Автор работы: Пользователь скрыл имя, 16 Марта 2014 в 17:59, курсовая работа
Значимость и актуальность исследования и разработки данной темы объясняется тем фактом, что современные процессы глобализации и интеграции во всем мире выдвигают на передний план страны, имеющие культурологическое «превосходство», традиции преемственности, сохраняемые и развиваемые в политике, государственном развитии, правосознании и культуре народа. Следует также отметить, что концепция «Москва - Третий Рим» направила и поддержала интеграционные процессы становления русской государственности и помогла сохранить Россию как единую суверенную страну. На многие годы была сформирована концепция внешней политики русского государства как гордой и сильной державы, противостоящей угрозам внешнего мира в попытке сохранить и преумножить материальные и духовные богатства страны
Во второй половине XV века вся Русская земля составила две большие государственные группы земель - восточную под управлением Московских самодержцев и западную под властью литовско-польского правительства. Русская Церковь тоже разделилась на две митрополии - Московскую и Киевскую. Политическое торжество Москвы совпадает по времени с первым большим кризисом в сознании Русской Церкви - и этим кризисом глубоко отмечено. Это соблазн Флорентийской унии и катастрофа падения Константинополя в 1453 г. Русским сознанием оба события были восприняты, как апокалиптическое знамение, как страшный обрыв в истории Православия. Учителя и наставники оказались изменниками Православия и за это подверглись «агарянскому плену». Зависимость от слабевшей и своей слабостью развращавшейся Византии становилась все менее оправданной фактами, все более тягостной. Еще в начале XV века Московскому Великому князю приходилось выслушивать уроки византийской теократической теории, образец которой мы находим в послании Константинопольского патриарха Антония Великому князю Василию Дмитриевичу.
Эта теория глубоко отразилась в истории южнославянских империй, буквально «завороженных» теократической мечтой. Законопослушная Русь веками принимала ее без оговорок, хотя и пыталась иногда ослабить свою церковную зависимость от Константинополя. А если прибавить к этому, что под влиянием тяжелой действительности, монгольской неволи, общей разрухи, к концу XIV века на Руси усиливались эсхатологические настроения, ожидания конца мира, то, очевидно, падение Империи, измена греков и, особенно, место во всех этих событиях Москвы, приобретало новое значение. До этого времени Византия была «мерилом Православия»: русские могли спокойно строить церкви и монастыри, молиться Богу, развивать свое государство: за всем этим всегда стояла гарантия вселенского византийского Православия, несомненность его авторитета. Но теперь исчезло именно мерило, рухнул авторитет: «На месте святем, сиречь в соборней и апостольстей Церкви Константина града теперь уже мерзость и запустение». И вот несомненным стало, что священная миссия Византии перешла теперь к Москве, теократическая мечта Востока нашла себе новое воплощение. Уже суздальский иеромонах Симеон, очевидец Флорентийского падения греков, писал: «В Руси великое православное христианство боле всех» и московского князя величал «благоверным, христолюбивым и благочестивым истинным православным великим князем белым царем всея Руси».
Русский религиозный «мессианизм», действительно, рождался в эсхатологическом напряжении, в смущении и тревоге. Но события «оправдывали» его. В 1453 г. пал Константинополь. В 1472 году Иоанн III вступил в брак с племянницей последнего византийского императора - и двуглавый орел Империи законно зареял над Москвой. Наконец, 1480 г. ознаменовался окончательным освобождением от татар.
В политической концепции «Москва - Третий Рим» исследователи давно ищут своеобразие отечественной истории, основанной на византийской, религиозно-государственной парадигме. Строительство Московского царства как царства особой харизмы с мессианистическими устремлениями, как последней «священной империи», обусловило глубокую эмоционально-религиозную доминанту, в развитии русского сознания. В историософии старца Филофея возникла идея окончания на Москве «всемирного переноса империи» (translatio imperii). Эсхатологизм проходит через всю концепцию Филофея. Вся теория строго выдержена в эсхатологических тонах и категориях. Схема взята из византийской Апокалиптики: смена царств или, вернее, образ странствующего Царства. «Царство или Град в скитании, пока не придет час бежать в пустыню». В этой схеме два аспекта: апокалиптика и хилиазм. В русском восприятии первичным и основным был апокалиптический аспект.
