Владимир Высоцкий

Вообще дружба с поэтами у нас большая.

И вторым поэтическим спектаклем был спектакль "Павшие и живые"

о поэтах и писателях, которые участвовали в великой отечественной войне. Некоторые из них погибли, другие остались живы, но взяты именно те произведения, где отразилась военная тематика.

Потом был спектакль "Послушайте Маяковского" по произведениям Маяковского. Пьесу эту написал уже актер нашего театра Веня Смехов.

После этого драматическая поэма Есенина "Пугачев", которую пытались ставить многие из режиссеров, включая Мейерхольда, но как-то не получалось при живом авторе. Это было сложно. Автор не разрешал переделывать ни одного слова. Есенин был человек скандальный в смысле своего творчества. Он никогда не допускал переделывать даже... На секунду, он ничего не разрешал. И они не поставили... Ну, вот, у нас этот спектакль идет уже несколько лет подряд.

Сейчас мы приступили к репетициям над пьесой по поэме Евтушенко "Послушай, статуя свободы". Начинаем также работу над пьесой о Пушкине, написанной нашим главным режиссером Ю. П. Любимовым в содружестве с собственной супругой Людмилой Васильевной Целиковской.

Вот видите, мы варимся в собственном соку, и когда спрашивают уйду ли я из театра на эстраду или в кино, я могу абсолютно серьезно сказать - "Нет". Этого никогда не произойдет, потому что работа в театре очень интересна и по собственному желанию из нашего театра никто никогда не уходил. Ну, если попросят, то уходят, но неохотно.

И вторая линия, начавшаяся со спектакля Брехта, это - гражданственная тематика. В очень яркой форме она развивалась в спектакле "10 дней, которые потрясли мир", который стал нашей классикой. Большинство знает этот спектакль, он очень известен в Москве. Начинается он еще на улице - это знамена висят на театре, выходят актеры театра в одежде революционных матросов и солдат, и перед театром многие из них с гармошками, с балалайками поют песни. У нас здесь рядом станция метро, поэтому много народа, люди останавливаются, интересуются в чем дело и, когда узнают, то создается такая атмосфера тепла, юмора и веселья около театра. отчего это? Ленин сказал, что "Революция - праздник угнетенных и эксплуатируемых", и все это представление "10 дней, которые потрясли мир" по книге Джона Рида сделаны как праздник.

Вот вы входите в зал, и вас встречают не билетеры, а наши актеры в форме солдат со штыками, отрывают билеты, накалывают их на штык, пропускают вас. Висят три ящика: черный, желтый и красный. Если не понравится, бросите квиток билета в черный ящик, понравится - в красный, но а если останетесь равнодушными - то в желтый. Мы после этого все это вытряхиваем и выбрасываем.., предварительно посчитав, сколько было "За", сколько "Против".

Потом начинается оправдание афиши. В афише написано: "Поэтическое представление с буффонадой, пантомимой, цирком, стрельбой". и все это присутствует. После того, как мы поем частушки, которые кончаются так:

"хватит шляться по фойе, проходите  в залу.

хочешь пьесу посмотреть, то смотри сначала",

Все входят в зал и думают, вот теперь отдохнем, откидываются на спинки кресел, но не тут-то было. Отдыха нет... Входят три человека с оружием, стреляют... Громко, пахнет порохом, помещение маленькое, летит пыль, некоторых слабонервных даже уносят... Но они там отлежатся, их принесут, они досматривают. Жертв не было, стреляют не в зрительный зал, а вверх... и все больше холостыми патронами.

В этом спектакле 32 картины, которые решены в разном ключе. этот спектакль очень яркий. Там есть элементы буффонады, цирка, кукольного театра. Для того, чтобы уметь как-то двигаться мы разучивали специальные акробатические номера. Вообще, подготовка в нашем театре, и не только для этого спектакля, должна быть выше, чем в нормальных драматических театрах. Так, например, я играю роль Керенского, и выполняю, ну трудности небольшой, но во всяком случае цирковые номера. У нас есть пантомимическая группа актеров, которая занимается чистой пантомимой, цирковым искусством, и пантомимы очень и очень много в нашем театре.

И вот эта линия гражданственной тематики в нашем театре продолжалась. Мы поставили еще несколько спектаклей: "Мать", "Жизнь Галилея", "Что делать?", "Час пик" и вот спектакль, выдвинутый на соискание Государственной премии, "А зори здесь тихие", настоящая трагедия на современном материале. Вчера была последняя премьера в нашем театре. Вчера была прекрасная пьеса "Гамлет", где я играю Гамлета.

Театру предстоит еще много интересной работы. Вы знаете, как трудно попасть в наш театр на спектакль. Билеты достать почти невозможно. И это прекрасно для нас, потому что мы на хозрасчете. Нам нужно много зарабатывать... А помещение у нас маленькое и нам нужны все время аншлаги.

