системе ювенального правосудия, Л.М. Карнозова подчеркивает, что "это уже не только комплекс мер, направленных на решение проблем ребенка-правонарушителя, это создание воспитательных условий нового типа, направленных на формирование механизмов ответственного поведения. В отличие от наказания, которое является для наказуемого претерпеванием страдания, заглаживание вреда актуализирует активную, деятельностную позицию подростка. А встреча с потерпевшим способствует осознанию последствий собственных действий"¹⁰.

2.2 Перспективы  развития института примирения  сторон

Потенциально этот институт содержит значительные преимущества для  потерпевших. Они могли бы своевременно получать моральное удовлетворение от извинений подозреваемого (обвиняемого) и иных его действий, направленных на примирение. Они могли бы выражать свои требования, связанные с заглаживанием  причиненного вреда непосредственно  лицу, этот вред причинившему. У них  появилась правовая основа для обсуждения и выработки взаимоприемлемых условий, порядка и сроков совершения подозреваемым (обвиняемым) конкретных действий, направленных на заглаживание вреда.

Предполагаемая добровольность и согласованность решений потерпевшего и подозреваемого (обвиняемого) могла  бы обеспечить полное и своевременное  исполнение принятых на себя обязательств и соответственно полное урегулирование, исчерпание возникшего уголовно-правового  конфликта без применения принуждения  и уголовного наказания.

Активное использование  института примирения не только по делам частного, но и публичного и частно-публичного обвинения могло бы существенно влиять на оздоровление социального климата в человеческих отношениях, на профилактику подобных преступлений и дать положительный криминологический эффект.

Однако пятилетняя практика применения этого института показала, что он не встретил особого восторга у правоприменителей и не получил должного распространения. В значительной мере применение института примирения по делам публичного и частно-публичного обвинения было блокировано позицией Генеральной прокуратуры. В ответ на появившиеся в России к началу XXI в. общественные инициативы по организации и проведению примирительных переговоров между потерпевшим и подозреваемым (обвиняемым), в первую очередь по делам о преступлениях несовершеннолетних, последовала властная "инициатива" Генеральной прокуратуры РФ. До сведения городских и районных прокуроров было доведено письмо заместителя Генерального прокурора РФ А.Г. Звягинцева от 2 сентября 2003 г. N 21/2-118-03. В нем указывалось, в частности: "Статья 25 УПК РФ и статья 76 УК РФ допускают возможность прекращения уголовных дел в связи с примирением сторон. Проведение каких-либо примирительных встреч обвиняемого с потерпевшим с участием "посредника", а также использование в стадии предварительного расследования "социально-правовых технологий ресоциализации несовершеннолетних обвиняемых" действующим законом не предусмотрено"¹¹.

При этом в письме не было дано никакой оценки тому факту, что  закон и не запрещает сторонам выбирать наиболее приемлемый для них  способ примирения. Закон не запрещает  сторонам в том числе обращаться за помощью к психологу или юристу, которые способны организовать переговоры, дать сторонам возможность высказать свое мнение по поводу случившегося; высказаться о своих переживаниях и проблемах и быть услышанными противоположной стороной. Закон не запрещает, а предполагает проведение переговоров между сторонами, иначе как они обсудят форму, размер, порядок заглаживания вреда, являющегося условием примирения по ст. 25 УПК РФ.

Позже, 3 февраля 2006 г., Генеральный  прокурор РФ в своем выступлении  на расширенном заседании коллегии Генеральной прокуратуры РФ в  присутствии Президента РФ выразил  свое отношение и к прекращению  уголовных дел следователями  в целом. По его мнению, "новый УПК позволил в разы сократить количество прекращенных производством уголовных дел, на расследование которых напрасно тратились средства, время и людские ресурсы.

В 2001 году до принятия Кодекса по России было прекращено 348 тыс. уголовных дел, или практически каждое пятое. В 2005 году число прекращенных дел составило 88 тыс., или чуть больше 7% от общего числа оконченных. В Республике Саха (Якутия), Нижегородской, Сахалинской, Ульяновской и ряде других областей этот показатель не превышает полтора-два процента". И тенденция резкого сокращения фактов прекращения уголовных дел на предварительном следствии получила положительную оценку без какого бы то ни было содержательного анализа оснований и обоснованности таких решений следователей и дознавателей.