Образ Третьего Рима обозначается на фоне надвигающегося конца - «по сем чаем царство, ему же несть конца». И Филофей использует апостольское предостережение «приидет же день Господень яко тать в нощи». Чувствуется сокращение исторического времени, укороченность исторической перспективы. Если Москва есть Третий Рим, то и последний, то есть наступила последняя эпоха, последнее земное царство, конец приближается. «Твое христианское царство инем не останется». С тем большим смирением и великим опасением подобает блюсти и хранить чистоту веры и творить заповеди. В Послании к великому князю Филофей именно предостерегает и даже грозит, но не славословит. Эта апокалипсическая схема была вторично использована и перетолкована официальными книжниками в панегирическом смысле, послание превращается в своеобразную теорию официозного хилиазма. Если забыть о Втором Пришествии, тогда уже совсем иное означает утверждение, что все православные царства сошлись и совместились в Москве. Таким образом, Московский Царь есть последний и единственный, а потому всемирный Царь. Третий Рим заменяет, а не продолжает Второй. Ведь задача не в том, чтобы сохранить и продолжить византийские традиции, а в том, чтобы заменить и повторить Византию, построить новый Рим взамен прежнего, павшего и падшего. В объяснении падения Константинополя говорится об «агарянском плене». Отсюда постоянная опасность для чистоты греческой веры и острая настороженность и недоверчивость в отношении к грекам, живущим «в области безбожных турок поганского царя». Так происходит сужение православного кругозора. Возникает опасность подмены вселенского церковно-исторического предания преданием местным и национальным.
Постепенно и довольно быстро падает не только авторитет Византии, но угасает интерес к ней.
Одной из самых распространенных ошибок в трактовке концепции «Третьего Рима» является сведение «Третьего Рима» ко второму Константинополю, отождествление этих понятий. Истоки концепции находились в «Изложении» Зосимы в наименовании Москвы новым «Градом Константина», который титуловал себя «новым Римом». Если бы у Филофея речь шла только о «византийском наследии», об усвоении византийского опыта, политического, идеологического, религиозного, культурного, то вполне достаточно было бы понятия «Второй Константинополь», этим можно было бы и ограничиться. Сходство между Зосимой и Филофеем действительно имеется, но не в уподоблении Москвы Константинополю. Суть этого сходства в поисках более древней доконстантиновой традиции, с первоначальной христианской церковью. Если Зосима - хотя еще очень лаконично - устанавливает связь русской православной церкви с апостольским периодом, то есть началом распространения христианства, то Филофей создает литературную конструкцию, в которой истоки русской церкви возводит к эпохе императора Августа, к той эпохе, к которой относятся деяния и земная жизнь Христа.
Рассуждая о причинах перемен («пременений») в судьбах стран и царств, Филофей выводит концепцию недвижимого неразрушимого Ромейского царства. Цепь рассуждений такова: все прежние христианские царства прекратили свое существование, будучи попраны «неверными». И «великий Рим» и «Греческое царство» противопоставлены «нерушимому Ромейскому царству». В содержании первых двух этих понятий он разграничивает физические, материальные и духовные стороны. «Великий Рим» сохраняет свое физическое, материальное бытие, но души «латинян» пленены диаволом по причине опресноков (утеряна духовная сущность). Греческим царством владеют турки, но они не принуждают греков отступать от веры (сохранение духовной сущности). То есть ни одно из этих царств не сохранилось в полном объеме, будучи пленено либо физически, либо в духовном смысле. В противоположность этому существует некое «Ромейское царство неразрушимое», поскольку «Господь в римскую власть написася». Хотя эпоха Августа здесь не названа, она легко угадывается.
Многие христианские авторы представляют Римскую империю как державу, выполнившую роль или провиденциальную функцию в божественном христианском плане истории. Это мысль ярко выражена у Козьмы Индикоплова, утверждавшего, что Римская держава - «слуга Христова строения»: «Христу бо еще рождьмуся державу прият римское царство, яко слуга Христову строению… ее первое писание бысть при Августе кесари, внегде Христос родися и внегде в римскую землю и царство сеи изволи писатися и дань даати».
