Криминалистическая оценка психического состояния

Иными словами, указанные сведения, по сути субъективного характера, являются информационной базой для объективной  оценки психических расстройств, имеющих  правовое значение.

При    этом    следует    учитывать,   что   «тождественные    правовые

последствия могут быть вызваны  как болезненными нарушениями психики, так и неболезненными психическими и иными состояниями организма человека». Так, например, судебно-психиатрическая практика показывает, что невозможность давать показания вследствие неспособности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, запоминать и воспроизводить воспринятое может, кроме психических расстройств, вызываться психическими состояниями и в пределах нормы (неболезненными, но выраженными в сильной степени страхом, возбуждением, растерянностью и т. п.) и, кроме того, соматическими заболеваниями или физическими дефектами (отсутствием или ослаблением зрения, слуха и т. д.).

Как уже отмечалось, нет более  трудного объекта исследования, чем  психика человека. Это лишний раз  подчеркивает особую сложность комплексной  оценки психического состояния подследственных. На данное обстоятельство исследуя вопрос о взаимосвязи и взаимозависимости медицинского и юридического критериев, отметил, что «медицинский критерий есть необходимый признак (либо сумма признаков) психических расстройств, имеющих правовое значение. Однако субъект, страдающий психическим расстройством, может оказаться как вменяемым, так и невменяемым, способным и неспособным давать показания и т. п. Для отнесения психического расстройства к разряду юридически значимого обязателен также и юридический критерий». Интересно заметить в связи с этим, что с судебно-психиатрической точки зрения при простом алкогольном опьянении медицинский критерий вообще отсутствует.

Проблемные вопросы медицинского и юридического критериев в оценке психического состояния подследственного стали предметом весьма подробных  исследований в специальной литературе по уголовно-процессуальному праву  и судебной психиатрии. В то же время системно-структурные проблемы категории юридического критерия «вменяемость-невменяемость», во многом прямо связанные с исследуемой нами проблемой криминалистической оценки психического состояния подследственных, разрешены недостаточно четко.

В структуре юридического критерия выделяют составляющие его компоненты, прежде всего — интеллектуальный и волевой, а в отдельных случаях - другие, такие как, например, мнемонический, под которым понимается способность  испытуемого к запоминанию ранее  воспринятых обстоятельств. При  этом считается бесспорным, что отклонения в психике приобретают юридическое  значение именно потому, что «при них  нарушается регуляторная функция психики  субъекта права, то есть происходит ее дезрегуляция или дезорганизация».

Необходимо заметить, что анализ проблемы дихотомии «вменяемость-невменяемость», оценивается юридический критерий как достаточно абстрактная категория. Юридический критерий можно определить как отражение в абстрактной формуле таких особенностей (свойств) психического расстройства, которые, собственно, и делают его значимым в правовом отношении.

Подчеркнем, что своевременное  выявление признаков дихотомии  «норма - аномалия психики» - «вменяемость-невменяемость» составляет по существу основное содержание оценки психического состояния подследственного. Отдельные авторы ведут речь об учении о вменяемости-невменяемости в уголовном праве и отмечают, что проблема вменяемости не представляет собой зеркальное отражение невменяемости, имеет свои конкретные признаки и давно уже перестала быть чисто теоретической проблемой.

Дихотомическое сочетание медицинского и юридического критериев не допускает  преувеличения доказательственного  значения одного из них в ущерб  другому. Надо признать, что эта очевидная, на наш взгляд, посылка не всегда находит поддержку не только среди  специалистов-психиатров, но и среди  юристов. Так, Н. Г. Иванов допускает  несколько логико-процессуальных ошибок в одной фразе, когда указывает, что «вряд ли какой-либо юрист возьмет на себя смелость объявить субъекта вменяемым при наличии медицинского заключения о наличии у него, например, шизофрении» 18. Здесь следует еще раз отметить, что на основании собранных доказательств признание  подследственного (а не субъекта) вменяемым или невменяемым относится только к прерогативе суда.