Между тем доля преступлений небольшой и средней тяжести  составляет до 70% от числа зарегистрированных преступлений и более 60% от числа  дел, разрешенных судами. По статистическим данным МВД РФ за 2005 г., на досудебных стадиях за примирением сторон по ст. 25 УПК РФ было прекращено следователями прокуратуры всего 529 уголовных дел, тогда как в суд направлены дела в отношении около 200 тысяч лиц. Применение ст. 25 УПК РФ составило примерно 0,3%. У следователей МВД этот показатель составил 1,5%. Даже дознавателями, расследующими преимущественно дела о преступлениях небольшой или средней тяжести, по этому основанию было прекращено всего 2% уголовных дел от числа лиц, направленных в суд.

Таким образом, вместо активного  использования ст. 25 УПК РФ и расширения практики своевременного прекращения уголовных дел, не представляющих общественной опасности, прокуратура, по сути, сориентировала практику на "блокирование" применения следователями этого нового института. Более того, любое прекращение дела на стадии расследования фактически получает негативную оценку. А любые попытки специалистов в области психологии, социальной работы, педагогики предложить свои услуги и с учетом изучения зарубежного, постепенно накапливающегося собственного российского опыта, организовать примирительные процедуры для эффективного применения ст. 25 УПК РФ оцениваются как не предусмотренные законом.

Представляет интерес  реакция правоприменителей на столь неоднозначную ситуацию. Чем руководствуются они в своей деятельности: законом или мнением руководителей прокуратуры о "неполезности" этого института и ведомственными указаниями? Приведенная выше статистика убедительно показывает, что для следователей и дознавателей преимущественными являются ведомственные акты, а не закон. По тем редким делам, которые все же прекращаются за примирением сторон, решения принимаются формально: было бы заявление потерпевшего о его согласии на примирение, соответствовало бы дело другим условиям ст. 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ. Однако фактически никаких целенаправленных действий по достижению взаимопонимания потерпевшего и обвиняемого; по примирению и прощению; по выработке условий и порядка заглаживания вреда потерпевшему, т.е. всего того, что составляет специфику института примирения в уголовном судопроизводстве, того, что имеет не только правовой, но и социальный смысл, при этом не происходит.

Попытки отдельных адвокатов  в подтверждение заявления потерпевшего представить следователю составленное сторонами соглашение о примирении, где зафиксированы результаты таких  переговоров, встречают полное непонимание. Подобные документы не принимаются, на решение вопроса о прекращении  уголовного дела они не влияют, в  результате чего значительно снижается  уровень гарантий прав потерпевшего на реальное заглаживание вреда.

В ряде регионов отмечено действие "негласного" запрета на применение данной статьи. Прокуроры не дают согласия не прекращение дел по этому основанию, а от помощников, участвующих в  судебном разбирательстве в качестве государственных обвинителей, по каждому  случаю прекращения дела судом по ст. 25 УПК РФ требуют приносить кассационное представление. Подобная практика явно противоречит смыслу и социальному значению данных правовых норм.

Несколько лучше складывается судебная практика, что подтверждается анализом общей характеристики судимости  за 2005 г., опубликованной на сайте Судебного  департамента. Из 1233000 лиц, в отношении  которых дела были разрешены судами в 2005 г., 780489 (63,3%) были привлечены к уголовной  ответственности за совершение преступлений небольшой и средней тяжести. Из них в отношении 262900 лиц (33,7%) дела были прекращены судом с применением ст. 25 УПК РФ. Казалось бы, это неплохой показатель. Между тем наказания, назначаемые судами, свидетельствуют косвенно о том, что этот показатель мог бы быть существенно выше. Лишение свободы условно было назначено 419800 лицам, штраф - 90400; исправительные или обязательные работы - еще 49900, т.е. в общей сложности еще в отношении 560100 человек можно было бы обсуждать вопрос о прекращении уголовного дела, используя процедуру примирения. Если учесть, что при назначении таких видов наказания интересы потерпевшего обеспечиваются в значительно меньшей степени, чем это могло бы быть при осуществлении его примирения с обвиняемым, то следует признать, что и суды еще не до конца используют потенциал, заложенный в ст. 25 УПК РФ.

