2.2. Философия всеединства
В.С. Соловьева
Для собственно
же философии всеединства Владимира
Соловьёва характерны по меньшей мере
три момента: 1) «всеединство», действительно,
исходная интуиция, руководящая и всеобъемлющая
идея его философии; 2) концепция всеединства
у Соловьёва, сравнительно с другими мыслителями,
изложена значительно более систематично
и всесторонне, что и позволило С.Н. Булгакову
назвать его систему «самым полнозвучным
аккордом, какой только когда-либо раздавался
в истории философии»; 3) системообразующим
началом философии В.С. Соловьёва является
«этика всеединства». Именно «оправдание
добра» как рефлексия мироотношения, осуществляемая
посредством жизнеощущения и миропонимания,
составляет главную задачу и смысл системы
Соловьева.
В своем
учении о бытии Соловьев исходит
из того, что абсолютное всеединство
– это окончательное соединение
с Богом. Наш мир есть всеединство
в состоянии становления. Он содержит
божественный элемент (всеединство)
в потенции. Наряду с этим он
содержит естественный, материальный
элемент. Этот элемент часть целого.
Частное стремится к всеединству
и постепенно достигает этой
цели, объединяя себя с Богом.
Сам процесс восстановления всеединства
и является развитием мира.
Мир в
своем развитии проходит два
этапа: первый эволюция природы,
второй – деятельность человека.
Конечным результатом развития
мира является утверждение царства
Бога.
Соловьев
широко использовал научные понятия
и, в частности, понятие «эволюция»,
но по-своему. Эволюция мира, по
его утверждению, включает пять
ступеней бытия: 1) минеральное царство,
в котором бытие выступает
в своей начальной форме, как
инертное самоутверждение;2) растительное
царство, знаменующее выход из
состояния инерции; 3) животное царство,
в котором живые существа ищут
полноты бытия посредством ощущений
и свободы движения; 4) человеческое
царство, являющееся ареной природного
человечества, стремящегося к улучшению
своей жизни при помощи науки, искусства
и общественных учреждений; 5) Божье царство
или арена духовного человечества, стремящегося
осуществить безусловное совершенство
в жизни.
Между этими
царствами существует связь и
преемственность. Предыдущий тип
бытия является материалом для
последующего.
Соловьев
считал, что правильно понятая, рационализированная
теология не противоречит философским
и научным принципам. Напротив, философия
и наука обретают свою подлинную
ценность в единстве с религиозной
верой. Знание о реальном мире
дается наукой, об идеальном мире
– философией, о Боге – только
верой. Цельное знание, согласно
Соловьеву, как раз и выступает
синтезом науки, философии и веры.
На основе этого синтеза и
должна создаваться универсальная
теория, формулирующая принципы
единства мира.
Осуществление
«живого всеединства», по Соловьеву,
свершилось в лице Христа. Оно
явилось для людей «как высшая
сила, которая овладела ими, но
которою они не овладели». Соловьев
уточняет: в том хаосе, которым
являлся мир далекого прошлого,
истиной Христа овладели «немногие»
человеческие души («избранные», по
Достоевскому). И христианская идея
свободного человеческого единения,
всемирного братства снизилась
до «христианства домашнего», лишь
до индивидуальной жизни немногих
душ человеческих. Для основного
же большинства Христос как
живое воплощение всеединства, гармонии
идеального и материального стал
далеким и непостижимым фактом.
Философия идеализма (от Декарта
до Гегеля), восстав против лжехристианства,
освобождает, по Соловьеву, разум от химер
и тем самым открывает путь христианской
истине. Богочеловечество, богосовершенство
искать надо не в окружающем мире, но в
самом человеке, в его «свободно-разумной
личности». Благодаря «рациональной философии»
к этой идее человек должен прийти «от
себя, сознательно, свободно».
По учению
Соловьева, сущее есть единое, всеобъемлющее.
Низший и высший уровень бытия
взаимосвязаны, т. к. низшее обнаруживает
свое тяготение к высшему, а каждое высшее
вбирает в себя низшее. Онтологической
основой всеединства у Соловьева выступает
божественная троица в ее связи со всеми
божественными творениями и, главное,
с человеком. Основной принцип всеединства:
«Все едино в боге». Всеединство - это единство
творца и творения. Бог по Соловьеву - «космический
разум», « особая организующая сила, действующая
в мире».
Окружающий
мир по Соловьеву не может
рассматриваться как совершенное
создание, непосредственно исходящее
из воли одного божественного
художника. Божественный ум, органическая
сила по Соловьеву распадается
на множество элементарных сущностей
или вечных и неизменных причин,
которые лежат в основании
всякого предмета или явления.
