Русский изразец

В России картина была противоположной. Торгово-промышленные отношения в  России XVI–XVII вв. были менее развиты. На всю огромную страну было несколько  отлаженных изразцовых центров. Мастерские при монастырях обслуживали достаточно обширное монастырское строительство и только часть своей продукции продавали посадам. А потребности в изразцах для печей в богатых домах и облицовки храмов в отдаленных городах обеспечивали одни и те же изразцовые центры. Например, балахнинские изразцы продавали на Макарьевской ярмарке в Нижнем Новгороде. Оттуда купцы везли их по Волге во Флорищеву пустынь (под Нижним), в Муром; верхневолжские города: Лух, Юрьевец-Поволжский, Пучеж, Пурех, Катунки; клязьминские города Гороховец, Вязники, в Сибирь через Вятку, Хлынов, Кайгород. Водные пути от Макарьевской ярмарки шли также в Москву, Ярославль, Пермь, Казань, Астрахань. Во многих из этих городов до сих пор сохранилось большое количество балахнинских изразцов в наружном архитектурном декоре и облицовке изразцовых печей. Естественно, при такой усиленной нагрузке изразечники не стремились к разнообразию, а искали способ упростить, рационализировать работу. Это в какой-то степени объясняет относительную ограниченность типов орнаментов стенных изразцов и даже унификацию поясовых деталей печной облицовки. А поскольку печи продавались готовыми наборами, трудно предполагать влияние на их орнаменты вкусов заказчика.

Изразец с самого начала был предметом роскоши, украшать изразцами дома или ставить в  них изразцовые печи могли позволить  себе только члены царской семьи, приближенные к ним бояре и  настоятели крупных монастырей. Расширение изразцового промысла позволило  несколько удешевить их изделия  и расширить ассортимент, дифференцированный по качеству отделки и ценам. С  конца XVII, в первой трети XVIII вв. изразцовые печи вошли в обиход более широкого круга населения: купцы, богатые  ремесленники или мещане ставили  в своих домах изразцовые печи. Во всех каменных жилых домах XVII–XVIII вв., сохранившихся в древних русских  городах, изразцовые печи были в каждой жилой палате. Те, кому приходилось побывать в палатах бояр Романовых на Варварке, или в палатах Юсупова в Москве, в Поганкиных палатах в Пскове, в посадском и купеческом домах в Суздале, могли увидеть, как украшает интерьер изразцовая печь. Богатые пластикой формы печи покрыты ярким многоцветным ковром орнамента, если это печь ренессансного типа. или изящным кружевом узоров, если она барочная расписная. Но кроме чисто эстетического эффекта оформления интерьера, организации плановой структуры жилья изразцовая печь благодаря тематическим изображениям на изразцах несла еще смысловую нагрузку. Ведь в те времена в домах не было книжных полок. Изразцы можно было рассматривать, как в более поздние времена – лубочные картинки.

Формирование орнаментов на изразцах – особая тема. В их развитии аккумулировались и особенности  русского художественного сознания, понимания, что и как должно и  можно изображать: в отличие от западноевропейских изразцов, в России никогда не делали портретные изразцы, все изображения были условны, обобщены, лишены натуралистических подробностей, многие из них были наделены символическим  смыслом отражения картины мира. И западноевропейские влияния: готический принцип построения растительных, геометрических и сюжетных орнаментов на ранних печных изразцах, имеющих более всего  прототипов в Польше и Литве XVI–XVII вв.

В странах Западной Европы печные изразцы появились значительно  раньше, и к XVII в. это ремесло имело  там уже трехсотлетнюю историю, поэтому естественно, что начинающие русские мастера перенимали их опыт.

Находки археологов последнего десятилетия позволяют познакомиться  с самой ранней стадией русских  печных изразцов XVI в. Это тоже плитки без румпы. Очевидно, сначала гончары пробовали моделировать орнамент от руки, их массивные рельефы неумелые, расплывчатые. Затем появились плитки с оттиском в форме. Их изображения частично перекликаются с известными и на архитектурной терракоте, и на изразцах: грифон, лошадки, всадники, ренессансные растительные мотивы на архитектурных обломах. А некоторые прориси встречаются впервые: петушки, обезьяна, фрагменты каких-то растений и пр. Это была промежуточная стадия: между терракотовыми плитами и уже известными изразцами с румпой, сменившими их.

