Славянская письменность

Кроме того, в Византии  IXв. скоропись применялась преимущественно для канцелярской, торговой и бытовой переписки, реже для светских книг; богослужебные же книги почти всегда переписывались уставным почерком. Поэтому очень маловероятно, чтобы и качество образца для славянского письма, призванного обслуживать главным образом церковные нужды, был бы взят не богослужебный византийский устав, а канцелярская скоропись.

Таким образом, построение глаголической азбуки в целом на основе греческого курсива представляется неправдоподобным. Можно допустить некоторое влияние греческого курсива лишь на форму отдельных, сравнительно немногих букв глаголицы. Поэтому сторонники этой гипотезы (И. В. Ягич, В. Н. Щепкин, А. М. Селищев и др.) для объяснения формы глаголических букв обращались, наряду с греческим курсивом, к еврейскому, самаритянскому, коптскому и другим алфавитам. Однако кажется маловероятным, что создатели глаголицы были во всех случаях настолько несамостоятельны и при этом прибегали к столь разным и далеким источникам. Кроме того,  построение и форма большинства глаголических букв гораздо проще и убедительнее объясняются подражанием соответствующим буквам кириллицы, с использованном в отдельных случаях формы латинских букв, а в других — самостоятельных символических композиций и фонетических лигатур.

Согласно другой гипотезе, получившей довольно широкое распространение в СССР за последние пятнадцать лет (П. Я. Черных, Е. М. Эпштейн, Н. А. Константинов, И. А. Фигуровский и др.), глаголица происходит от некоего «протоглаголического» письма, сформировавшегося у восточных славян эволюционным путем еще в дохристианское время. Документальных подтверждении этой гипотезы найти почти не удалось. Кроме  того, очень сложная и вычурная форма большинства глаголических букв заставляет думать скорее об искусственном их создании, чем о естественном, эволюционном происхождении. История письма показывает, что алфавиты, возникшие эволюционным путем (финикийский, еврейский, греческий, латинский, ранний арабский и др.), первоначально отличались сравнительной простотой и даже геометричностью формы букв. Графическая же сложность была более характерна для алфавитов, созданных в результате индивидуального изобретательства (например, армянский, грузинский алфавиты), или же возникала в результате последующей нарочитой стилизации (например, поздний арабский, некоторые сирийские алфавиты).

Поэтому наиболее вероятной представляется третья гипотеза, согласно которой глаголица появилась в результате индивидуального творчества. При этом одни исследователи считают, что индивидуальными творцами глаголицы были ученики Кирилла и Мефодия. Ученики эти создали глаголицу взамен ранее разработанной Кириллом кириллицы, в годы, когда кирилловское письмо, слишком походившее на византийское, подвергалось в Моравии особенно жестоким преследованиям со стороны соперничавшего с Византией немецко-католического духовенства. Другие последователи считают индивидуальным творцом глаголицы самого Кирилла, который создал глаголицу (тоже на основе кириллицы, развившейся у славян эволюционным путем) с целью сделать свою азбуку полностью «новой», не похожей на все ранее существовавшие. Первый вариант этой гипотезы был выдвинут во второй половине XIX в. русскими учеными И. И. Срезневским, А. И. Соболевским, затем Е. Ф. Карским и другими. Второй вариант этой гипотезы развивает в последние годы болгарский ученый Е. Георгиев. Согласно обоим вариантам этой гипотезы, считается, что индивидуальные творцы глаголицы использовали в качестве основы для своего творчества ранее существовавшую кириллицу, нарочито изменив и усложнив ее графические формы.

Такое происхождение глаголических букв представляется наиболее вероятным по следующим соображениям. Кириллица, несомненно, происходит из византийского уставного письма и легко могла развиться из него чисто эволюционным путем, путем графических видоизменений или лигатурных сочетаний византийских букв, а также путем заимствования двух-трех недостающих букв из еврейской азбуки. Глаголица же не может быть полностью выведена из какой-либо другой системы письма и больше всего походит на искусственно созданную систему. Кроме общей графической сложности и вычурности глаголицы, это подтверждается и некоторыми отдельными ее особенностями.  Так, первая буква глаголицы «аз» по форме представляет собой крест. Вероятно, такая форма начальной буквы глаголического алфавита возникла не случайно, а была сознательно придана ей автором глаголицы, чтобы указать, что изучение азбуки — богоугодное дело и поэтому должно начинаться с крестного знамения. Симметрически подобны друг другу, кроме того, глаголические буквы «иже» и «слово», представляющие собой различные сочетания круга с треугольником. Такое однотипное построение этих букв некоторые исследователи (Г. Чернохвостов, В. Р. Кипарский) тоже считали не случайным и объясняли его тем, что и «иже» и «слово» входили в состав имени Иисуса.

