Добро и зло

- отмена или сохранение смертной казни не меняет уровня преступности в стране (это подтверждено многолетними социологическими исследованиями);

- смертная казнь не оказывает  превентивного действия: не запугивает  и не отпугивает преступника  (что также подтверждено);

- она не предотвращает преступления: никого из потенциальных преступников не останавливает наличие или отсутствие в обществе смертной казни;

- она не может удовлетворить  родственников жертв: ведь минутное  торжество, вызванное тем, что  «справедливость восторжествовала»,  не в состоянии вернуть им их близких;

- она не является в полной  мере наказанием: мгновенная смерть  во время казни – избавление  преступника от страданий.

Таким образом, смысл смертной казни  сводится к одному: удовлетворению наших низменных страстей в жестокости и мстительности. Справедливость может осуществляться иным путем, не лишающим жизни другого человека, пусть и преступника – например, через пожизненное заключение. И говорить здесь об экономической нецелесообразности такого наказания неуместно: гуманизм и нравственность не должны измеряться в денежном эквиваленте.

6.Проблема борьбы добра со злом

Однако взаимная непобедимость  добра и зла вовсе не означает, что их борьба бессмысленна и не нужна. Если не бороться со злом, то оно  будет доминировать над добром и причинять страдания людям. Правда, парадокс в том, что в процессе этой борьбы можно «заразиться» злом и насадить еще большее зло; ибо «во время борьбы со злом и злыми добрые делаются злыми и не верят в другие способы борьбы с ним, кроме злых способов». Трудно не согласиться с этим высказыванием Н.А. Бердяева, да и опыт борьбы человечества со злом убеждает нас в этом. Поэтому смысл этой борьбы в том, чтобы всеми возможными средствами уменьшать «количество» зла и увеличивать «количество» добра в мире, а основной вопрос – какими способами и путями добиться этого. По сути, вся история культуры в той или иной форме содержит попытки дать ответы на этот вопрос. И сегодня существует значительный «разброс» в ответах: от знаменитого «Добро должно быть с кулаками» до этики ненасилия, базирующейся на идее непротивления злу насилием.

Идеал ненасилия, сформулированный на заре христианства в Нагорной проповеди  Иисуса Христа, всегда был в центре внимания европейской культуры. Заповеди непротивления злу насилием, любви к врагам одновременно и понятны, и парадоксальны: они, казалось бы, противоречат здравому смыслу, природным инстинктам и социальным мотивам человека, и поэтому воспринимались и воспринимаются, мягко говоря, скептически.

Люди всегда были склонны считать, что Нагорная проповедь предназначена для идеального мира, и нужно быть святым, не от мира сего, чтобы принять ее логику. Как бы возражая ветхо -заветному «Око за око, зуб за зуб», Иисус Христос утверждает: «А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Трудновыполнимый, но бесконечно мудрый завет. Причем этот способ поведения по заповеди не меняется из-за того, что приходится действовать в реальном мире, в той среде, где принято бить по щекам.

Во времена первых христиан это непротивление не рассматривалось еще в качестве пути преодоления зла, а являлось лишь свидетельством нравственного совершенства, индивидуальной победы над грехом. В XX веке – веке насилия и жестокости, войн и преступности – концепция ненасилия, развитая такими выдающимися мыслителями, как

 Г.Торо,  Л.Толстой, М.Ганди,  М.Л.Кинг, становится особенно актуальной, ибо она рассматривает ненасилие как наиболее действенное и адекватное средство противостояния злу, как единственно возможный реальный путь к справедливости, ибо все другие оказались не эффективными.

В качестве обоснования этики ненасилия  приведем ряд аргументов. Во-первых, отвечая на зло насилием, мы не побеждаем  зло, так как не утверждаем добро, а напротив, увеличиваем количество зла в мире. Во-вторых, ненасилие разрывает «обратную логику» насилия, порождающего эффект «бумеранга зла» (Л. Толстой), согласно которому содеянное тобой зло обязательно вернется к тебе. В-третьих, требование ненасилия ведет к торжеству добра, поскольку способствует совершенствованию человека. В-четвертых, не отвечая на зло насилием, мы, как ни странно, противопоставляем злу силу, ибо способность «подставить щеку» требует гораздо большей силы духа, чем просто «дать сдачи». Таким образом, ненасилие – не поощрение зла и не трусость, но способность достойно противостоять злу и бороться с ним, не роняя себя и не опускаясь до уровня зла.

