Своеобразие поэтики С. Есенина

 

 В стихотворении  “Дымом половодье…” стога сравниваются  с церквями, а заунывное пение  глухарки с зовом ко всенощной. 

 

 И тем не менее  не следует видеть в этом  религиозность поэта. Он далёк  от неё и рисует картину родного края, забытого и заброшенного, залитого половодьем, отрезанного от большого мира, оставленного наедине с унылым жёлтым месяцем, тусклый свет которого освещает стога, и они, как церкви, у прясел окружают село. Но, в отличие от церквей, стога безмолвны, и за них глухарка заунывным и невесёлым пением зовёт ко всенощной в тишину болот.

 

 Видна ещё роща, которая “синим мраком кроет  голытьбу”. Вот и вся неброская,  нерадостная картина, созданная  поэтом, всё, что он увидел в  родном затопленном и покрытом синим мраком крае, лишённом радости людей, за которых, право же, не грех и помолиться.

 

 И этот мотив  сожаления о бедности и обездоленности  родного края пройдёт через  раннее творчество поэта, а  способы выражения этого глубокого  социального мотива в картинах природы, казалось бы, нейтральных к социальным сторонам жизни, будут всё больше совершенствоваться параллельно с развитием словарного запаса поэта.

 

 В стихотворениях  “Подражание песне”, “Под венком  лесной ромашки”, “Хороша была  Танюша…”, “Заиграй, сыграй, тальяночка…”, особенно заметно тяготение поэта к форме и мотивам устного народного творчества. Поэтому в них немало традиционно – фольклорных выражений типа: “лиходейская разлука”, как “коварная свекровь”, “залюбуюсь, загляжусь ли”, “в терем тёмный”, коса – “душегубка-змея”, “парень синеглазый”.

 

 Используются также  фольклорные конструкции поэтического  образа. “Не кукушки загрустили  – плачет Танина родня” (тип  образа, хорошо известный поэту  из русской народной песни  и “Слова о полку Игореве”).

 

 Стихотворение “Хороша была Танюша…” может служить примером умелого обращения начинающего поэта с фольклором. В стихотворении много фольклорных слов, выражений, образов, и построено оно на основе народной песни, на нём чувствуется рука будущего мастера. Здесь поэт использует психологический параллелизм, часто употреблявшийся в народном творчестве для выражения горя, несчастья, грусти. Есенин, однако, соединил его с бодрым частушечным напевом и добился этим глубокого проникновения в душу своей героини: “Побледнела, словно саван, схолодела, как роса, душегубкою-змеёю развилась её коса”; “Ой ты, парень синеглазый, не в обиду я скажу, я пришла тебе сказаться: за другого выхожу”.

 

 Простые, незамысловатые  слова и выражения, заимствованные  из народного творчества и  создают тот неподдельный, многим близкий стиль С. Есенина.

 

1.1.4. Поэтическая техника  С. Есенина.

 

 Лирический талант  Сергея Есенина заметен и в  оформлении строк, строф и отдельных  стихотворений, в так называемой  поэтической технике. Отметим  прежде всего словесное своеобразие поэта: радость и горе, буйство и печаль, наполняющие его стихи, он выражает многословно, добиваясь выразительности в каждом слове, в каждой строке. Поэтому обычный размер лучших его лирических стихотворений редко превышает двадцать строк, которых ему достаточно для воплощения подчас сложных и глубоких переживаний или создания законченной и яркой картины.

 

 Несколько примеров:

 

 Не дали матери  сына,

 

 Первая радость  не впрок.

 

 И на колу под  осиной

 

 Шкуру трепал ветерок.

 

 Две последние строки не только поясняют первые, имеющееся в них метонимическое уподобление содержит целую картину, характерную для сельской жизни. Шкура на колу – знак совершённого убийства, остающегося за пределами стихотворения.

 

 Чуток поэт и  к краскам, имеющимся в самом слове или в ряде слов. Коровы говорят у него “на кивливом языке”, капуста “волноватая”. В словах слышится перекличка кив - лив, вол – нов, во - ва.

 

 Звуки как бы  подхватывают и поддерживают  друг друга, сохраняя заданное  звуковое оформление строки, её  мелодию. Особенно это заметно в гармонии гласных: твою озёрную тоску; в терем тёмный, в лес зелёный.

 

 Строфа у поэта  обычно четырёхстрочная, в которой  каждая строка синтаксически  закончена, перенос, мешающий  напевности, - исключение. Четырёх - и двухстрочные строфы не требуют и сложной системы рифмовки и не дают её многообразия. По своему грамматическому составу рифмы Есенина не одинаковы, однако заметно тяготение поэта к точной рифме, придающей особую гладкость и звонкость стиху.[6]

 

 Месяц рогом облако  бодает,

 

 В голубой купается  пыли.