Эти элементарные сущности он
называет атомами, которые своими
движениями и колебаниями образуют
реальный мир. Сами атомы Соловьев
трактует как особые проявления
Божества, живые элементарные существа
или идеи. Каждая идея обладает
определенной силой, что делает
ее деятельным существом. Соловьев
был сторонником диалектического
подхода к действительности. Общий
признак всего живущего состоит
в последовательности изменений.
Для обоснования непрерывной
динамики бытия Соловьев вводит
такое активное начало как
мировая душа, которая выступает
субъектом всех изменений и
представляет собой энергию, которая
одухотворяет все существующее.
Но действует она не самостоятельно,
она нуждается в божественном
импульсе. Импульс - бог дает мировой
душе идею всеединства как
определяющую форму ее деятельности.
Эта идея называется София - мудрости.
Понятие Софии вводится для
того, чтобы заявить что мир - это
не только творение бога. Основой
мира является «душа мира» - София
- связующее звено между творцом
и творением, придающая общность
богу, миру и человечеству.
В гносеологическом
аспекте принцип всеединства
реализуется через концепцию
цельного знания, представляющего
собой неразрывную взаимосвязь
трех разновидностей этого знания:
эмпирического (научного), рационального
(философского) и мистического (созерцательно-религиозного).
В качестве основополагающего
принципа цельное знание предполагает
в существование абсолютного
начала - Бога. Эмпир знание раскрывает
внешнюю сторону явлений, рациональное
- особенности мышления. Однако истина
постигается через непосредственное созерцание,
интуицию.
Философской
архитектоникой идей Богочеловечества
и Всеединства в концепции
Соловьева является теургия - мистическое
восхождение к Первоединому, Богу.
Стремясь к универсальному синтезу науки,
философии, религии, Соловьев создает
возможность «цельного знания», которое
вместе с «цельным творчеством» образует
«цельную жизнь». Одним из средств к достижению
этого является магия любви, эстетическое
творчество как «общение с высшим миром
путем внутренней творческой деятельности».
Магия любви и эстетического откровения
у Соловьева являлась теургическим механизмом,
приводящим весь мир к Всеединству и Богочеловечеству,
являющемуся центральной категорией историософии
мыслителя.
Поднимаясь
к Богочеловечеству, люди вместе
с собой поднимают природу, которая,
обратиться в светлую телесность
царства очищенных духом. Но процесс
этот длителен. Очищение и возрождение
мира должно быть только проявлением
свободы воли Запада и Востока.
В 3-й речи о Достоевском (1885) Соловьев,
отклоняясь от идей писателя,
развивает и утверждает свои
мысли. Он видит задачу христианства
в примирении Запада и Востока.
Симптомом «упразднения... многовекового
раздора между Западом и Востоком»
он считает «упразднение спора
между славянофилами и западниками»
в русской мысли. «Россия достаточно
показала Востоку и Западу, свои
силы в борьбе с ними, - теперь
предстоит ей показать им свою
духовную силу в примирении».
Идея «взаимной необходимости»
христианского Востока и Запада
является развитием «христианской
политики» Соловьева в свете очерченной
им же всемирно-исторической перспективы
человечества, завершающего себя в Богочеловечестве.
Идея «собирания» христианского общества
в живое «всечеловеческое» единство как
«внутренняя русская задача», идея России,
«снимающей» все противоречия между Западом
и Востоком, сознание неразрывности, единства
исторического процесса сохранялись и
проповедовались Соловьевым до конца
его дней. «Сцена всеобщей истории страшно
выросла за последнее время и теперь совпала
с земным шаром», - писал он незадолго до
своей смерти.
Согласно Соловьеву,
единое свободно от всего и, следовательно,
определяется отрицательно по отношению
к другому. В то же время оно не может иметь
ничего вне себя и тем самым определяется
по отношению к другому положительно.
В нем, стало быть, совпадают противоположности,
от века присутствуют два полюса, или центра:
первый - свобода от всяких форм, от всякого
проявления; второй - производящая бытие
сила, т. е. множественность форм. Теперь
первый полюс получает название единого,
а второй - потенции бытия, или первой материи,
которая, таким образом, входит в Абсолют
как «его другое», как первый субстрат,
или «основа» Бога. «...Если высший, или
свободный, полюс есть самоутверждение
абсолютного первоначала, как такого,
то для этого самоутверждения ему логически
необходимо иметь в себе или при себе свое
другое, свой второй полюс, то есть первую
материю, которая поэтому, с одной стороны,
должна пониматься как принадлежащая
первому началу... а с другой стороны, как
необходимое условие его существования:
она первее его, оно от нее зависит». Неразрывность
двух полюсов сущего означает, что Абсолют
не может представать иначе, как осуществленным
в материи, а материя в свою очередь - не
иначе, как идея, как осуществленный образ
единого. Оба полюса «вечно и неразрывно
между собою связаны... каждый есть и порождающее
и порождение другого». Пантеистическая
подоплека такого построения очевидна.
