Биография Великого Толстого! Вся его жизнь от А до Я

Толстой Лев Николаевич

↓

Толстой Лев Николаевич [28.8(9.9).1828, Ясная Поляна, ныне Щёкинского района Тульской области, — 7(20).11.1910, станция Астапово Рязано-Уральской железной дороги, ныне станция Лев Толстой Липецкой области; похоронен в Ясной Поляне], граф, русский писатель. Отец Т. — граф Николай Ильич Толстой (1794—1837), участник Отечественной войны 1812; мать — Мария Николаевна (1790—1830), урожденная Волконская. Т. получил домашнее образование; в 1844—47 учился в Казанском университете (не окончил курса). В 1851 отправился на Кавказ в станицу Старогладковскую — к месту военной службы старшего брата Н. Н. Толстого. В дневнике 1851 отмечены его первые литературные замыслы ("История вчерашнего дня" и др.). Дневник, который Т. вёл с 1847 до конца жизни, был первой его литературной школой — школой скрупулёзного самоизучения, уловления тайных движений души, строгости предписываемых себе правил морали. Характерная для Т. автобиографичность также идёт от дневника.

Два года уединённой жизни на Кавказе Т. считал необыкновенно значительными для своего духовного развития. Написанная здесь повесть "Детство" — первое печатное произведение Т. (опубликовал под инициалами Л. Н. в "Современнике", 1852, № 9) — вместе с появившимися позднее повестями "Отрочество" (1852—54) и "Юность" (1855—57) входила в обширный замысел автобиографического романа "Четыре эпохи развития", последняя часть которого — "Молодость" — так и не была написана. В первых повестях Т. как бы перенёс реалистические принципы натуральной школы 40-х гг. — предметность, точность и детальность описаний — в область исследования психологии, внутреннего мира ребёнка, подростка, затем юноши. Он заявляет себя исследователем человеческой природы, желающим понять сокровенные законы, по каким движется сознание. Уже в "Детстве" Николенька Иртеньев учится преследовать всякую тень фальши, неискренности в чувстве (своём и чужом). В следующих повестях трилогии нарастают недовольство героя самим собой, рефлексия и самоанализ, смутное ощущение острых противоречий жизни, жажда нравственного совершенствования. Психология ребёнка для Т. — первый повод к исследованию "естественного человека", чуждого сословным привилегиям.

В 1851—53 Т. на Кавказе участвует в военных действиях (сначала в качестве волонтёра, затем — артилеристского офицера), а в 1854 отправляется в Дунайскую армию. Вскоре после начала Крымской войны его по личной просьбе переводят в Севастополь (в осажденном городе он сражается на знаменитом 4-м бастионе). Армейский быт и эпизоды войны дали Т. материал для рассказов "Набег" (1853), "Рубка леса" (1853—55), а также для художественных очерков "Севастополь в декабре месяце", "Севастополь в мае", "Севастополь в августе 1855 года" (все опубликовано в "Современнике" в 1855—56). Эти очерки, получившие по традиции название "Севастопольские рассказы", смело объединили документ, репортаж и сюжетное повествование; они произвели огромное впечатление на русское общество. Война предстала в них безобразной кровавой бойней, противной человеческой природе. Заключительные слова одного из очерков, что единственным его героем является правда, стали девизом всей дальнейшей литературной деятельности писателя. Пытаясь определить своеобразие этой правды, Н. Г. Чернышевский проницательно указал на две характерные черты таланта Т. — "диалектику души" как особую форму психологического анализа и "¼непосредственную чистоту нравственного чувства¼" (Полн. собр. соч., т. 3, 1947, с. 423, 428).