 

 И кивал её месяц  за курганом,

 

 В голубой купается  пыли.

 

 

1.1.5. Луна в поэзии  Есенина.

 

 Есенин – едва  ли не самый лунный поэт  в русской литературе. Распространённейший  образ стихотворной атрибутики  луна, месяц упоминаются в 351 его произведении более чем 140 раз.

 

 Лунный спектр у  Есенина очень разнообразен и  может быть подразделён на  две группы.

 

 Первая: белый, серебряный, жемчужный, бледный. Здесь собраны  традиционные цвета луны, хотя  поэзия как раз там и получается, где традиционное преобразуется в необычное.

 

 Во вторую группу, кроме жёлтого, входят: алый, червонный,  рыжий, золотой, лимонный, янтарный, синий.

 

 Чаще всего луна  или месяц у Есенина – жёлтый. Затем идут: золотой, белый, рыжий,  серебряный, лимонный, янтарный, алый, червонный, бледный, синий. Жемчужный цвет употребляется лишь однажды:

 

 Не сестра месяца  из тёмного болота

 

 В жемчуге кокошник  в небо запрокинула,-

 

 Ой, как выходила  Марфа за ворота…

 

 Очень характерный  для Есенина приём – в смысле  его нехарактерности: поэт употребляет чистые, естественные краски, традиционные для древнерусской живописи.

 

 Красной луны у  Есенина вообще нет. Может быть, только в “Поэме о 36”:

 

 Месяц широк и  ал…

 

 Цвет луны у Есенина  не зловещ, не апокалиптичен. Это  не луны М. Волошина:

 

 И распускается, как  папоротник красный,

 

 Зловещая луна…

 

 К снежной луне, гиацинтово – синей,

 

 Вместе с тобою  лицом я прильну.

 

 Мне враждебны рабыни

 

 Смертно – влажной  луны…

 

 Есенинская луна  всегда в движении. Это не известковый  шар, вознесённый в небо и навешивающий сонную одурь на мир, а обязательно живое, одухотворённоё:

 

 Дорога довольно  хорошая,

 

 Приятная хладная  звень.

 

 Луна золотою порошею

 

 Осыпала даль деревень.

 

 Сложная метафоричность, которой не избегает Есенин, не  может быть отнесена к некому поэтическому экзотизму. “Речь наша есть тот песок, в котором затерялась маленькая жемчужина, - писал Есенин в статье “Отчее слово”.

 

 Многообразная луна  Есенина оказывается жёстко подчинённой  традиционно – фольклорной образности, от которой столь же зависит, как её небесный двойник – от Земли. Но вместе с тем: как реальная луна управляет приливами земных морей и океанов, так изучение есенинской лунной метафорики позволяет увидеть в кажущейся от повторяемости простоте народных образов концентрат ”весьма длинных и сложных определений мысли” ( Есенин).

 

 В беловом автографе  “Черного человека” автором  зачеркнута строфа:

 

 Но лишь только  от месяца

 

 Брызнет серебряный  свет,

 

 Мне другое синеет,

 

 Другое в тумане  чудится.

 

 Можно даже назвать  Есенина лунатиком, для осторожности пояснив: его долгий диалог с лунным светом вызван ощущением, что именно луна, вбирающая в себя и отражающая солнечные лучи, именно луна оказывается наилучшим выразителем лирической сущности: перенести смысл слова с основных на дополнительные его значения.

 

 Обратись лицом  к седьмому небу,

 

 По луне гадая  о судьбе,

 

 Успокойся, смертный, и не требуй

 

 Правды той, что  не нужна тебе.

 

 Золотою лягушкою  луна

 

 Распласталась на  тихой воде…

 

 Если мир и не  познаваем в слове, то от живописания словом ему не уйти.[7]

 

 Лирика Есенина  очень красива и богата. Поэт  использует различные художественные  средства и приёмы. Основные из  них:

 

Есенин часто употребляет  слова с уменьшительными суффиксами. Употребляет он и старые русские  слова, сказочные названия: выть, свей и др.

 

Поэзия Есенина образна. Но образы его тоже просты: «Осень —  рыжая кобыла». Образы эти опять-таки заимствованы из фольклора, например, ягненок — образ невинной жертвы.

 

Интересна и цветовая гамма Есенина. Он чаще всего употребляет три цвета: синий, золотой и красный. И эти цвета тоже символичны.

 

 Синий — стремление  к небу, к невозможному, к прекрасному: 

 

 Вечером синим,  вечером лунным 

 

 Был я когда-то  красивым и юным.

 

 Золотой — изначальный  цвет, из которого всё появилось и в котором всё исчезает: «Звени, звени, златая Русь».

 

 Красный — цвет  любви, страсти: 

 

 О, верю, верю, счастье  есть!

 

 Еще и солнце  не погасло. 