Наверное, поэтому у этики ненасилия  так много сторонников – и  идейных, и практически действующих  в рамках различных движений (хиппи, пацифисты, «зеленые» и др.). Ведь ненасилие способно изменить не только личность и межличностные отношения, но и общественные институты, взаимоотношения масс людей, классов, государств. Даже политика, это организованное и узаконенное насилие, может быть преобразована на принципиально ненасильственных основах. Таким образом, ненасилие в том виде, который оно приобрело в теории и практике XX века, становится эффективным средством решения общественных конфликтов, ранее решавшихся с применением насилия.

Вместе с тем не следует сбрасывать со счетов и аргументы сторонников насильственной формы борьбы со злом. Конечно, те общественные движения и институты, которые практикуют насилие или призывают к нему, вряд ли считают его позитивным явлением. Они оценивают насилие скорее как вынужденную необходимость, чем как желаемое состояние. Концепцию же ненасилия они считают красивой, но утопичной мечтой. Главный аргумент противников ненасилия в защиту насилия – безнаказанность зла в условиях ненасилия.

Оперируют они конкретными примерами, но примеры эти весьма убедительны. Действительно, разве насильственная борьба с оккупантом и агрессором не есть добро? Что было бы, если бы во время Великой Отечественной войны наш народ, в соответствии с принципом ненасилия, подставлял бы «другую щеку» фашизму? Кстати, такой же аргумент приводят сегодня и сторонники уничтожения банд формирований в Чечне как необходимой акции в борьбе с терроризмом. Или самооборона от напавшего на тебя преступника – что, тоже «подставлять ему щеку»?

Так что у сторонников «добра с кулаками» тоже есть своя, весомая точка зрения. Тем более что насилие может быть таким многоликим: от безобидного игрового насилия (игра котят, борьба на ринге) или необходимой реакции самозащиты до агрессивной враждебности, жажды мести и даже убийства. И осуждая одни, наиболее крайние и жестокие формы насилия, вполне можно прийти к оправданию других.

Еще один недостаток этой концепции  противники этики ненасилия видят  в ее слишком идеализированном, на их взгляд, представлении о человеке. Теория и практика ненасилия действительно акцентирует внимание на присущем человеку стремлении к добру, рассматривая эту склонность в качестве своеобразного архимедова рычага, способного перевернуть мир.

Однако сторонники ненасилия в  то же время признают, что человеческое поведение может быть и источником зла. Но считать человека полностью злым существом – значит клеветать на него, так же как считать его только добрым – значит льстить ему. Именно такую ошибку допускают те, кто утверждает, что каждый человек – хищный «волк», склонный к разрушению и насилию, или покорная «овца», не способная постоять за себя (Э. Фромм).

Только признание моральной  амбивалентности, двойственности природы  человека выражает справедливое отношение  к нему. Именно такая, сугубо трезвая, реалистическая концепция человека служит гарантией действенности и, более того, практической мето­дикой ненасильственной борьбы, которая предлагает путь, стратегию и тактику усиления и приумножения добра.

Приверженцы ненасилия считают, что  для этого сторонам прежде всего необходимо:

 а) отказаться от монополии  на истину, признавая, что мы  сами тоже можем ошибаться;

       6) осознать, что мы вполне могли бы быть на месте своих оппонентов, и под этим углом зрения критически проанализировать свое поведение – особенно то в нем, что могло бы провоцировать враждебную позицию оппонентов;

       в) исходя из убеждения, что человек всегда лучше того, что он делает, и что в нем всегда сохраняется возможность изменений, искать такой выход, который позволил бы оппоненту сохранить достоинство, ни в коем случае не унижая его;

       г) не настаивать на своем, не отвергать с ходу точку зрения оппонента, а искать приемлемые решения;

       д) пытаться превращать врагов в друзей, ненавидеть зло, но любить людей, стоящих за ним.

Таким образом, если насилие направлено на подавление или уничтожение противника и лишь временно заглушает конфликт, но не устраняет его причин, то ненасильственная акция направлена на устранение самой  основы конфликта и предлагает перспективу развития взаимоотношений, особенно когда предшествующее зло не является препятствием для последующих добрых отношений. Своеобразие моральной позиции сторонников ненасилия состоит в том, что они принимают на себя ответственность за зло, против которого борются, и приобщают «врагов» к тому добру, во имя которого ведут свою борьбу.