Отбор изобразительных  мотивов происходил под влиянием господствующих в русском обществе вкусов, это излюбленные цветочные  орнаменты, их можно увидеть и  в шитье, вышивке, и в чеканке, и в резьбе по дереву, и в книжной миниатюре, а также неовизантийская плетенка. И ренессансные тенденции, унаследованные от более ранней архитектурной керамики, пальмовые ветви, виноградные лозы с гроздями, листья аканта, вьющиеся ветви с листьями и цветами, витые жгуты и т.д. Свою лепту внесли и литературные источники: сказки, сказания, персонажи былин Бова Королевич, Соловей Разбойник, батальные сцены, иллюстрирующие походы Александра Македонского по книге «Александрия» (в Троицком соборе в Муроме на муравленом изразце так и написано: «Приступ Александра цариа ко граду Египту»). Ряд изображений, пройдя долгий путь от древней Персии, античной Греции и Рима, укоренившись в европейском средневековом изобразительном репертуаре, перекочевали в русский архитектурный декор и прикладное искусство. Такие образы как крылатая собака Симаргл (или по-другому Сэнмурв), полуптица-полузверь «лютый зверь» Грив (Грифон), Кентавр (или по-русски Китоврас), натягивающий стрелу лука, птица-девица Сирин, «дикий зверь» лев, Единорог (Инорог), орел, дракон, трехфигурные композиции древа жизни, претерпев некоторую редакцию, приобрели чисто русскую стилистику и яркую национальную окраску.

Приезд опытных керамистов из польско-литовских земель в середине XVII в. определил новую волну, происходивших от итальянской майолики, ренессансных и маньеристических влияний в орнаментах полихромных изразцов. Это многообразные калейдоскопические цветки-розетки, целые серии поющих, взлетающих, сидящих на ветках с цветами, как в райском саду, птиц, прекрасные античноподобные вазы, украшенные цветами и энергичными завитками ручек, ковровые орнаменты и многоизразцовые клейма, несколько напоминающие мусульманские майоликовые облицовки, «циротные» композиции из плодов, выполненные в высоком рельефе.

Усвоение столичных тенденций  формирования орнамента в провинциальных изразцовых центрах происходило  с сильным запаздыванием, до 50 лет. Интересная особенность этих процессов в том, что если в Москве сами носители новых веяний обеспечивали быструю, скачкообразную смену стилистики, то в провинции саму ее суть осознавали не сразу, и длительное время бытовали эклектичные модификации, в которых сочетались архаичные композиции с отдельными, механически вставленными ренессансными деталями, или, наоборот, ренессансным изображениям придавался несвойственный им готический характер симметрии.

А из Нового Иерусалима, где  появление ордерно- пропорционального начала в облицовках Воскресенского собора, послужило импульсом нового взлета блистательной фасадной архитектурной майолики, она прошествовала по всей России. Великолепные образцы ее до сих пор мерцают и переливаются – ярким синим, желтым, коричневым и белым на выразительном бирюзовом фоне – и в богатейших наличниках и фризах ярославских храмов, и в поясах соборов Нижнего Новгорода и Балахны, и в далекой церковке в Лухе, в трапезной Вяжищского монастыря под Новгородом, в Богоявленской церкви в Соликамске и… много еще памятников сохранилось, всех не перечислить, хотя разрушено несравненно больше. Но самое большое собрание архитектурной майолики второй половины XVII в., конечно, в Москве. Начиная от изразцовых вставок в Покровском соборе (Василия Блаженного) XVI в., блестящих, как бисер, зеленых шаров на белом шатре церкви Покрова в Медведкове 20-х гг. XVII в., почти все стадии эволюции изразцового убора можно найти на московских храмах, как в музейной экспозиции. Степан Полубес после серии замечательных фризов в уже упоминавшихся храмах, на закате своего творчества, как будто так ему было завещано свыше, вернулся к исходной позиции и, перекликаясь с неведомыми художниками XVI века в Дмитрове, изобразил в полный рост святых – четырех евангелистов, поместив барельефы в барабане главы Успенской церкви в Гончарах 1702 г. (ул. Володарского в Москве). Можно еще вспомнить изразцовые антаблементы Монетного двора и Аптекарского приказа (хранящегося в Государственном историческом музее, так как здание не сохранилось), наличники Благовещенской церкви в Юрьевце, которые после ее разрушения перенесены в Москву и вмонтированы в ограду Донского монастыря. И заключительным аккордом изразцового убранства стало Крутицкое подворье, где отец и сын Старцевы облицевали изразцами весь фасад снизу доверху, соблюдая все правила ордерного построения – антаблементы, карнизы, колонки, наличники. Производство изразцовой майолики в отечественной строительной практике в таких масштабах больше никогда не повторялось. Крутицким подворьем завершился Золотой век русского изразцового искусства. В будущем он вспомнится, может быть, только в связи со строительством дворца А.Меншикова, который с неменьшим размахом облицевал все внутренние стены своего дворца расписной плиткой наподобие голландских.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение

 

Русские изразцы. Рельефный  изразец 17 в. (Исторический музей, Москва.)