 

 Заря молитвенником  красным 

 

 Пророчит благостную  весть...

 

Часто Есенин, используя  богатый опыт народной поэзии, прибегает к приему олицетворения:

 

 Черемуха у него "спит в белой накидке", вербы  — плачут, тополя — шепчут, "пригорюнились  девушки-ели", "словно белой  косынкой повязалась сосна", "плачет  метель, как цыганская скрипка"  и т. д.

 

2.1 Ведущие темы поэзии.

 

 

 О чём бы ни  писал Есенин, он мыслит образами, взятыми из мира природы. Каждое  его стихотворение, написанное  на любую тему, всегда необыкновенно  красочно, близко и понятно каждому.

 

 

2.1.1. Тема деревни.

 

 В основе ранней  есенинской поэзии лежит любовь к родной земле. Именно к родной земле крестьянской земле, а не к России с её городами, заводами, фабриками, с университетами театрами, с политической и общественной жизнью. России в том смысле, как мы её понимаем, он в сущности не знал. Для него родина – своя деревня да те поля и леса, в которых она затерялась. Россия – Русь, Русь – деревня.

 

 Очень часто Есенин  в своих произведениях обращается  к Руси. Первое время он прославляет  патриархальные начала в жизни  родной деревни: рисует “хаты  – в ризах образа”, уподобляет Родину “черной монашке”, которая “читает псалмы по сынам”, идеализирует радостных и счастливых “добрых молодцев”. Таковы стихотворения “Гой ты, Русь моя родная…”, “Край ты мой заброшенный…”, “Голубень”, “Русь”. Правда, порой у поэта слышится “тёплая грусть” и “холодная скорбь”, когда он встречает крестьянскую нищету, видит заброшенность родного края. Но это лишь углубляет и усиливает его беспредельную любовь к тоскующей сиротливой земле.

 

 О Русь – малиновое  поле

 

 И синь, упавшая в реку,-

 

 Люблю до радости  и боли

 

 Твою озёрную тоску.

 

 Есенин умеет почувствовать  в самой тоске родимой стороны  веселость, в дремлющей Руси  – накопление богатырских сил.  Его сердце отзывается на дивичий  смех, на пляску у костров, тальянку  ребят. Можно, конечно, уставиться в “ухабины”, “кочки и впадины” родной деревни, а можно увидеть “как синеют кругом небеса”. Есенин усваивает светлый, оптимистический взгляд на судьбу своего Отечества. Поэтому так часто в его стихах звучат лирические признания, обращенные к Руси:

 

 Но люблю тебя, родина  кроткая!

 

 А за что разгадать  не могу.

 

 …………………………….

 

 Ой ты, Русь моя,  милая родина,

 

 Сладкий отдых в  щёлку купырей.

 

 ……………………………..

 

 Я снова здесь,  в семье родной,

 

 Мой край, задумчивый и нежный!

 

 Для обитателя этой Руси весь жизненный подвиг – крестьянский труд. Крестьянин забит, нищ, гол. Так же убога его земля:

 

 Слухают ракиты

 

 Посвист ветряной…

 

 Край ты мой забытый, 

 

 Край ты мой родной.

 

 Такой же нищий, сливаясь  с нею, ходит по этой земле  мужицкий Бог:

 

 Шёл Господь пытать  людей в любви,

 

 Выходил Он нищим  на кулижку.

 

 Старый дед на  пне сухом, в дуброве,

 

 Жамкал дёснами  зачерствелую пышку.

 

 Увидал дед нищего  дорогой,

 

 На тропинке, с клюшкою  железной,

 

 И подумал: “Вишь,  какой убогой.-

 

 Знать, от голода качается, болезный”.

 

 Подошёл Господь,  скрывая скорбь и муку:

 

 Видно, мол, сердца  их не разбудишь…

 

 И сказал старик, протягивая руку:

 

 “ На, пожуй… маленько  крепче будешь”. 

 

 Можно по стихам  Есенина восстановить его ранние  мужицко – религиозные тенденции. Выйдет, что миссия крестьянина божественна, ибо крестьянин как бы сопричастен творчеству Божью. Бог – отец. Земля – мать. Сын – урожай.

 

 Россия для Есенина  – Русь, та плодородящая земля,  родина, на которой работали его  прадеды и сейчас работают его дед и отец. Отсюда простейшее отождествление: если земля – корова, то признаки этого понятия могут быть перенесены на понятие родина.[8]

 

 Образ страны Есенина  невозможно представить без таких  всем нам знакомых примет, как  “синий плат небес”, “солончаковая тоска”, “извёстка колоколен” и “берёза – свечка”, а в зрелые годы – “костёр рябины красной” и “низкий дом”, “в залихватском степном разгоне колокольчик хохочет до слёз”. Трудно представить себе Россию Есенина и без такой картины:

 

 Синее небо, цветная дуга.