Тот факт, что при наличии ранее  установленного диагноза «шизофрения» у подследственного он автоматически  признается невменяемым, свидетельствует  о заранее предопределенном игнорировании  юридического критерия «вменяемость-невменяемость», не говоря уже о криминалистической оценке психического состояния подследственного в момент совершения преступления. Такого рода подходы к оценке психического состояния подследственных, к сожалению, достаточно распространены и представляют собой очевидные процессуальные нарушения. Анализ литературных источников в области общей и судебной психиатрии позволяет убедиться, что  эта ошибка носит не только процессуальный, но и медицинский характер. Так, Л. М. Балабанова отмечает, что в судебно-психиатрической  литературе все чаще обсуждается вопрос о возможности признания вменяемыми некоторых больных шизофренией, так как «в связи с отсутствием признаков юридического критерия невменяемости… отсутствует и формула невменяемости». Впрочем, и в последнем в целом верном замечании содержится определенный элемент игнорирования юридического критерия «невменяемость».

Более конкретная и обоснованная позиция  по данному вопросу прослеживается у Т. Б. Дмитриевой и С. Н. Шишкова, которые подчеркивают, что «решение о применении недобровольных мер  или наложении ограничений на лиц с психическими расстройствами должно приниматься индивидуально, с учетом всех необходимых характеристик  болезненного состояния. Такие решения не могут «автоматически» следовать за однажды установленным психиатрическим диагнозом в рамках отдельных нозологических форм заболеваний (той же шизофрении, например) могут наблюдаться различные психопатологические состояния и процессы». Это мнение ведущих специалистов в области судебной психиатрии подтверждает, что даже в случаях установления диагноза «шизофрения» оценка психического состояния в момент совершения общественно опасного деяния должна проводиться индивидуально, с учетом всех имеющихся доказательств и не только заключения судебно-психиатрической экспертизы, так как в рамках различных болезненных состояний могут наблюдаться различные психопатологические проявления - «светлые промежутки», утяжеление болезненных проявлений, регресс заболевания вплоть до выздоровления.

Нельзя отрицать существование  многолетней судебно-психиатрической  и следственной практики, при которой  заключения судебно-психиатрических  экспертных комиссий, содержащие ко всему  прочему еще и вывод о вменяемости  или невменяемости испытуемого, считались истиной в последней  инстанции. Именно такое положение  во многом и определило тот факт, что появились научные работы, в названиях которых содержится вопрос о доказательственной силе результатов  таких экспертиз.

Конечно же, игнорирование эффективности  использования специальных знаний, в том числе и в форме  экспертизы, в области общей и  судебной психиатрии представляет собой  другую не менее опасную крайность  для процесса раскрытия и расследования  преступлений. В научных изданиях имеется информация о достаточно редких, но весьма интересных с точки  зрения исследуемой нами проблемы случаях, когда суд пытается отменить психиатрический  диагноз. Так, Т. Б. Дмитриева и С. Н. Шишков в подтверждение этого  приводят из приговора суда абсурдную  формулировку: «Диагноз, установленный  гражданке К. городским психоневрологическим диспансером, - «паранойяльное развитие личности» - снять». Авторы задаются вполне резонными вопросами: может ли суд снять диагноз и какие юридические действия необходимы для исполнения такого решения?

У нас не было возможности подробнее  ознакомиться с таким случаем  в судебной практике, однако представляется, что в решении суда подразумевалась  не отмена медицинского диагноза (этот вопрос, вне всякого сомнения, должен решаться исключительно с использованием специальных знаний), а велась речь об оценке заключения судебно-психиатрической  комиссии наряду с иными доказательствами по делу и установлении несоответствия указанного заключения иным, уже собранным  доказательствам по делу.

В случае противоречия результатов  судебно-психиатрической экспертизы иным доказательствам по делу (то есть по существу в случае несовпадения медицинской и криминалистической оценок психического состояния подследственного), с нашей точки зрения, нужно  назначать повторную, но уже комплексную  психолого-психиатрическую экспертизу. Следует учитывать, что психиатр использует свои специальные знания для синдромально-нозологической характеристики имеющихся у испытуемого патологий, а психолог - для структурно-динамического анализа личности последнего. Именно поэтому не вызывает сомнения значительный эффект от участия специалиста-психолога в процессе расследования, особенно в ситуациях, когда подследственный ранее не состоял на учете в психоневрологическом диспансере, когда сомнения в его психической полноценности возникают впервые в связи с привлечением к уголовной ответственности, а также при выявлении незначительно выраженных форм психических аномалий и затрудненности медицинской оценки психического состояния подследственного.

