Общая
длина памятника – 17м., ширина
– 10.2м.
Сегодня
здание приспособлено и используется
в качестве жилого фонда.
История
музея
Революция
навсегда разорвала владельческую
связь Хомяковых с Богучаровом,
находившимся в собственности
минимум пяти поколений этого
дворянского рода. Она же создала
здесь государственный музей.
Точная
дата его открытия не известна.
Судя по ведомостям на зарплату,
в начале июля 1919 года он уже
существовал и подчинялся подотделу
музеев и охраны памятников
старины Тульского губернского
отдела народного образования
(губоно). Музеев в ведомстве этого
подотдела было в то время
немного: кроме Тульского художественно-исторического
и Богучаровского - только Музей
лошади в селе Прилепы.
Богучаровский
музей был создан практически
одновременно с Тульским художественно-историческим
музеем, открытым 18 мая 1919 года. Сложись
судьба первого более благополучно,
сегодня он отмечал бы свое
восьмидесятилетие.
Открытие
музея в Богучарове совпало
с началом музеефикации другого
мемориального хомяковского комплекса
- его московского дома на Собачьей
площадке. Жившая в нем до своей
кончины, последовавшей в январе
1919 года, старшая дочь А.С. Хомякова
Мария сохраняла в нем обстановку
двух принадлежавших Хомякову
комнат. В мае 1919 года московский
дом перешел в ведение Музейного
отдела. Но музей (он получил
название «Бытового музея сороковых
годов» и считался филиалом
Государственного исторического
музея) открылся в нем много
позже Богучаровского - только 7 ноября
1920 г.
Небольшая
информационная заметка 1920 года,
подготовленная для журнала «Художественная
жизнь», позволяет составить общее
- сжатое, но достаточно емкое
- представление о новорожденном
Богучаровском музее.
При
селе Богучарове Тульской губернии
и уезда, в 17 верстах на север
от Тулы и в 3 верстах от
станции Хомяково Московско-Курской
железной дороги находится имение
и дом, принадлежавшие одному
из видных представителей славянофильства
А.С. Хомякову. С 1918 г. дом славянофила
был принят в ведение Тульской
секции музеев и обращен в
музей культуры и быта преимущественно
первой половины XIX века. Именно к
этой эпохе принадлежат наиболее
ценные памятники Богучаровского
музея, связанные с историей
славянофильского кружка, уходящие,
с одной стороны, к эпохе
17 века, с другой - приближающиеся
к нашему времени и представляющие
собой последовательные слои
одного культурного процесса. Состав
коллекции музея следующий. Портреты,
преимущественно хомяковской семьи
и деятелей 30-х и 40-х годов,
некоторые из них работы А.С.
и других членов семьи; картины,
преимущественно копии с пожертвованных
в Румянцевский музей, некоторые
исполнены местным мастером, первоначально
учеником А.С., окончившим затем
Училище живописи и ваяния, Турчаниновым;
рисунки в альбомах и в отдельности,
частью исполнявшиеся членами
семьи, частью любителями или
художниками, как например, Степановым;
коллекция архитектурных работ,
относящихся к постройкам А.С. Хомякова,
может быть, работы архитектора Богучаровской
церкви, воспитанника А.С., позднее окончившего
Академию Художеств; гравюры, литографии
и фотографии, главным образом, репродукций
итальянской живописи; библиотека более
7000 томов, последовательно составлявшаяся
с половины XVIII в., скульптура: мрамор, бронза
и гипсовые слепки с греческих и итальянских
подлинников; мебель, фарфор, предметы
обстановки Богучаровского дома разной
эпохи, начиная с половины XVIII в., рукописный
архив, охватывающий в общей сложность
три столетия (с конца XVII в.), и главнейшею
своею частью характеризующий эпоху 40-х
и 50-х годов прошедшего века. Богучаровский
дом (часть здания -XVIII в.) имеет в 28 комнатах
дома, не считая подвальных помещений,
с общей площадью пола более 350 кв. саж.
Кроме музея, в нем помещаются: театральная
зала культурно-просветительного кружка,
школа, летняя колония школьников Оружейного
завода.
Рядом
с чисто исторической ценностью,
Богучарово имеет еще и большую
художественную ценность не только
хранящимися в нем отдельными
предметами искусства, но и
как гармоническое целое - зданий
(колокольня, церковь, дома, оранжереи),
парка с прудом, цветников в
рамке среднерусской природы».
Профиль
музея, каким он предстает из
документов, не вполне отчетлив -
не исключено, что он менялся.
Встречаются именования: просто
«Богучаровский музей» (1919-1924), «Богучаровское
собрание» (1919), «Богучаровский музей
быта» и «Музей культуры и
быта преимущественно первой
половины XIX века» (оба - в цитированной
выше заметке 1920 г.; вариант - «Музей
быта и культуры первой половины
19 в.»), «Дом-музей в Богучарове»
(1923) и т.д. В общем, складывается
впечатление, что мемориальную
основу музея (первоначально лишь
прикрытую бытовой ее оболочкой)
со временем стали отодвигать
на второй план, все более выпячивая
историю культуры, причем в первую
очередь культуры материальной,
бытовой. Заметим, что в духе
тех же идей создавался и
музей в московском доме Хомякова,
называвшийся, напомним, Бытовым музеем
сороковых годов. Связанные с
Хомяковым и славянофилами его
экспонаты официально выступали
всего лишь материалом для
рассказа об истории бытовой
культуры определенной эпохи.