Об искусственном создании глаголицы свидетельствует и цифровое значение глаголических букв. В кириллице цифровое значение букв почти в точности воспроизводит греческую систему. Наоборот, в глаголице цифровое значение имеют только первые буквы в алфавитном порядке. Но единый, постоянный  и в то же время новый алфавитный порядок букв навряд ли мог появиться эволюционным путем; скорее, он мог возникнуть в результате индивидуальной сознательной систематизации. Значит, продуктом индивидуального творчества было и цифровое  значение глаголических букв.                      

Происхождение глаголицы из кириллицы подтверждается, кроме того, сравнительным анализом формы глаголических и кирилловских букв. Многие из этих букв  настолько сходны по форме или построению, что сходство это может быть объяснено лишь при принятии одной из трех гипотез; 1) общности первоисточника обеих азбук, 2) влияния глаголицы на кириллицу или 3) влияния кириллицы на глаголицу.                       

Но первая из этих гипотез — признание общего первоисточника (византийского, частично еврейского) у обеих азбук может удовлетворительно объяснить графическую близость лишь тех глаголических и кирилловских букв, которые были построены по образцам, взятым из других алфавитов. Однако эта гипотеза не объясняет несомненного и даже еще большего графического сходства новых, самостоятельно построенных кирилловских и глаголических букв, например «шта», «ю», «ук», «еры» и других.

Вторая гипотеза — влияние глаголицы на кириллицу — сравнительно хорошо объясняет графическую близость к глаголическим буквам новых кирилловских букв, служивших для передачи особых звуков славянского языка. Зато она никак не может объяснить сходства с глаголическими остальных кирилловских букв, так как  буквы эти представляют собой точное воспроизведение соответствующих букв византийского устава и, несомненно, были заимствованы непосредственно из него.

Не решает проблемы и комбинация этих двух гипотез, согласно которой кирилловские буквы, служившие для передачи звуков, одинаковых в славянском и греческом языке, были взяты из византийского устава, а новые кирилловские буквы были построены по образцу глаголических. В этом случае сразу возникает вопрос: почему же создатели кириллицы греческие буквы заимствовали без каких-либо изменений, а форму многих глаголических букв изменили почти до неузнаваемости? При этом изменение формы глаголических букв не ограничивалось приспособлением их к общему графическому стилю кириллицы, что было бы понятно. В ряде случаев различен был самый  принцип построения соответствующих друг другу новых  кирилловских и глаголических буки (например, букв «ер», «ерь» и первоначальных «юсов»). Особенно непонятной остается причина переделки формы тех глаголических буки (например, первоначальных «юсов»), лигатурное построение которых отражало их звуковое значение гораздо  лучше, чем построение аналогичных буки кириллицы.                                             

Наоборот, при принятии гипотезы о влиянии кириллицы на глаголицу становится совершенно понятым графическое сходство с кирилловскими как тех глаголических букв, у которых имелись прототипы в греческом алфавите, так и тех, у которых греческих прототипов не было. При принятии этой гипотезы сходство как тех, так к других глаголических букв с соответствующими кирилловскими легко объясняется построением почти всех этих глаголических букв на основе кириллицы. Легко объяснимой становится и значительная разница в форме многих глаголических и кирилловских букв. Ведь все варианты гипотезы о построении глаголицы на основе кириллицы исходят из предположения, что создатели глаголицы сознательно  стремились так изменить буквы, чтобы они возможно  меньше походили бы на их прототипы.                

Все сказанное подтверждается и сопоставительным анализом формы, отдельных глаголических и кирилловских  букв.                                             

Букв, не имевших прототипов в греческом алфавите  и служивших для передачи особых звуков славянской речи, в глаголице было 18. Почти все они по происхождению могут быть разделены на четыре группы.

На кирилловской основе, по-видимому, было создано не менее половины и тех глаголических букв, которые предназначались для передачи звуков, одинаковых в славянском и греческом языках. Таких букв в глаголице было 22. Из них примерно 11 букв - «добро», «есть», «люди», «мыслете», «рцы», «ферт», «омега», «фита» и, вероятно, также «како», «он», «твердо» представляют собой трансформированные (перевернутые, снабженные петлями в т. п.) кирилловские буквы. Напомним еще раз, что обратное предположение, согласно которому эти кирилловские буквы представляют собой графическую трансформацию глаголических букв, неприемлемо. Оно неприемлемо потому, что источник этих кирилловских букв совершенно несомненен. Таким источником был византийский устав, форму которого эти кирилловские буквы копируют без каких-либо изменений.