В «Критике
отвлеченных начал» Соловьев характеризует
второй полюс всеединства, т. е. первую
материю (она же идея, или природа), как
становящееся всеединое, в отличие от
первого полюса как сущего всеединого.
Главный тезис состоит в том, что абсолютное
не может существовать иначе как осуществленное
в своем другом. Такое понимание отношения
между Богом и миром существенно отличается
от христианской идеи творения мира. Становящееся
всеединое - это душа мира, которая, будучи
основанием всего мирового процесса, лишь
в «человеке впервые получает собственную,
внутреннюю действительность, находит
себя, сознает себя». Божественный элемент
мировой души, т. е. всеединство, в дочеловеческом,
природном мире существует лишь потенциально
и только в человеке получает актуальность,
хотя и предстает вначале только идеально,
в сознании, как цель и норма человеческой
деятельности. Осуществление этой цели
реально составляет задачу мировой истории
как богочеловеческого процесса.
В «Чтениях
о Богочеловечестве» философ
пытается перевести описанный
им процесс самораздвоения Абсолюта
на язык христианского богословия,
давая свое толкование догмата
о Троице. Он отличает Бога
как абсолютно-сущего от его
содержания (сущности, или идеи), которое
предстает в лице Бога-Сына, или
Логоса; воплощение же этого содержания,
или идеи, осуществляется в мировой
душе, Софии, представляющей, стало
быть, третье лицо божественной
Троицы - Дух Святой. «...Как сущий,
различаясь от своей идеи, вместе
с тем есть одно с нею, так
же и Логос, различаясь от Софии,
внутренне соединен с нею. София
есть тело Божие, материя Божества,
проникнутая началом божественного
единства. Осуществляющий в себе
или носящий это единство Христос,
как цельный божественный организм
- универсальный и индивидуальный
вместе, - есть и Логос и София».
Деятельное
единство - это мировая душа в
Боге, а произведенное - Его органическое
тело. В Христе предстают оба эти единства:
первое, или производящее, есть в нем Бог,
действующая сила, или Логос, а второе,
«произведенное единство, которому мы
дали мистическое имя Софии, есть начало
человечества, есть идеальный или нормальный
человек».
2.3. Этика всеединства
в философии Владимира Соловьёва
В наиболее
разработанном и глубоком труде
В.С. Соловьёва «Оправдание добра»
(1897) основные проблемы всеединства
рассмотрены в свете проблемы
этического, т.е. проблемы добра. Этическое
тем самым образует систему
нравственного космоса, морального
миропорядка, поскольку идея добра
пронизывает и природу, и общественно-исторический
процесс, и общество, и все его
институты, все формы объективного
духа (религию, науку, искусство, право,
экономическое сознание), все сферы
практической деятельности.
Всеобщий
характер идеи добра отрицается
многими, но, как замечает Соловьёв,
лишь по недоразумению: «Нет, правда,
такой мерзости, которая не признавалась
бы где-нибудь и когда-нибудь
за добро; но вместе с тем
нет и не было такого людского племени,
которое не придавало бы своему понятию
добра (каково бы оно ни было) значение
постоянной и всеобщей нормы и идеала».
Отстаивая
тезис о внутренней связи концепции
всеединства с этикой всеединства,
нельзя не упомянуть о проблеме
статуса этики (философии практического
разума) в отношении к теоретической
философии (метафизике и гносеологии),
а, с другой стороны, в отношении
к положительной религией (или
теологии).
В своем
основном труде по нравственной
философии, в отличие от более
ранней работы «Критика отвлеченных
начал» (1980), Соловьёв склоняется
к трактовке этики как автономной
науки, т.е. независимой от религии,
метафизики и гносеологии. Как
известно, это — исходная идея
и в понимании этики Кантом,
который отрицал всякую зависимость
должного от сущего, а, следовательно,
этики от теоретической философии и религии.
И, более того, утверждал «примат практического
разума над теоретическим» (первенство
нравственности над наукой). Иначе говоря,
в дилемме: 1) нравственность должна быть
разумной и 2) разум должен быть нравственным
В.С. Соловьёв отдает предпочтение второму
тезису. При этом делается попытка доказать
имманентную принадлежность нравственности
разуму. «Создавая нравственную философию,
разум только развивает, на почве опыта,
изначально присущую ему идею добра…
и постольку не выходит из пределов внутренней
своей области», — пишет Соловьёв.