Большой ближний Восток

  Итак, для ведения искусственно сконструированной некоторыми авторами исламско-христи-анской религиозной войны пока еще не обозначились четкие фронты, за исключением, пожалуй, Балкан. Границы же прежних исторических зон противостояния мусульман и христиан, которые формировались на протяжении всей истории существования этих религий, здесь в расчет не берутся. Их очертания вследствие активной миграции мусульман, а также значительного изменения политической карты Европы конца XX - начала XXI в. претерпели существенные изменения. Провозглашенная некоторыми ультраисламистами (салафитами) идея возрождения Вселенского Халифата слишком аморфна, а перспектива ее реализации иллюзорна. Тем более, что эту суннитскую идею совсем не разделяет шиитское население, религиозно-политическая элита которого выдвигает свои, альтернативные проекты и инструкции по руководству мировым исламским движением.

  Страны  исламского мира выражают крайнее недовольство засильем западных ценностей, многочисленными "жертвами", которые они принесли на алтарь глобализации (в данном случае американизации), а также диктатом "страны неверных" {джахилийи) - США. Эти факторы приводят к тому, что харизматические исламские лидеры, подобно У. Бен Ладену, выдвигают альтернативные планы глобального переустройства мира, которые, на первый взгляд, могут показаться очередной утопией. Но внушительные финансовые доходы "Аль-Каиды" и иных аналогичных ей транснациональных организаций, основанные на нефтяных прибылях, а также на поступлениях от возрастающего незаконного оборота наркотиков и оружия, вкупе с огромными людскими ресурсами стран исламского мира позволяют рассматривать выдвигаемые этими организациями планы коренного переустройства мира как вполне весомые политические проекты.

РЕЛИГИЯ, ИСЛАМСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ, ТЕРРОРИЗМ

  Как уже отмечалось, усилению исламско-христианских противоречий также способствует выход  на международную арену транснационального терроризма, который на сегодняшний день "имеет окраску экстремистского ислама". В рамках потенциального исламско-христианско-го конфликта, а для некоторых радикалов вроде У. бен Ладена и его сторонников - уже пылающей войны правоверных с "крестоносцами", неслучайно, что именно слабейшая из сторон взяла на вооружение терроризм как средство ведения борьбы¹⁵. Для разъяснения этого факта можно сослаться, по меньшей мере, на несколько моментов.

  - Так, не подлежит сомнению, что  в допустимом открытом военном противостоянии с мощнейшими западными державами у радикальных исламистов, в том числе и у пресловутой "Аль-Каиды", нет никакой возможности добиться победы. Поэтому предпочтение отдается внезапным террористическим актам.

    Тесная  связь международного терроризма с транснациональной организованной преступностью, незаконным оборотом наркотиков и оружия, отмыванием денег и т.д. приводит к тому, что террористические структуры сами способны "зарабатывать" деньги на свое существование и деятельность в отличие от регулярной армии, придерживающейся хоть каких-то "этических" принципов. Но это не означает, что у международных террористов нет влиятельных "спонсоров". Напротив, они есть. И особенно много их среди монархий нефтедобывающих исламских стран. В связи с этим возникает еще одна, пока не достаточно изученная научная тема, которая выходит за рамки данной статьи. Это проблема тесного сращивания международных террористических структур, для которых терроризм стал очень доходным бизнесом, с политическими и экономическими элитами многих государств мира.

- Интерпретируя ислам с радикальных позиций, теоретики международного терроризма легко находят метафизическое, а что важнее -религиозное обоснование избранного средства борьбы. Толкования такого рода исходят из постулата джихада, который многие радикальные исламистские проповедники возводят до статуса шестого принципа ислама, причем упор делается на силовом джихаде.

  Интересно, что основатель идеологии исламизма С. Кутб в своей работе "Война, мир и исламский джихад" вообще утверждал, что джихад, нацеленный на установление "божественной власти" на земле "продолжается и будет продолжаться". Развивая эту мысль, Кутб приходит к парадоксальному выводу, что "джихад для ислама - естественная необходимость". Речь здесь идет не только и не столько об "оборонительном джихаде", сколько о наступательном, силовом. Акцентирование внимания именно на силовой стороне джихада вызвано тем, что ислам находится в окружении обществ "новой джахилийи" (к ним относятся все неисламские общества), которые активно противостоят реализации исламского проекта. Идеи С. Кутба представляют собой своеобразную концепцию некоего перманентного джихада, основанного на "материальной силе", который в своем развитии "прошел разные стадии, и для любой из них находил новые, только для нее пригодные и эффективные методы"¹⁶.

  Данное  теоретическое положение идеологи современного исламского радикализма и экстремизма активно используют для обоснования целесообразности совершаемых террористических актов. Это приводит к тому, что практически все акты и индивидуального, и группового террора начинают рассматриваться ими как проявление джихада, наиболее эффективного средства в нынешних условиях. Немаловажен и тот факт, что сторонники политики экстремизма и терроризма, особенно ваххабиты, используя принцип такфир, обвиняют в неверии даже нерадикально настроенных мусульман, что является достаточным основанием для объявления последним джихада.