Что же такое «Третий Рим»? Если «Ромейское царство» - не только государственное образование, но и метафизическая функция, то «Третий Рим» - не столько город как таковой, сколько аллегорическая характеристика. Ведь и два Рима это не только и не столько два города - один в Италии, другой в Малой Азии; эти понятия также относятся и к империи, и к церкви. Точно также и «Третий Рим» - это не только Москва, но и Российское царство со столицей в Москве, русская православная церковь и кафедральный Кремлевский Успенский собор. Первой известной попыткой использовать концепцию «Третьего Рима» для определения московского престола является Предисловие к Пасхалии священника Агафона 1540 г.
Учреждение московского патриархата тоже произошло при участии константинопольского патриарха Иеремия II. В 1588 г. поставили первого русского патриарха - Московский собор возвел в патриархи митрополита московского Иова. Этот факт был одобрен двумя соборами Константинополя 1590 и 1593 гг. На соборе 1593 г. были изложены канонические основы создания Московской патриархии, его главе было определено пятое место среди вселенских патриархов.
Русская уложенная грамота 1589 г. вкладывает в уста Иеремия речь с изложением концепции «Третьего Рима»: ветхий Рим пал из-за аполлинариевской ереси; вторым Римом (то есть Константинополем) владеют безбожные турки, а великое Российское царство, Третий Рим, превзошло всех благочестием, собрав воедино все благочестивые царства.
На лицо один из ярких примеров использования концепции Филофея в идеологической и политической борьбе за автокефалию и национальное самоопределение. В летописи константинопольского собора 1593 г. упоминание «Третьего Рима отсутствует».
Таким образом, мы видим, как эсхатологическая концепция Филофея была переработана и переосмыслена в духе прославления Московского Царства как единственного православного государства. Московская Русь стала осмыслять себя не больше не меньше, как единственным и богоизбранным государством.
В заключение можно сделать следующие обобщающие выводы.
В XV в. на Руси сформировалась идеология самодержавной монархии, позже получившая афористическую форму: «Москва - Третий Рим». Автор теории - монах Псковского Великопустынского монастыря Филофей. В основу концепции была положена идея единой для всей русской земли верховной власти. Сущность верховной власти сакрализуется: царь поставлен Богом и есть слуга Божий. Царь заботится о своих подданных и строго наказывает отступников. Необходимо безоговорочное подчинение царской власти.
Филофей сформулировал идею гармонии властей (светской и духовной) - «симфонию», в которой преимущество имела светская власть царя. При этом власть должна отвечать требованиям «законного правления», действия правителя ограничиваются законом. Что касается идеи «третьего Рима», то идеолог самодержавной православной монархии видел в России единственного законного воспреемника православной империи. Центром православия может стать лишь политически суверенное государство, пользующееся всеобщим уважением и обладающее силой, чтобы защитить свои святыни.
В обобщенном виде основной идеей посланий великому князю является следующее: «...все христианские царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать». Такая постановка вопроса предусматривает осознание особой роли Российского государства в мировой истории. Оно влечет ряд следствий, которые требуют реализации соответствующими государственными институтами. То есть социально-философский блок логично перетекает в программно-целевой:
1) Россия - единственное государство, являющееся носителем истинных христианских ценностей.
2) Иностранные государства не питают теплых чувств к России. В этих условиях риск агрессии сохраняется.
3) Агрессия может выражаться в различных формах: военной, экономической, идеологической, информационной, но ее целью в каждом случае является ликвидация истинных христианских ценностей.
4) Устранение христианских ценностей из идейной основы Российского государства лишает всякого смысла существование этого государства.
5) Устранение христианских ценностей делает невозможным существование всего мира (с точки зрения религии).
Все перечисленное можно обобщить в следующем предназначении Российского государства: сохранение и распространение православно-христианских ценностей в условиях меняющегося мира.
С помощью идеи «Москва - Третий Рим» была показана и доказана преемственность российского самосознания от византийского. В этих условиях православие играло исключительно важную роль в самоидентификации российского народа и создании единодержавия. Именно на такой основе и были сформированы российские традиции - «душа» Российского государства.
Обобщая сказанное, можно с уверенностью отметить, что «осква - Третий Рим» является не простым лозунгом, а глубоким социально-философским основанием российского менталитета. Представляется, что эта доктрина еще найдет отражение в правовых и внешнеполитических документах.