Русские геополитики

     8) вспышка этногенеза является  результатом пассионарного толчка, то есть определенной органической мутации, которая в свою очередь вызывается либо непосредственно космическим облучением поверхности земли вдоль определенной линии, либо посредством передачи пассионарного признака генетически — благодаря половым контактам пассионариев с менее пассионарными особями; процесс этногенеза характеризуется угасанием энергии живого вещества (пассионарности) из-за сопротивления среды; этот процесс в любой момент может быть прерван внешним вмешательством, особенно в моменты перехода от фазы к фазе, и при этом этнос частью истребляется, частью “рассыпается розно”;

     9) этносы имеют сложную структуру,  включая в себя субэтносы, консорции  и конвиксии, и сами составляют более сложные структуры — суперэтносы, объединяемые общей доминантой; между разными этносами возможны следующие типы связи: симбиоз (добрососедство), ассимиляция (слияние), ксения (добровольное объединение без слияния), химера (объединение без слияния путем подчинения одного этноса другим, чуждым ему по доминанте), война за господство на определенной территории (внутри суперэтноса), война на истребление (при враждебных контактах на суперэтническом уровне);

     10) поскольку импульс пассионарности  имеет чисто энергетический характер, направленность расходования этой энергии зависит от выбора доминанты — определенной идеи, чаще всего религиозной, которая составляет мироощущение и жизненную программу ее носителей; все мироощущения делятся на жизнеутверждающие (теистические и оптимистичные) и жизнеотрицающие (атеистические и пессимистичные); при этом только первый тип мироощущений может стать основой нормальной жизни этноса, тогда как жизнеотрицающее мироощущение порождает антисистемы, общности людей, для которых ложь является принципом действия и усилия которых направлены на разрушение биосферы в любых ее проявлениях.

     Между тем гумилевская теория в своем становлении и развитии столкнулась с рядом препятствий вненаучного характера, что не позволяет принимать ее без критики.

     В философии истории, созданной Гумилевым, можно выделить целый ряд сильных  и слабых сторон. Начнем с сильных. Теория построена профессиональным историком с учетом огромного исторического и историографического материала, что практически исключило использование в обобщениях недостоверных сведений и непроверенных фактов. Теория позволяет объяснить чрезвычайно многие “темные места” истории и исторической науки, причем она применима не только к любому хронологическому или географическому отрезку мировой истории, но и к любому “жанру” истории — истории культуры, политической истории, истории климата, этнической истории и т.п. Теория представляет собой достаточно удачный, что само по себе редкость, синтез различных наук — географии (включая геофизику и климатологию), экологии, психологии, социологии, истории (включая археологию и источниковедение).

     Теперь  слабые стороны. Теория не нашла своего систематического изложения: отсутствуют строго разработанные дефиниции, нет четкого свода основоположений; она раскрывается либо сумбурно, либо через применение к огромному фактическому материалу, причем в последнем случае иногда весьма противоречиво и идеологизированно (в частности, автор оставляет возможность упрека в антисемитизме, что, видимо, является одной из причин игнорирования его теории многими группами мировой научной общественности). Аргументация в ряде случаев представляется запутанной или случайной; например, главная причина этногенеза усматривается в мутациях, вызванных космическим облучением биосферы, а в подтверждение этого приводится наблюдение, согласно которому ряд вспышек этногенеза произошел примерно в одно и то же время и при этом территориально слагается в одну примерно прямую линию. Между тем сам Гумилев отмечает, что между отмеченными им точками в монотонных ландшафтах, населенных инертными этносами, облучение не привело к этногенным результатам. Эти результаты сказались только на стыках ландшафтов, а сами линии (которые, заметим, можно проводить по историческим картам с достаточной произвольностью) более напоминают геодезические. Стыки ландшафтов при этом чаще всего примерно совпадают с границами между этносами (ибо каждый этнос приспосабливается к определенному ландшафту или группе ландшафтов). Сам же Гумилев отмечает, что именно контакты разных этносов, и особенно суперэтносов, благодаря различию стереотипов поведения и перепадам уровней пассионарности, рождают новые идеи, новые стереотипы поведения и новые этносы. Здесь становится неясным, зачем вводить дополнительную причину этногенеза в виде космического излучения. Кажется, что в этом сказывается только дань наследуемым концепциям — геополитике Савицкого и учению об энергии живого вещества Вернадского. Гипотеза о космическом воздействии на историю человечества, разработанная русскими космистами Вернадским, Циолковским и Чижевским, конечно, очень красива, логична и не может быть исключена, однако, перефразируя Лапласа, следует отметить, что вполне можно обойтись и без этой гипотезы. Гумилев очень часто и почти навязчиво использует выражения “причинно-следственные связи” и “причинно-следственные цепочки”. Для него совершенно ясно и не вызывает никаких сомнений, что все должно иметь свои причины, причем причины естественные, природные, и одна и та же причина при одних и тех же условиях порождает одни и те же следствия (крайне важно отметить, что представление об иерархии сущего является для Гумилева столь же непреложной истиной, хотя она еще не вполне доказана наукой). Он с плохо скрываемым презрением отвергает философию в пользу “ясных и точных” естественных наук. Но в этих науках нет достаточного критицизма, чтобы осмыслить само представление о причине и происхождение этого представления.