С не меньшим успехом поведать
о ней можно было и с помощью
безымянных, мемориально-немаркированных
предметов.
Восстановить
историю жизни Богучаровского
музея в первые четыре года
после его создания в виде
цепочки событий на основе
выявленных документов не удается.
Музей
занимал северную половину помещичьего
дома - ту самую, в которой некогда
проживал Алексей Степанович. Теперь
здесь жил заведующий, он же
хранитель.
Первыми
шагами в деле создании музея
стало принятие имения под
охрану, выделение скромных средств
на ремонт построек и назначение
хранителя. Началась, затянувшаяся
на месяцы (завершилась лишь во
второй половине года), регистрация
находящихся в доме мемориальных
предметов.
Постановкой
богучаровской усадьбы на учет
и принятием ее в ведение
музейного подотдела губоно, на
первых порах, занимался живший
в то время в Туле Петр
Дмитриевич Покаржевский. Служивший
в этом подотделе в качестве
художника, весной 1919 г. он ненадолго
оказался заведующим только что
открытого в Туле губернского
музея (в паре с В.Н. Ферри),
но уже с июня был переведен
к последнему в помощники. По-видимому,
его участие в жизни Богучаровского
музея скоро сошло на нет,
что не удивительно, учитывая
множество забот, обременявших
Покаржевского в связи с организацией
музея в губернском центре.
Составлением
описи музейного фонда занимался
на протяжении 1919 года один человек
- заведующий, он же хранитель.
Подбор профессионально подготовленного
лица на должность хранителя
провинциального музея в 1919 году
оказывался во многих случаях
весьма непростой задачей. С
аналогичными трудностями губоно
столкнулось и при поиске кандидатуры
руководителя губернского музея.
В посланном в Москву отчете
по этому поводу вполне определенно
писалось о «неимении в г.
Туле вообще лица, обладающего
обширными познаниями по музееведению».
Человека,
занимавшегося крайне важной
для «новорожденного» музея работой
по постановке на учет мемориальных
коллекций Богучаровской усадьбы,
звали Федором Алексеевичем Челищевым.
Приводимое в документах официальное
название его должности неустойчиво
- его называют то хранителем,
то заведующим, что, надо полагать,
свидетельствует о совмещении
в одном лице общеадминистративных
и специфически музейных функций.
В дальнейшем положение со
штатами в музее не изменилось
- все его заведующие были одновременно
и хранителями. Немногочисленные
принадлежащие его руке бумаги
свидетельствуют о том, что
он был достаточно образованным,
ясно и грамотно излагающим
свои мысли человеком.
Как сообщил
автору тульский библиофил В.В.
Пилипенко, сославшийся на свидетельства
старожилов, A.M. и О.А. Челищевы
купили (у Гартунгов) усадьбу в
расположенном неподалеку от
Богучарова Федяшеве. По смерти
мужа Ольга Алексеевна осталась
владелицей земельной собственности
в уездах Алексинском (1856,8 десятин
при с. Шульгине, Турине и др.),
Богородицком (446 дес. при с. Спасском)
и Тульском (1558 дес. при с. Федяшеве).
Итак, единственным
кандидатом на отождествление
с хранителем хомяковского музея
в Богучарове оказывается прямой
потомок Алексея Степановича
- его родной внук.
Нельзя
не упомянуть, что среди Хомяковых,
то есть в ближайшем родственном
окружении Ф.А. Челищева, было
немало людей, у которых почитание
Алексея Степановича воплощалось
и в стремление с максимальной
полнотой сберечь предметно-материальное
воплощение связанного с ним прошлого.
Среди них наследовавший Богучаровскую
усадьбу сын Дмитрий, жившая в доме на
Собачьей площадке незамужняя дочь Мария,
а также человек, благодаря деятельности
которого после смерти последней в ведение
Музейного отдела был передан дом на Собачьей
площадке (что явилось основой для создания
в нем музея) - Мария Алексеевна Челищева,
сестра Федора Алексеевича.
Первые
четыре года существования Богучаровского
музея (большая часть отведенного
ему судьбой срока) - время, когда
им практически в одиночку
занимался Ф.А. Челищев. То, что
хомяковскую усадьбу и почти
все находившиеся в ней мемориальные
коллекции удалось в те годы
сберечь - во многом заслуга
этого человека, трудившегося в
далеко не благоприятствовавшей
успеху его занятий обстановке.
Полагаем, об этом следует помнить,
оценивая результаты его деятельности
с узкопрофессиональной (музееведческой)
точки зрения.