В 1855 Т. приехал в Петербург, сблизился с сотрудниками "Современника", познакомился с Н. А. Некрасовым, И. С. Тургеневым, И. А. Гончаровым, Чернышевским и др. Годы 1856—59 ознаменованы попытками Т. найти себя в незнакомой литературной среде, освоиться в кругу профессионалов, утвердить свою творческую позицию; это — и пора поисков, проб, ошибок, творческих экспериментов. В рассказе "Утро помещика" (1856, фрагмент неосуществленного "Романа русского помещика") Чернышевский впервые отметил у автора "мужицкий" взгляд на вещи (см. там же, т. 4, 1948, с. 682). Написанная под влиянием кружка А. В. Дружинина повесть "Альберт" (1857—58) выражала идею "избранничества", священного огня, вложенного в художника свыше. В рассказе "Люцерн" (1857), навеянном впечатлениями первой поездки в Западную Европу (1857), общественный темперамент Т., яростно атакующего буржуазное лицемерие, бессердечие, социальную несправедливость, предвещает автора "Воскресения" и поздних публицистических трактатов. Роман "Семейное счастье" (1858—59) призван был показать крушение идеала уединённого "счастливого мирка". В финале романа зарождалась будущая толстовская концепция семейного долга женщины, её добродетели и самопожертвования в браке. Роман, опубликованный в "Русском вестнике" М. Н. Каткова (что ознаменовало отход Т. от "Современника"), заметного успеха у читателей не имел.

Тяготение к народной теме, широкому эпосу вызревало у Т. уже в повести "Казаки" (1853—63). На Кавказе, среди величавой природы и простых, чистых сердцем людей герой повести полнее сознаёт фальш светского общества и отрекается от лжи, в какой жил прежде. Критерием правды социального поведения для Т. становится природа и сознание человека, близкого природе, почти сливающегося с ней.

Неудовлетворённый своим творчеством, разочарованный в светском и литературном кругах, Т. на рубеже 60-х гг. решил оставить литературу и обосноваться в деревне. В 1859—1862 он много сил отдаёт основанной им в Ясной Поляне школе для крестьянских детей, изучает постановку педагогического дела в России и за границей (путешествие 1860—61), издаёт педагогический журнал "Ясная Поляна" (1862), проповедуя свободную, лишённую строгой программности и казённой дисциплины систему образования и воспитания.

В 1862 Т. женится на Софье Андреевне Берс (1844—1919) и начинает жить патриархально и уединенно в своей усадьбе как глава большой и всё увеличивающейся семьи. В годы крестьянской реформы Т. исполняет обязанности мирового посредника Крапивенского уезда, разрешая тяжбы помещиков с крестьянами, как правило, в пользу последних. В его мировоззрении в эту пору причудливо соединяются верность духу старой родовой аристократии, далёкой от двора и живущей понятиями сословной чести, и демократические устремления. "Совестливое дворянство" как бы подаёт руку мужику через голову буржуазии, бюрократии и городского мещанства.

Аристократ по воспитанию и семейной традиции, Т. нашёл выход из духовного кризиса конца 50-х гг. в сближении с народом, его интересами, нуждами. Вся логика идейных и творческих исканий писателя начала 60-х гг. — стремление к изображению народных характеров (рассказ "Поликушка", 1861—63), эпический тон повествования ("Казаки"), попытки обратиться к истории для понимания современности (начало романа "Декабристы", 1860—61, опубликован 1884) — вела его к замыслу романа-эпопеи "Война и мир".

60-е гг. — пора расцвета художественного  гения Т. Позади остались "годы учения" и "годы странствий". Живя оседлой, размеренной жизнью, он нашёл себя в интенсивном, сосредоточенном духовном творчестве. Самобытные пути, освоенные Т., при всей его видимой литературной одинокости, привели к новому взлёту национальной культуры.