Мы обычно приходим на работу к 9 утра. До трех часов у нас репетиция: час утром занятия пантомимой, движением - кто хочет, потом 5 часов репетиция. Потом три часа перерыв. И уже вечер - начинается спектакль. Так что никакой личной жизни нет, и если кто-нибудь захочет заниматься личной жизнью, то лучше в стенах театра это делать... Потому что иначе невозможно, нет времени.

Так что впечатление о том, что это так легко и лавры и цветы и более ничего для актеров, это впечатление ложное. Я уверен, что таких людей, которые так думают, среди вас нет. Хотя в театре вы видите самую красивую часть нашей работы, это когда мы на сцене. И никто не видит кухни. И это тоже хорошо. В театр нужно приходить для того, чтобы подумать, отдохнуть, иногда повеселиться, иногда погрустить...

В кино дело было несколько хуже. Когда я начал сниматься, а это было 10 лет тому назад, то я все больше играл таких разбитных и очень веселых ребят, каких-то в меру испорченных, иногда хороших. И вот в первом фильме "Карьера Димы Горина" я играл роль монтажника-высотника. Надо сказать, что кино это вообще замечательно - приобретаешь побочные профессии. Ведь все должно делаться по-настоящему, значит навыки какие-то надо приобретать. Ну вот, мы лазили по этим 40-метровым опорам, тянули высоковольтную линию электропередач. Все это замечательно. Я научился там водить машину, так что кусок хлеба под старость лет есть...

А первый съемочный день был очень смешной. Я должен был играть такого человека, который приставал к Тане Конюховой, не к актрисе, конечно, а к персонажу, которого она играла. В кабине машины я должен был ее обнимать, говорить какие-то слова, а Горин ехал в кузове и смотрел на это все. Я долго отказывался, потому что я был молодой и скромный человек, и говорил - она знаменитая актриса, мне не удобно, я не могу и т.д. Но все настаивали, говорят, что нужно, что это - для сценария. Я очень долго отказывался. потом Таня Конюхова даже говорит: "Ну, что ты, Володь, в конце концов, ну, смелее... ". Вот я смелее, смелее, ну, наконец, согласился... И это было очень приятно. Но за это наступает расплата и после этого Дима Горин должен бить меня по лицу. Это все - первый съемочный день. Представьте себе, а в кино все делается по-настоящему и много дублей подряд. Была ужасная погода, он бил меня 9 раз подряд, все говорил для симметрии, по разным челюстям. Но это было не очень приятно, и когда я наконец думал, что кончилось это прекрасное занятие, то оказалось, что пленка вся была забракована и все надо повторять...

Еще раз хочется вам сказать, что кино и театр - совсем разные вещи, разные манеры игры, работы. В кино сниматься интереснее только в смысле того, что ты видишь много разных людей, событий мест. А во всех нас лежит тяга к перемене мест еще с детства. для этого кино дает большие возможности. Я объездил почти всю Россию за эти 10 лет, пока снимался в кино.

Но с другой стороны работать в театре значительно интереснее, потому что творческий процесс намного полнее на сцене. Все-таки ты четыре часа переживаешь жизнь какого-то человека, а не маленькие кусочки сегодня из конца, завтра из начала, потом из середины, потом это монтируют, оказывается - тебя в кадре нет. ты говоришь, а кто-то тебя слушает... Но все равно - работы хоть и разные, но обе очень интересные.

Потом я снимался в фильме "713-й просит посадки". И опять там приставал к чужой девушке, и опять меня должен был ударять за это Отар Коберидзе. Он человек восточный, глаз у него горит. я думаю, ну, сейчас убьет и конец. Еще два дубля и дам дуба.

Но остался жив. И с тех пор всегда смотрю в сценарий, который предлагают. Смотрю... Кто кого...

Потом было несколько ролей, даже не хочется вспоминать. Одна из них, помню, в фильме "Штрафной удар" потому что тогда я научился ездить на лошади и там научился выполнять трюки, например, сальто назад, во время, когда мы с лошадью шли на препятствие. Эта долгая тренировка, но это прекрасно. Надо уметь делать все. Актеры обычно всегда хотят сами выполнять трюки. хотя вот в последнее время, после смерти Урбанского особенно, запрещено актерам это делать. Это выполняют люди специально подготовленные. Трюк долго готовится. Но все равно мы любим делать все сами, чтобы потом сказать, что это мы, хотя никто и не видит, ты или не ты.

Вот в фильме "Служили два товарища", где я играл роль белогвардейского поручика Брусинцова, в самом конце фильма он должен был стрелять себе в рот, падать с борта судна, отправляющегося за границу. Я долго просил, чтобы это мне разрешили. Ну, режиссер сказал: "Ладно. Я не видал, не знаю". В полной одежде 3-4 раза я падал в воду, а вода была ледяная. Был март месяц, три градуса Цельсия. Ну, после этого вытаскивали, приносили спирт... Растирать. Так что к четвертому дублю я сказал: "Еще сколько угодно".