7.Этика ненасилия

Существует устойчивый стереотип, рассматривающий ненасилие как  социальную пассивность и психологическую трусость, отсутствие мужества. Это обвинение нельзя считать справедливым. Преж­де всего, следует провести различие между понятиями силы и насилия. Сила является неотъемлемым и фундаментальным свойством бытия человека. Насилие – это разрушительная сила, точнее даже, саморазрушительная, ибо в своем последовательном осуществлении, как абсолютное зло, оно оборачивается против самого себя. Ненасилие же является позитивным, конструктивным выражением силы: оно тоже сила, но при этом более сильная, чем насилие.

Ненасилие нельзя путать с пассивностью – капитуляцией перед несправедливостью, вызванной отсутствием силы. Ненасилие же помимо огромной внутренней работы и духовной активности, направленной (не в последнюю очередь) на преодоление страха, предполагает также продуманную наступательную тактику, определенную технологию противостояния злу.

Как это ни парадоксально, но в действительности пассивность и смирение являются как раз условием и порождением  насилия. Пассивность – это позиция  человека, который не дорос до насилия. Ненасилие же представляет собой  реакцию человека, который перерос насилие и поднялся на более высокую ступень преодоления страха. Причем помимо преодоления «животного страха» ненасилие требует еще и особой духовной стойкости. И мужество, которое требуется для ненасильственной борьбы и формируется ею, есть мужество ответственного существования в этом мире.

Поэтому ненасилие – это сила бесстрашия, любви и правды, сила в ее наиболее чистом, созидательном  и полном проявлении, направленная на борьбу против зла и несправедливости.

В жизни каждого человека однажды или постоянно встают проблемы борьбы со злом. И от того, какую линию поведения и форму борьбы – насильственную или ненасильственную – изберет каждый из нас, зависит утверждение или поражение Добра и проявление нашей сущности. Так какую же позицию предпочесть? Выбор остается за нами.

8.Учение Н.А.Бердяева

Главная особенность этики и  философии Николая Александровича Бердяева (1874 – 1948), крупнейшего русского религиозно-философского мыслителя, определяется его отношением к свободе и творчеству человека. Он считает, что Бог создал человека, но не его свободу, основания которой находятся в ни что. Зло возникает из несотворенной богом свободы, истоки которой содержатся в ни что. Следовательно, никто иной, как человек, несет ответственность за зло.

    Преодоление зла он видит не в ограничении свободы и творчества, а во всемерном их развитии на основе чистой совести, которая обеспечивается любовью к Богу, постоянно спешащего человеку на помощь.

Проблематика добра и зла  была принципиальной и для Н.А.Бердяева; она проходит почти через все его творчество.

В европейской мысли добро и  зло определяются, как правило, через  соотношение с идеалом, с общим  и универсальным стандартом. Вместе с тем, и само добро выражает этот стандарт, что заставляет задуматься о природе и содержании данного стандарта, особенностях соотношения с ним понятий добра и зла. Учение Бердяева о добре и зле является оригинальным по сравнению с классическими для этики представлениями о них. Он подверг в нем сомнению идею безусловности и абсолютной ценности добра, показав добро как непременно определенное к злу. Бердяев не случайно называл свою этику «парадоксальной»: в качестве начала, которому призвана противодействовать мораль, им было указано не только зло, но и добро, а человек представлен как существо, виновное не только в зле, но и в добре. Он рассматривал вопрос о действительном содержании добра и зла как один из основополагающих для понимания человеческого существования, которое раскрывается в своей подлинности «по ту сторону добра и зла» как свобода, творчество и любовь. Осмысливая метафизику добра и зла, Бердяев поставил вопрос о реальности добра и зла не только как ценностных представлений, но и онтологических сил.

Значимость темы, выбранной для  данного исследования, определяется важностью проблемы добра и зла, в обсуждение которой в XX веке Бердяев внес заметный вклад.

Цель и задачи исследования. Целью  диссертационного исследования является целостная реконструкция и анализ учения Бердяева о добре и зле. Достижение данной цели обеспечивается решением следующих исследовательских задач:

а) комплексный анализ произведений Бердяева для выявления положений, предметом которых служат добро и зло;

б) реконструкция проблематики добра и зла в философии Бердяева;