 

 

Русские изразцы. Изразец  нач. 19 в. (Исторический музей, Москва.)

Русские изразцы. Изразец 18 в. (Исторический музей, Москва.)

 

 

Русские изразцы. Рельефные  изразцы 17 в. (Исторический музей, Москва.)

Русские изразцы. Рельефные  изразцы 17 в. (Исторический музей, Москва.)

 

 

Русские изразцы. Изразцы 1-й  пол. 18 в. (Исторический музей, Москва.)

Русские изразцы. Изразцы 1-й  пол. 18 в. (Исторический музей, Москва.)

 

 

Русские изразцы. Изразцы 1-й  пол. 18 в. (Исторический музей, Москва.)

 

Заключение:

Устойчивость традиционных форм в  народном декоративном искусстве объясняется  стремлением народных мастеров исходить из ранее созданного, практически  усовершенствованного и отстоявшегося  образца, варьировать и шлифовать  его.

''Народ… выбирает, сохраняет и  несёт, шлифуя на протяжении  многих десятилетий, только самое  ценное, самое гениальное''.

То, что традиция изразца продолжалась на протяжении длительного времени  – подтверждает совершенство этого  промысла.

От доисторических времён детство  человечества до дней космической эры  обыкновенная глина всегда являлась первоосновой различных керамических изделий. Поливная керамика, облицовочные кирпичи и плитки вошли в декоративное убранство как внешнего вида зданий, так и интерьеров.

Каждая эпоха вносила свои характерные  особенности во внешний вид изразцов.

После значительного расцвета производства древнерусской монументально-декоративной керамики в Киевской Руси наступает  известный упадок. В дальнейшем, в XV-XVI веках русские гончары добились отдельных выдающихся достижений в  искусстве керамики. Однако лишь во второй половине XVII века эти достижения были объединены и творчески переработаны в принципиально новой технике  – майолике, получившей иные художественные качества. Развивавшаяся в русле  традиций русского искусства, эта майолика носила яркий национальный характер. В развитии русского изразцового  дела в XVIII столетии можно наметить несколько периодов. В начале века наружная изразцовая облицовка постепенно исчезает, переходя в облицовку внутри помещения, что было вызвано изменениями  в русском зодчестве того времени. Меняется облик и самих изразцов. Постепенно исчезает рельеф, появляется гладкая белая поверхность с яркой и сочной росписью, с преобладанием зеленого, коричневого, фиолетового и желтого цветов. Наряду с этим в первой половине века существовало производство белых кафельных плиток с синей росписью, подражающих голландским кафлям.

В конце столетия в связи с  изменениями интерьера и декора печей появляется новый тип изразцов. В их украшении преобладает орнаментальная роспись, которая вскоре уступает место  белым рельефным изображениям на темы античной мифологии и соответствующему орнаменту.

Производство керамики, в основном архитектурной, в XIX – нас ХХ веках  сосредоточилось в нескольких керамических мастерских, выполнявших отдельные заказы на уникальные украшения и стандартные декоративные детали.

Русским изразцам примерно девятьсот  лет. Сменились поколения, правители, но по-прежнему опытные гончары обжигали в горнах глиняные коробки без  крышек, раскрашенные и разрисованные  с одной стороны. Для людей, для  их радости и удовольствия создавали  художники –гончары невиданной красоты керамическое убранство. И это стремление столь благородно и естественно, что хотя бы уже по этому изразцы должны жить и в будущем.

 

Список используемой литературы:

 

• Акунова Л.Ф., Крапивина В. А. Технология производства и декорирование художественных керамических изделий. М., 1983.
• Белов В. И. Лад. Очерки о народной эстетике: печники, гончары, М., 1982. С. 49-52
• Бусева-Давыдова И.Л. Древнерусское жилище://Иск-во, 1996,№2.С. 7-9//.
• Ковалёв В.М., Могильный Н.П. Русская кухня: традиции и обычаи .М., 1992, С 63-65.
• В А.С. Скачи, добрый единорог: сказ про поливной изразец. М., 1983, С. 63-75
• Немцова Н.И. Исследование и реставрация русских изразцовых печей XVII-XVIII вв. М, 1989.