"Война и мир" (1863—69, начало  публикации 1865) стала уникальным  явлением в русской и мировой  литературе, сочетавшим глубину  и сокровенность психологического  романа с размахом и многофигурностыо эпической фрески. Своим романом писатель отвечал на насущное стремление литературы 60-х гг. понять ход исторического развития, роль народа в решающие эпохи национальной жизни. Обращение к особому состоянию народного сознания в героическую пору 1812 года, когда люди из разных слоев населения объединились в сопротивлении иноземному нашествию, создало почву для эпопеи. В свою очередь, поэзия национальной общности находила себе поддержку в утопическом взгляде писателя, с любовью воссоздавшего жизнь поместного дворянства начала века. В отчуждённости от своего народа в пору грозных испытаний Т. видит главный порок "призрачной" жизни петербургского придворного и светского общества. И, напротив, патриотизм Ростовых предстаёт частью общей стихии народной жизни. Роман пронизывает важнейшая мысль-чувство художника, организующая и его сюжет. Первый этап осознания человеком себя как личности — высвобождение его из пут сословия, касты, кружка (так выделяются и отдаляются от придворного круга, салона Шерер Андрей Волконский и Пьер Безухов). Второй этап — слияние личного сознания с огромным внеличным миром, с народной правдой, обогащение ею и растворение себя в ней. При всей противоречивости духовных исканий Волконского и Безухова главным итогом в движении их судеб остаётся преодоление эгоизма и сословной замкнутости: от гордой единичности, субъективности герои приходят к сознанию своей сопричастности другим людям, народу (сходный путь пройдут Левин, Нехлюдов — герои позднейших произведений Т.). Националные русские черты автор "Войны и мира" видит в "скрытой теплоте патриотизма" (Собр. соч., т. 6, 1951, с. 214), в отвращении к показной героике, в спокойной вере в справедливость, в скромном достоинстве и мужестве (образы простых солдат, Тимохина, капитана Тушина). Народная мудрость Кутузова выступает ещё ярче в сравнении с декоративным величием Наполеона, облик которого сатирически снижен. При всей художественной свободе в изображении исторических лиц Т. не выдвигает их в центр своей эпопеи. Он тяготеет к признанию объективных движущих сил истории, слагающих судьбу народа, нации. Война России с наполеоновскими войсками изображена как война всенародная. Русские, по словам Т., подняли "¼дубину народной войны¼", которая "¼гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие" (Полн. собр. соч., т. 12, 1933, с. 120—21).

Полнота и пластичность изображения, разветвлённость и перекрещение судеб, несравненные картины русской природы — черты эпического стиля "Войны и мира". Характерные для классического эпоса понятия рока, судьбы заменяются у Т. понятием жизни в её стихийном течении и разливе. Т. отвергает традиционные представление о "герое". Его героем в романе как бы становится сама жизнь (частная и общая, "роевая"), её неторопливый ход, её радости и горе, победы и неудачи, простые и вечные её моменты (рождение, любовь, смерть), торжество её постоянного обновления. Мысль, психология не менее, чем "жизнь" в её действиях и свершениях, занимают автора романа. Сложная внутренняя борьба, неожиданные разочарования и открытия, новые постижения мысли и новые сомнения — вот что неизменно сопутствует исканиям толстовских героев. Автор создаёт иллюзию непрерывно текущего психического процесса, "ядро" которого состоит в стремлении к правде, к справедливости, пробивающих себе путь сквозь инерцию жизни, обычаи среды, настроения минуты.

В романе сказались и очевидные противоречия мысли Т., его недоверие к теоретическому знанию, идеализация патриархального рассудка, особенно наглядная в художественном типе Платона Каратаева. Философские рассуждения автора о свободе и необходимости, о движущих силах исторического процесса отмечены чертами фатализма. Понятие свободы Т. рассматривает как инстинктивную силу жизни, не подвластную разуму. Но в самой попытке объяснить процессы жизни, учитывая диалектические соотношение свободы и необходимости, суммируя проявление (направление) воли бесчисленных индивидуумов, Т. стоит несравненно выше современных ему буржуазных историков (таких, как А. Тьер), зачастую считавших "свободные" действия выдающейся личности главной пружиной движения истории.

В начале 70-х гг. писателя снова захватывают педагогические интересы; он пишет "Азбуку" (1871—72) и позже "Новую азбуку" (1874—75), для которых сочиняет оригинальные рассказы и переложения сказок и басен, составившие четыре "Русские книги для чтения". На время Т. возвращается к преподаванию в яснополянской школе. Однако вскоре начинают проявляться симптомы душевного кризиса. При слабой власти над Т. традиционной церковной веры, с юных лет подтачиваемой в нём скептическим анализом, грозила рухнуть и его надежда на личное бессмертие. Острое ощущение симптомов социального перелома в 70-е гг., связанных с переходом России на буржуазный путь развития, усиливало кризис нравственно-филосфского мировоззрения Т.