     Кроме того, и это особенно важно с  точки зрения философии, Гумилев  ставит историю людей в сильную зависимость от истории идей, разделяя последние всего на две группы — жизнеутверждающие (оптимистичные и теистические) и жизнеотрицающие (пессимистичные и атеистические). Тем самым он невероятно упрощает историю религий и, соответственно, обедняет свою собственную теорию. Очевидно, что далеко не все атеистические идеи пессимистичны и не все оптимистичные — жизнеутверждающи. Его заявления о некоем “теистическом буддизме”, о православии, отрицающем Ветхий Завет, и о том, что все человеческие жертвоприношения связаны с сатанизмом, более чем сомнительны с точки зрения религиоведения.

     Главным достижением теории Гумилева следует  считать то, что он на огромном историческом материале выявил однотипную последовательную смену фаз наиболее стабильных человеческих общностей (определяемых им как этнические) — от первоначального объединения людей на основе их общего стремления следовать неким достаточно отвлеченным идеалам до превращения этой общности в нестойкий конгломерат безыдейных эгоистов.

     Семенов-Тян-Шанский Вениамин Петрович (1870 —1942) — географ-энциклопедист, сын знаменитого ученого П.П. Семенова. Окончил Петербургский университет. Автор книг «Торговля и промышленность Европейской России по районам» (1900-11), «Город и деревня в Европейской России» (1910), редактор фундаментального издания «Россия. Полное  географическое описание нашего Отечества» (вышло 11 томов). В труде «О могущественном территориальном владении применительно к России. Очерк политической географии» (Петроград, 1915), основываясь на идеях Фридриха Ратцеля и представлениях о естественных границах и сгущениях органической жизни, выделил три средиземноморья и три исторических типа политического контроля над пространством. В отличие от традиционного противопоставления в геополитических теориях Моря и Континента предложил концепцию территориального могущества на основе синтеза морского и территориального подходов. На этой основе выделил особый тип территориального политического могущества «от моря до моря», характерный для американцев и русских.

     Между экватором и 45°  северной широты ученый выделяет океанические «бухты» сгущения органической жизни: Европейское Средиземноморье (включая Черное); Китайское (Южное и Восточное), Желтое и Японское моря; Карибское море с Мексиканским заливом. В.П. Семенов-Тян-Шанский пишет: «Здесь, у трех средиземных морей и двух полуостровов между ними — Индостанского и Малоазийско-Аравийского выросли наиболее сильные и оригинальные человеческие цивилизации и государственности арийцев-семитов, монголов-малайцев и ацтеков-инков..., в то время как остальные слабые племена и расы рода человеческого большей частью застыли в неолитическом веке».

     В этой обширной средиземной зоне возникли наиболее крупные цивилизации и религии. Мировое господство достигнет нация, владеющая одновременно тремя средиземными морями, или три нации, обладающие одним из этих морей. Ученый выделяет территориальные системы (империи) политического могущества: кольцеобразные на средиземноморьях (Греция, Рим, Швеция на Балтике), клочкообразные (Испанская, Британская и другие) и трансконтинентальные «от моря до моря» (империи Македонского  и Чингизхана, в новое время — США и Россия).