Опрос судей показал между  тем, что есть определенные объективные  трудности, препятствующие более активному  использованию института примирения судьями. Так, мировые судьи отмечают, что при их нагрузке, даже по делам частного обвинения, они не имеют времени для реальных действий, направленных на примирение сторон. Судьи вынуждены ограничиваться лишь формальным уведомлением сторон о праве на примирение. Сами переговоры со сторонами не только отнимают много времени, но и требуют от судьи иной, психологической, подготовки.

Судьи районных судов отмечают, что для дел публичного и частно-публичного обвинения УПК РФ не предусматривает процедуры примирения, и подобная деятельность выходит за пределы полномочий судьи, создает для него дополнительные сложности при производстве по делу. Поэтому судье проще вынести обвинительный приговор, минимизировав наказание, чем организовывать и проводить какие-либо действия по реальному примирению сторон.

Все это ставит в повестку дня вопрос о разработке дополнительных механизмов, и в первую очередь  организационных, которые бы способствовали более активному использованию  и совершенствованию института  примирения в уголовном судопроизводстве. Наиболее приемлемой площадкой для  отработки этих механизмов нам представляется судопроизводство, осуществляемое мировыми судьями. Во-первых, подсудные им категории  дел охватывают только преступления небольшой и средней тяжести. Во-вторых, примирение как нельзя более  соответствует исторической и социально-правовой роли мировой юстиции. В-третьих, количество дел, рассматриваемых в настоящее  время мировыми судьями, значительно  превышает нормальную нагрузку. Требуются  срочные меры по ее оптимизации, тогда  как примирительные процедуры могут  быть поручены иным субъектам, в результате чего мировые судьи могут быть освобождены от значительной нагрузки непроцессуального характера.

Эти соображения позволили  предложить ряд практических шагов, которые могли бы способствовать распространению института примирения в российском уголовном судопроизводстве. Предлагается создать в субъектах  Федерации, при исполнительных органах, осуществляющих организационное обеспечение  деятельности мировых судей, специальную  службу примирения, в состав которой  будут входить штатные и внештатные медиаторы. Для этого разработан и вынесен на обсуждение доктринальный  проект Модельного закона субъектов  Российской Федерации "О службе примирения", который создаст необходимые  условия к внедрению примирительных процедур сначала в практику мировых  судей. По мере отработки и совершенствования  этот опыт можно будет распространять и на районные суды, создавая новые  институциональные структуры.

По предлагаемому проекту  Модельного закона мировые судьи  могут получить реальную возможность  с согласия сторон направлять в службу примирения уголовные, а также гражданские  дела, по которым закон допускает  примирение сторон. Профессиональные медиаторы в установленные мировым  судьей сроки смогут организовывать и проводить примирительные переговоры между сторонами конфликта, содействуя сторонам прийти к общему пониманию фактических обстоятельств дела и возможности выработки взаимоприемлемых условий примирения. Медиаторы смогут оказывать помощь сторонам в составлении примирительного соглашения, которое и будет представляться мировому судье в подтверждение фактически достигнутого примирения.

Это позволит решать вопрос о возможности прекращения дела не только по формальным основаниям (заявлению  потерпевшего), но и учитывать реальность примирения, законность тех условий, на которых оно достигнуто, взаимное соблюдение прав сторон, гарантировать исполнение достигнутых договоренностей. Создание такой службы позволит наполнить процессуальный институт примирения новым социально-правовым содержанием, что будет способствовать сокращению уголовно-правовой репрессии по делам о преступлениях, не представляющих большой общественной опасности. Вместе с тем это позволит мировым судьям сосредоточить внимание на иных, более сложных и спорных, делах, где действительно требуются принудительное вмешательство государства и использование властных полномочий суда.