Духом скорбного раздумья, безрадостного взгляда на современность веет от многих страниц центрального произведения Т. 70-х гг. — романа "Анна Каренина" (1873—77, опубликован 1876—77). Подобно романам И. С. Тургенева и Ф. М. Достоевского, написанным в ту же пору, "Анна Каренина" — это остропроблемное произведение, насыщенное приметами времени, вплоть до газетной "злобы дня". Т. всё очевиднее терял надежду на возможность примирения интересов крестьянства и "совестливого" дворянства. Разочарование в буржуазных реформах 60-х гг., не принесших ожидаемого социального мира, успокоения и благоденствия, Т. воспринял как доказательство тщеты крутых перемен вообще. Он с тревогой следит за тем, как рушатся остатки патриархального уклада под натиском буржуазного прогресса, как падают нравы, ослабевают семейные устои, вырождается аристократия, как непрактичные чудаки Облонские по дешёвке распродают родовые леса и угодья толстосумам Рябининым. Расшатан исторический оптимизм Т., но с тем большей силой ищет он опору и последнее прибежище в патриархальных нравах, в семье. Все попытки Константина Левина, ищущего смысл жизни, разобраться в основах хозяйства и общественного устройства заводят его в тупик, и единственно несомненным благом после всех кризисов личного чувства остаются семейное счастье и наивная вера старика-крестьянина Фоканыча, который "по душе живёт, бога помнит".

История Левина сложным композиционным "замком" сцеплена с историей Анны. Анна Каренина отдалась чувству жизни, презрела узы брака и оттого должна предстать перед высшим судом, на который автор указует эпиграфом: "Мне отмщение и аз воздам". Однако при разбирательстве на этом суде должны быть приняты во внимание и свойства натуры героини, и социальные условия, в которых она жила. Юридические и церковные законы, тысячи неписаных условий светской морали охраняют "святость" брака и часто идут наперекор живому чувству. "Живая жизнь", бьющаяся в Анне, не находит себе естественного выхода, наталкивается на общественное лицемерие, и это накладывает на образ героини сначала едва различимую, а потом всё более густую тень трагической обречённости.

В романе "Анна Каренина" уже эпические горизонты, меньше той простоты и ясности душевных движений, какие были свойственны героям "Войны и мира", и больше обострённой чуткости, внутренней насторожённости и тревоги, отражающих общую атмосферу зыбкости, неустойчивости жизни. Характеры, изображенные в романе, требовали от автора едва ли не ещё более утончённого и сложного, чем в "Войне и мире", психологического письма. Внутренний монолог, спор двух голосов в душе героя, передача психологического состояния с помощью нейтральной подробности — приёмы, разрабатывающиеся ещё в раннем творчестве Т., в "Анне Карениной" использованы для воплощения тончайших нюансов любви, разочарования, ревности, отчаяния, духовного просветления. "Анна Каренина" была во многом романом автобиографическим, романом-исканием, работая над которым, Т. сам уяснял себе взгляд на современность и свою собств. жизнь. Проблематика романа непосредственно подводила Т. к идейному "перелому" конца 70-х гг., к окончательному переходу на позиции патриархального крестьянства.

Новое миросозерцание Т. (см. Толстовство) широко и полно выразилось в его произведениях "Исповедь" (1879—80, опубликована 1884) и "В чём моя вера?" (1882—84). Т. приходит к выводу, что всё существование высших слоев общества, с которыми он был связан происхождением, воспитанием и жизненным опытом, построено на ложных основах. Сознание тщеты жизни вообще и в особенности перед лицом неизбежной смерти приводит к усилению религиозных настроений Т. Социальные выводы, сделанные Т., были столь же решительны. К характерной для него и прежде критике материалистических и позитивистских теорий прогресса, к апологии наивного сознания добавляется теперь резкий протест против государства и казённой церкви, против привилегий и образа жизни своего класса, вскормленного крепостническими традициями, развращённого буржуазностью и бюрократией. Свои новые социальные взгляды Т. ставил в связь с нравственно-религиозной философией. Труды "Исследование догматического богословия" (1879—80) и "Соединение и перевод четырёх евангелий" (1880—81) положили основу религиозной стороне толстовского учения. Очищенное от вековых искажений и грубой церковной обрядности, христианское учение в его обновленном виде должно было, по мысли Т., объединить людей идеями любви и всепрощения. Сторонник самой резкой и сокрушительной социальной критики, Т. вместе с тем выступил с проповедью непротивления злу насилием, считая единственно разумными средствами борьбы со злом его публичное обличение и пассивное неповиновение властям. Путь к грядущему обновлению человека и человечества он видел в индивидуальной духовной работе, нравственном усовершенствовании личности и отвергал значение политической борьбы и революционных взрывов.