     Кольцеобразная система появился в Средиземноморье с незапамятных времен. Сухопутные владения державы — метрополии представляли собой кольцо, позволяющее контролировать внутреннее морское пространство. Эксцентрированные системы были характерны для греков, карфагенян, римлян, венецианцев и генуэзцев, шведов на Балтике.

     Клочкообразная  система (или точечная) применяется европейцами начиная с эпохи Великих географических открытий, когда создаются военные и торговые форпосты в стратегически важных географических точках в береговой зоне морей и океанов. Эту систему создавали португальцы, испанцы, голландцы, французы и особенно англичане, основавшие государства-буферы.

     Континентальная система характерна для государств, владеющих обширными территориями «от моря до моря». Здесь наибольших успехов добились русские и американцы. В.П. Семенов-Тян-Шанский отметил главный недостаток русской континентальной системы- протяженность территории и резкие контрасты в заселении и хозяйственном освоении между центром и периферией. Ученый предупреждал об опасности асимметричной колонизации при наличии сильных сухопутных соседей, каким был Китай у границ слабозаселенного русского Дальнего Востока. Отмечая преимущества компактного географического положения США «от моря до моря», он предлагал ускорить развитие «русской Евразии» - срединного региона между Волгой и Енисеем путем создания крупных «колонизационных баз», способствующих подтягиванию периферии по плотности населения и развитию инфраструктуры до уровня центра. Только при этих условиях можно сохранить континентальную систему России. Он считал необходимым переориентировать русскую колонизацию с традиционного восточного направления на южное и юго-западное в сторону Персидского залива, Черноморских проливов и Средиземноморья.

     Семенов-Тян-Шанский описывает три исторически сложившиеся системы геополитического контроля над пространством.

     Первая  система – кольцеобразная. Появилась она на Средиземноморье в незапамятные времена. Сухопутные владения державы-метрополии представляли собой кольцо, позволявшее контролировать внутреннее морское пространство. Замыкали в кольцо свои владения греки, карфагеняне, римляне, венецианцы, генуэзцы. Их примеру следовали в XVII в. шведы, в XIX в. Наполеон (эта идея реализуется сейчас блоком НАТО в Атлантике).

     Вторая система – клочкообразная, или точечная. Она применяется европейцами начиная с эпохи Великих географических открытий. Порты, пункты, военные базы построены по морям и океанам в стратегически важных географических точках планеты. Такую систему создавали португальцы, испанцы, голландцы, французы. Но наиболее преуспели в этом англичане, особенно в XIX в. Клочкообразную систему они дополнили важными элементами государств-буферов (в XX в. с разной степенью эффективности ее пытались реализовать СССР и США).

     Третья  система – континентальная. Таковой система является, если владения господствующей державы охватывают территорию “от моря до моря”. Наибольшего успеха в ее создании добились русские и американцы.

     Анализируя  плюсы и минусы русской континентальной системы, Семенов-Тян-Шанский отметил ее главный недостаток: растянутость территории, а также резкие перепады в степени освоения центра (он хорошо развит) и периферии (она значительно уступает центру и напоминает сравнительно отсталую колонию). Как полагает ученый, такую систему можно сохранить только тогда, когда удастся “подтянуть” периферию по плотности населения, развитию инфраструктуры до уровня центра. Сделать это можно двумя способами: во-первых, перенести центр в Екатеринбург, во-вторых, создать в азиатских владениях культурно-экономические “колонизационные базы” – анклавы ускоренного развития. Он полагал необходимым иметь четыре такие базы: Урал; Алтай с горной частью Енисейской губернии; Горный Туркестан с Семиречьем; Кругобайкалье. И сейчас, в начале XXI в. предложения ученого выглядят как никогда кстати.

     Размышляя о форме могущественного территориального владения в России, ученый указывает  на недостатки системы “от моря до моря”, на необходимость приближения государственного центра территории к ее географическому центру, отмечает неправильность разделения России на Европейскую и Азиатскую части, подчеркивает роль культурно-экономических колонизационных баз для дальнейшего освоения территорий.