В процессе оценки результатов повторной  психолого-психиатрической экспертизы, являющейся в данном случае одним  из основных звеньев тактической  операции «криминалистическая оценка психического состояния подследственного», надо обращать внимание на результаты физиологических обследований, биохимические анализы и иные объективные и регистрируемые (диагностируемые) изменения соматического и физиологического характера, которые не только сопутствуют различным психическим расстройствам, но и в ряде случаев являются их первопричиной. Впрочем, указанное требование необходимо распространить и на случай оценки результатов основной (первоначальной) судебно-психиатрической экспертизы.

В связи с тем, что существуют медицинский и юридический критерии невменяемости, должны существовать или, по крайней мере, имеют право на существование категории медицинской  и юридической (в том числе  криминалистической) оценок психического состояния подследственных. Важно в этой связи заметить, что субъекты судебного исследования доказательств располагают несравненно большим объемом информации для обеспечения достоверности таких оценок. В первую очередь это относится к органам предварительного расследования. Результаты их криминалистической оценки психического состояния подследственного не могут быть доказательством по делу, но могут и должны способствовать полноте и объективности всего процесса расследования.

3..Вменяемость и невменяемость

Физическое лицо только тогда  может быть признано виновные в совершении преступления, когда оно совмещает  определенную сумму биологических  условий, обладает способностью к вменению. Вменяемость лица в большинстве  случаев презюмируется и специально не устанавливается. В то же время порой обстоятельства общественно опасного Деяния, поведение субъекта до, во время или после преступления дают основания усомниться в его психической полноценности. В таких ситуациях необходимо установить его вменяемость во время совершения общественно опасного посягательства. Установление факта вменяемости или невменяемости относится к компетенции суда. Для констатации этих состояний суд использует данные судебно-психиатрической экспертизы.

Поскольку уголовное право  исходит из положения, что всякое физическое лицо является правоспособным и дееспособным (в том числе  и способным нести уголовную  ответственность), пока не будет доказано противоположное, то основное внимание законодательство сосредоточивает  на отрицательной стороне вопроса, на определении и признаках невменяемости. Понятие вменяемости дается только в доктрине.

Под вменяемостью следует  понимать психическое состояние  лица, заключающееся в его способности  по уровню социально-психологического развития, социализации, возрасту и  состоянию психического здоровья отдавать отчет в своих действиях, бездействии  и руководить ими во время совершения преступления и, как следствие этого, в способности нести уголовную  ответственность и наказание.

Вменяемость характеризуется  двумя критериями: юридическим (психологическим) и медицинским (биологическим). Юридический  критерий означает способность лица понимать фактические обстоятельства совершаемого деяния (осознавать внешнюю  сторону совершаемого действия или  бездействия и причинную связь  между ним и последующим результатом) и его социальную значимость, т. е. общественно опасный характер содеянного, а также способность лица руководить своими поступками. Медицинский критерий вменяемости определяет состояние  психики субъекта во время совершения преступления: отсутствие определенных психических заболеваний и недостатков  умственного развития, определенный уровень социализации личности (образование, жизненный или профессиональный опыт и т. п.). Лишь наличие этих двух критериев позволяет констатировать вменяемость субъекта.

Как уже было отмечено выше, доктрина и законодательство основной упор сделали на определении невменяемости  как состояния, исключающего возможность  привлечения к уголовной ответственности. История права демонстрирует нам различные подходы к решению вопроса об определении невменяемости. Первоначально наиболее практичным казалось дать в законе перечень конкретных условий, устраняющих вменяемость. К ним относили малолетство, помешательство, глухонемоту, одряхление, лунатизм и другое. Но при таком подходе легко могли быть опущены отдельные ненормальные психические состояния, устраняющие вменяемость. Поэтому следующим шагом в законодательстве было установление для различных состояний невменяемости обобщенных формул, способных охватить разнообразные случаи невменяемости, стремление указать в статье закона условия невменяемости и те основания, благодаря которым эти состояния устраняют ответственность.