Почти несомненен источник и шести других из этих 22 глаголических букв. Буквы эти — «веди», «глаголь», «и», «наш», «покой», «хер» - очень близки к соответствующим латинским буквам и представляют собой графическую трансформацию последних применительно к общему стилю глаголической азбуки.

Остальные пять из этих 22 глаголических букв («аз», «иже», «слово», «земля», «ижица») построены самостоятельно. Первые три представляют собой символические построения («аз» - крест; «иже», «слово» - символические сочетания треугольника и круга, графически подобные друг другу, так как из этих букв строилось имя Иисус'), а последняя («ижица») является графически самой сложной и вычурной из всех глаголических букв.

Таким образом, форма всех 40 букв глаголической азбуки может быть объяснена без обращения к византийской скорописи, принципиально отличной от глаголицы и графическом отношении и не применявшейся для литургических целей. Форму 25 глаголических букв (11 букв, служивших для передачи звуков, одинаковых в греческом и славянском языках, и 14 букв, служивших для передачи особых славянских звуков) можно объяснить подражанием принципу построения или же стилизацией формы соответствующих букв кириллицы, а форму шести других глаголических букв - стилизацией соответствующих латинских букв. Три глаголические буквы («аз», «иже», «слово») представляли собой искусственные символические построения, четыре («ер», «ерь» и первоначальные глаголические «юсы») — самостоятельные фонетические лигатуры, две («земля» и «ижица») — столь же самостоятельные сложные графические композиции.

Все это подтверждает ранее сделанный вывод о том, что глаголица является продуктом искусственного индивидуального творчества с использованием для нее в качестве основы ранее существовавшей кириллицы.

Древнейшими памятниками славянского письма являются надписи, найденные на развалинах Симеоновской церкви в Преславе (Болгария, 893 г.): верхняя строка выполнена глаголицей, две нижние - кириллицей. Глаголические надписи читаются на стенах новгородского и киевского Софийских соборов. Древнейшие рукописи, выполненные глаголицей, это так называемые Киевские листки (Киевский миссаил - от слова «месса», Х в.), Зографское, Мариинское и Ассеманиево Евангелия (XI в.), Сборник Клоца (XI в.) и др.

В числе кириллических памятников - болгарские надписи из Преслава (931 г.) и Добруджи (943 г.), а также на надгробной плите царя Самуила (993 г.). Старейшими русскими памятниками кирилловского письма являются надпись на глиняном сосуде первой четверти Х в. из-под Смоленска, читаемая как гороухша или гороушна (горчичное семя, горчица), а также некоторые берестяные грамоты из Новгорода. Древнейшие кирилловские рукописи - это Саввина книга - сборник евангельских чтений XI в., Супрасальская рукопись, содержащая мартовскую минею, т. е. книгу церковных чтений на все дни марта (XI в.), Енинский апостол - сборник апостольских чтений из села Енина (Болгария, XI в.) и др.

Заключение

 Кирилло-мефодиевской письменности суждено было сыграть значительную культурную и политическую роль. Описывая миссию солунских братьев в Великую Моравию и Паннонию, славянские книжники  видят их заслуги не только перед народами этих княжеств – они показывают их дело как общеславянское, а Первоучителей почитают как просветителей всех славян. Созданная ими письменность расценивается как фундамент новой славянской культуры- той культуры, которая выводит славянство на уровень “великих” народов. Таким образом, Константин и Мефодий, положив начало христианской образованности славян, дав христианский импульс их национальному духовному развитию, предрешили тем самым их особую культурно-историческую роль среди других европейских народов. Через все дошедшие до нас памятники красной нитью проходит идея,  что все народы равны между собой и что все они имеют право черпать лучшие ценности из сокровищницы мировой культуры, - идея, придающая подвигу Первоучителей высокое гуманистическое звучание.

    Величайшей заслугой Константина и Мефодия было то, что созданный ими литературный, книжный язык, способный полноценно выражать все оттенки речи, явил собой мощное средство, сразу включившееся в решение общественных и культурных проблем славянского мира. Благодаря этому языку расширилась возможность накапливать культурный опыт, знания, развивать художественное слово, закреплять и сохранять словесные произведения для потомства и распространять их в обществе.

     Молодые славянские  народности, особенно восточные славяне, освоив старославянский язык, использовали его как орудие подъема своей культуры и укрепления своей государственности, как базу для создания письменности и  литературы на родных языках. Возникновение старославянского языка было огромным событием и в мировой истории: на путь цивилизации вступили новые народности, которым предстояло славное будущее. На путь цивилизации вступили и предки русского народа.