И вот, несколько возвращаюсь к началу, я играл очень положительных людей, которых, даже если сейчас вспомнить, ну таких и не бывает. Таких хороших... Вот я играл бригадира Маркина "На завтрашней улице". Он такой хороший. Его все любят. Его любят начальство, друзья, жена, дети. А он очень положительный: живет в палатке, палатка протекает, мебель гниет, ребенки плачут, жена кашляет, а он говорит - я квартиру не буду просить, потому что другим нужнее.

Но через какое-то время мне очень повезло и я начал сниматься в картине Виктора Турова на минской киностудии. Это человек очень интересной судьбы. Когда ему было 8 лет, их угнали с матерью в Германию, потом он, потеряв родителей, возвращался полгода через всю Европу. Пришел к себе домой сохранил такую ясность воспоминания, что он снимает картины о конце войны, о Белоруссии, которую он бесконечно любит, снимает фильмы, на мой взгляд, лучше всех о партизанах. Сейчас выходят на экран 2 его картины: "Война под крышами" и "Сыновья уходят в бой". В этих фильмах я не снимался, но писал туда песни. Во все его фильмы я пишу песни, с тех пор, как он пригласил меня сниматься в фильме "Я родом из детства". Там я играл роль капитана танкиста, который горел в танке, полгода лежал в госпитале и пришел домой седой и искалеченный человек в 30 лет. В этом фильме я впервые в жизни писал профессионально песни.

Потом у меня был "Одесский период" в моей жизни. Это были фильмы: "Вертикаль", "Короткие встречи" и потом 2 картины не одесской киностудии, но снимающиеся в Одессе: "Служили два товарища" и "Интервенция". Этот фильм еще не вышел на экран. Я жил почти 4 года в поездах и в гостиницах Одессы. В поездах полгода точно жил. Каждую ночь туда и обратно (в Ленинград или в Одессу), поэтому потом долго не мог засыпать: надо было трясти.., такая была привычка.

И поэтому многие думают, что я одессит и много писал про Одессу. Нет, я про Одессу очень мало писал. Только в последней своей картине "Опасные гастроли", а просто я там очень много жил. И одесситы, значит, принимают за своего. Ну, бог с ними, если им приятно, я не возражаю.

Фильм "Вертикаль", наверное, многие знают. Я писал туда песни. я продолжаю писать о горах и буду писать о них много.

Фильм "Короткие встречи" режиссера одесской киностудии Киры Муратовой. Я тоже там пел и сказки и всякие песни. Это моя одна из самых любимых ролей. Я там играл роль геолога. К сожалению, картина не очень широко прошла на экране. Это был "Бородатый" мой период. Я, значит, две картины играл с бородой. К счастью, после этого никто не узнавал на улице.

Потом был фильм, где я тряхнул стариной, а именно - "Хозяин тайги", где я играл отрицательного человека, который нечист на руку. Бригадир сплавщиков, фамилия его Рябой, звать его - Иван.

После этого я снимался в фильмах "Служили два товарища" и "Интервенция". Фильмы, где я играл двух совершенно противоположных людей одного возраста, даже в одном гриме, с усами. Только в одной картине я играл роль белогвардейского поручика, а в другой играл нашего большевика-подпольщика Бродского, погибшего в Одессе в 1919 году. Прообразом его был Ласточкин, известный одесский подпольщик-революционер. Люди оба рискованные, очень интересные характеры, которые борются по разные стороны баррикад. И я считаю, что и тот и другой интересны. Оба они погибают. только один пускает себе пулю в рот, а другого расстреливают, но он спокоен... У него есть вера, он без истерик.

И, наконец, последняя картина "Опасные гастроли". Это знаменитое "Литвиновское дело" 1910 года, когда подпольно перевозили литературу и оружие из-за границы. Там я играю Николая Бенгальского, актера театра-варьете. Картина прошла недавно. Там тоже было много песен. Песни эти написал я. Почему в титрах об этом не написали... Почему-то считается, что если не будут знать, что написал я - тогда песни хорошие, а если будут знать, что я - тогда плохие. И в некоторых картинах, в которые я писал песни, об этом не говорят.

Я надеюсь, что это какие-то странные заблуждения и отклонения, которые будут устранены. "Все возвращается на круги своя" и все становится на место. Со временем, к сожалению, с долгим временем, но все стабилизируется и становится... Нормально.

Немного о песнях. Вот уже 10 лет, как я пишу песни для спектаклей и кинофильмов. Написано уже более 30 песен.

Пишу для театра не только нашего, но и для многих московских театров... Недавно была премьера в театре "Современник". Пьеса называется "Свой остров".

Про песни в кинофильмах я уже говорил. Известность у песен здесь гораздо больше, так же как и аудитория кино по сравнению с театром так после фильма "Вертикаль" у меня появилось очень много новых друзей, друзей надежных и настоящих. Я имел возможность в этом убедиться... Просто в благодарность за песни.