О закрытии
Богучаровского музея Ф.А. Челищеву
официально сообщили из губмузея,
уведомив и о назначении представителей
для передачи фондов. От отдела
народного образования таковым
должен был выступить П.В. Нарциссов
- известный в то время в
Туле местный работник культуры,
сотрудник ТХИМа.
Но событиям
было угодно развиваться по
другому сценарию: 31 марта 1923 г.
Ф.А. Челищева арестовал губернский
розыск. Причина ареста нам не
известна. Слух об аресте заведующего
Богучаровским музеем до Москвы
дошел прежде получения официального
извещения из Тулы. Музейный отдел
Главнауки взял дело в свои
руки: передал «имущество музея
на хранение и под ответственность
проживающей при музее М.А.
Бобринской», о чем 20 апреля
сообщил в ТХИМ. Странная на
первый взгляд активность центра
объясняется тем, что к этому
времени Богучаровский музей,
организованный как учреждение
местного подчинения (в структуре
учреждений системы народного
образования), за короткий период
своего существования заметно
поднял свой статус: теперь он
входил в систему Главнауки
и, подобно Ясной Поляне, подчинялся
непосредственно Москве.
В письме
заведующего отделом Главнауки
в адрес ТХИМа от 20 апреля 1923 г.
Москва сообщила о своих планах
в части кадрового обеспечения
лишенного руководителя музея:
«по выяснению вопроса по делу
об аресте гражданина Челищева
и в случае невозможности оставления
его в прежней должности, отделом...
будет назначен постоянный заведующий».
Урбанович - новый руководитель
музея в Богучарове. от Урбановича
избавились: уже в августе 1923 года
на его месте встречаем назначенного
губоно некого К.П. Лаврова.
27 июля 1923
года губисполком распорядился
начать передачу музейного имущества.
Через месяц, 25 августа, в Богучарове
собралась комиссия. Возглавлял
ее сотрудник губоно Фомичев,
в состав входили представители
губРКИ (Чусов) и губернского музея
(Г.В. Соболевский). Присутствовали
двое богучаровских заведующих -
первый и третий. Челищев предъявил
музейную опись, составленную
им в 1919 году, оформление ее, как
уже упоминалось, комиссии не
понравилось. К тому же некоторых
вещей при сверке не нашли.
Была составлена новая инвентарная
опись на 13 листах с подробным
описанием каждого предмета, включая
его размер, и указанием комнаты,
где тот находится. Все имущество
пронумеровали, снабдив ярлычками
с номером по описи.
Проверив
наличие, в мае следующего, 1924,
года в Богучарово выехала
новая комиссия - «по разграничению
матерьялов Богучаровского музея
между Главнаукой и Тульским
Губоно». В нее входили: зампред
губисполкома Игнатов (председатель),
заведующий губернским ОНО Фомичев,
уполномоченный Главнауки Сухотин
и представитель губернского
политпр света.
Работа
комиссии подготовила основу
для перевоза фондов. Но наступило
лето, и активность утихла: в Богучарове
из гостей остался только сотрудник
Российского исторического музея,
изучавший здесь хомяковский
архив. Появление на сцене представителя
РИМа понятно: именно историческому
музею было уготовано поглотить
мемориальные сокровища Богучарова.
Последнее имело свою логику:
в структуре РИМа существовал
упоминавшийся Бытовой музей
сороковых годов, созданный в
московском доме Хомякова и
включавший связанные с ним
предметы, сбереженные в нем его
старшей дочерью.
Вещи из
усадьбы вывезли в конце лета.
Подробности связанных с этим
событий, послуживших началом
распыления богучаровской коллекции,
по сохранившимся документам
восстанавливаются достаточно отчетливо.
12 августа
научный сотрудник ТХИМ Антонина
Николаевна Нечаева получила
удостоверение за подписью заведующих
губоно и губполитпросвета для
руководства перевозкой имущества
Богучаровского музея в ТХИМ.
Всем советским, партийным и
профессиональным организациям
предлагалось оказывать ей всемерное
содействие. Одновременно в Тульский
музей поступила выписка из
протокола заседания губоно от
7 августа с предложением приступить
к немедленному вывозу музейного
имущества из Богучарова; ее сопровождала
резолюция (от 11 августа) председателя
губполитпросвета Трещева заведующему
ТХИМ Соболевскому «принять срочные
меры к переправке Богучаровского
музея в Тулу». Нечаева выехала
в Богучарово, где несколько дней
знакомилась с вещами, перевозку
которых ей предстояло организовать,
ждала прибытия упаковочных материалов
и вдвоем с хранителем Лавровым
разрабатывала план перевозки.
Но осуществлен он не был,
поскольку большую часть вещей
«в порядке воскресников» упаковали
работники губернского отдела
народного образования. Эти вещи
Лавров сдал Фомичеву, ответственному
за перевозку от губоно, и лишь
немногое Нечаева приняла так,
как следовало бы, то есть по
акту. Вещи перевозили на грузовике;
благодаря мерам предосторожности
повреждения оказались невелики. В Тульском
музее экспонаты принимали, сверяя с описью,
но из-за недостатка персонала, кажется,
не очень внимательно - в октябре потребовалась
новая сверка.