  - И последнее обстоятельство: не  следует забывать о психологическом эффекте от террористических актов. Имеется в виду прежде всего так называемый стокгольмский синдром: люди, которых взяли в заложники, для сохранения своей жизни как бы солидаризируются с террористами, просят их о пощаде, всячески им помогают, а потом после освобождения предъявляют претензии уже не к террористам, а к своему государству.

Искаженное  и недопустимое отождествление ислама как мировой религии с международным терроризмом, использующим радикальную исламистскую риторику, которое широко распространено в современном международном медийном пространстве, также способствует межрелигиозному разъединению. Представляется крайне недальновидным и тормозящим развитие диалога употребление популярного ныне штампа "террорист-мусульманин". Необходимо понимать, что, когда некоторые исследователи прямо указывают на исламскую составляющую современного международного терроризма, они, таким образом, лишь выделяют конкретную группу определенной конфессии, которая использует соответствующую идеологию.

 
  Итак, выдвинутые крайними исламскими радикалами идеи возрождения Халифата либо распространения по значительной части мира законов шариата (альтернативные негативным процессам глобализации) вызвали заметное обострение и без того непростых отношений между мусульманами и христианами. Однако не следует абсолютизировать исламско-христианские противоречия, как это делают сторонники теории столкновения цивилизаций. Тем более что такая позиция может увести исследователя от понимания реальных проблем глобализирующегося мира.

  Повсеместно наблюдаемый рост политической активности международных движений и организаций, а также транснациональных террористических сетей, использующих радикальную мусульманскую риторику, помноженный на огромные запасы минерального сырья и возрастающий военный потенциал стран исламского мира, привел к тому, что ислам стал одним из важнейших факторов современной мировой политики.

  Взрывы  Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, атаки террористов в Мадриде  и Лондоне продемонстрировали миру новое явление - международный терроризм, тесно связанный с радикальным исламом. Это дало основание многим исследователям заговорить об исламской угрозе. Такое предостережение оказалось своевременным, легло на благодатную почву и вызвало определенную тревогу в Европе. Ведь Запад, обеспокоенный масштабами мусульманской миграции, кровно заинтересован не только в решении многих насущных проблем исламского мира, но и в урегулировании положения этих диаспор уже в своих странах.

 Основываясь на изложенных фактах, можно предложить два полярных сценария развития событий в ближайшей перспективе.

Первый - утопический. Исламисты признают все преимущества демократического устройства и отказываются от своих радикальных требований и соответствующих средств для их достижения. Этому способствует якобы возросшая привлекательность для них демократических принципов, а также ослабление социальной базы экстремизма вследствие бурного развития наиболее отсталых экономик стран исламского мира, что явилось, в свою очередь, результатом помощи стран "золотого миллиарда".

 Второй - более вероятный. Из-за повсеместного распространения "болезни фундаментализма", роста радикальных настроений во всем мире, а также усиления антиамериканизма, чему способствовала политика США, возможен в определенной степени возврат к религиозным войнам, хотя бы и на локальном уровне.

Понятно, что изложенные сценарии развития событий - лишь гипотетические предположения автора. Однако необходимо учитывать то обстоятельство, что поборники американской демократии действительно верят, или хотят верить, в универсальность западных (американских) политических моделей, в возможность их переноса в страны исламского мира, дабы распутать целый узел накопившихся там проблем и противоречий. Но история учит, что такие искусственно внедренные политические формы, как западный демократический плюрализм или социализм в государствах исламского мира надолго не приживаются. И лишь созданная на родной почве с использованием традиционных стереотипов мышления модель развития, альтернативная негативным процессам глобализации, может оказаться эффективной.

  Для предотвращения эскалации исламско-христианского  конфликта, который обостряется  под воздействием отмеченных факторов - роста международных террористических структур, спекулирования на межцивилизационных противоречиях, негативном влиянии глобализации - необходима взвешенная много векторная политика "развитого мира" по отношению к исламским государствам. Адекватная помощь уже в близкой перспективе должна привести к тому, что эти исламские государства, если и не будут числиться среди лидеров глобализации, то, по крайней мере, не будут состоять и в списке ее главных "жертв".

  И последнее. Так как США в результате своей непродуманной, а иногда просто авантюрной внешней политики во многом себя скомпрометировали, избежать попятного движения в сторону религиозных войн можно будет благодаря жесткой, а главное скоординированной и ответственной позиции по ключевым вопросам международных отношений формирующихся неевропейских центров силы: Российской Федерации, Китая, Индии - разумеется, при сотрудничестве с Западом в сфере антитеррористической борьбы.

 Ключевые  слова: исламский фактор, исламский радикализм, межрелигиозный диалог, религиозная война, международный терроризм.