Экономическая философия Антиинфляционной политики

Экономическая философия  Антиинфляционной политики

Научно-исторический анализ инфляционных процессов позволяет сделать вывод, что по своему происхождению и по своим результатам инфляция является социальным и политическим феноменом не менее, чем экономическим. Стремление правительственных экономистов объяснить современную инфляцию, используя только финансовые факторы, в целом оказалось ошибочным и неэффективным для решения проблемы построения антиинфляционной стратегии.

По нашему глубокому убеждению, инфляция должна быть понята как процесс  проявления в латентной форме конфликтов между различными социальными слоями общества, а также между различными финансовыми группировками олигархического типа при распределении национального дохода в борьбе за овладение инструментами кредитно-денежной политики. Поэтому намерение подчинить инфляционный процесс средствами исключительно ограничительной монетаристской политики непродуктивно и, в конечном итоге, извращает всю перспективу борьбы с инфляцией. Стремление достичь нулевой инфляции любой ценой будет означать перевод острых социальных конфликтов из экономической области в сферу политического противостояния, где конфликты неизбежно примут более радикальную форму. Этим, прежде всего, и опасен "рыночный фундаментализм" (термин Дж. Сороса).

Практический и нетривиальный  вывод состоит в том, что благодаря умеренной и контролируемой инфляции можно ослабить социальное напряжение. В этом смысле регулируемая инфляция может действовать как "предохранительный клапан" для сброса давления накопившихся социальных конфликтов. Отвлечение межклассовой вражды на борьбу с инфляцией может помочь выиграть время для улаживания мирным путем политических конфликтов, которые в отсутствие умеренной инфляции были бы более взрывоопасными.

При такой ситуации вполне понятно  ироническое замечание Дж.-М. Кейнса: "Лучше пусть граждане тиранят свои банковские счета, чем общество".

Для того, чтобы макроэкономические инструменты стабилизации спроса стали более эффективными, например, главный экономист Международного банка развития и реконструкции (МБРР) Л. Саммерс доказывает необходимость небольшой инфляции в 2-3%, позволяющей получить отрицательную процентную ставку, которая, стимулируя инвестиции, поможет вытащить экономику из депрессии.

Кризис развития экономики РФ, прежде всего, вызван был катастрофическим переходом к монетарным средствам управления экономикой и антигуманным методом приватизации, спровоцировавшими бурное развитие инфляционных процессов и резкое расслоение общества по уровню получаемых доходов и благосостояния.

Следует поставить под  сомнение исходное утверждение наших либералов монетаристского толка о том, что инфляция является неизбежным результатом перехода к демократии, и избавиться от экономических пороков прошлого (денежный "навес", товарный дефицит и др.) можно лишь через вполне осознанное разжигание инфляционных процессов. Решающую роль сыграла здесь ложная (а можно сказать и фатальная) идея наших рыночных радикалов, согласно которой эффективным противоядием товарного дефицита является либерализация цен.

Предполагалось, что резкий, "шоковый" рост цен снизит интенсивность дефицита и поможет заполнить товарами полки магазинов. Обманчивая простота этого подхода скрывала основной инструмент решения проблемы - резкое снижение покупательной способности населения и, следовательно, его жизненного уровня в результате ничем неоправданного взрывного роста цен.

Ошибочность экономической  доктрины реформаторов состояла, прежде всего, в предположении о существовании в нашей экономике прямой зависимости (наподобие кривой Филлипса) "дефицит - инфляция", когда усиление одного сопровождается ослаблением другого. Однако взаимозависимость по линии "дефицит-инфляция", на наш взгляд, может иметь место лишь в полностью монетаризированной экономике, в которой бюджетные ограничения носят жесткий характер как для большинства предприятий, так и для домашних хозяйств. Только при этих условиях посредством либерализации цен можно "осушить" накопившийся избыточный спрос, и только в этом случае бюджетные ограничения могут служить инструментом снижения товарного дефицита.

Совсем иное положение  наблюдалось в российской экономике, которая имела мягкие бюджетные ограничения, а потому слабо рагировала на повышение цен неизбежным сокращением спроса на производственные ресурсы, остававшиеся в такой ситуации по-прежнему дефицитными. Дефицит при этом воспроизводится как при стабильных, так и при растущих ценах, поскольку существуют институциональные условия его воспроизводства и нарушена жесткость связи "дефицит-инфляция".

Отсюда становится понятна  ошибочность утверждения монетаристов о том, будто их стараниями заполнены полки магазинов и дефицит исчез - а он просто "перетек" в другие формы (взаимные неплатежи предприятий, невыплата зарплаты, беспрецедентное снижение уровня потребления большей части населения).

Поэтому понятно, почему до сих  пор общество не получило от правительственных экономистов монетарного толка внятного ответа на вопрос: по какой причине проводимые радикал-реформаторами экономические реформы напрямую связаны с возникновением мощных инфляционных процессов в нашей экономике? В связи с этим можно поставить и более сложный вопрос: какие макроэкономические пределы ставит инфляция темпам экономического роста?

На наш взгляд, ответы на эти вопросы можно получить только в рамках антиинфляционной стратегии, имея в виду, что главная ее цель - не допустить, чтобы наблюдаемый экономический подъем выродился в инфляционное развитие .

В нашем обществе еще не созрело понимание того, что корни инфляции лежат глубоко в социальных и политических конфликтах и, прежде всего, в серьезных ошибках в управлении экономикой либеральными правительственными экономистами.

Общеизвестно, что самые опасные предрассудки в политэкономии это те, которые замалчиваются и не выговариваются. Особенно их много в философии экономического либерализма, одним из основных постулатов которого является следующий: экономика в целом должна следовать рыночным законам частного предпринимательства. И это несмотря на то, что хозяйственная практика повседневно убеждает, что рынок сам по себе не организует порядок в экономике, а подчас и является сильнейшими дестабилизирующим фактором не только экономического развития, но и самой социополитической системы. Ведь недаром известный экономист И.Шумпетер определяет "капитализм как процесс креативной деструкции".

Односторонность консервативной догмы монетаристов особенно отчетливо проявилась в их убеждении, что инфляция есть корень всех экономических зол и что борьба за стабильность цен есть ключ к экономическому росту.

Вне их поля зрения находится  социально-политический анализ инфляции и те громадные экономические потери, которые были вызваны так называемой борьбой с ней. Данные о масштабах макроэкономических издержек, связанных с инфляцией и выражающихся в потерях ВВП и неизбежным при этом снижении занятости трудовых ресурсов, весьма впечатляют.

Однако самые большие  издержки инфляции связаны с абсолютной убылью населения в эти пореформенные годы. И если вдуматься, то убыль населения - это и есть интегральный показатель эффективности функционирования государства как такового, поскольку именно безработица и инфляция определяют низкий уровень благосостояния граждан, активным образом содействуя их депопуляции.

Не подлежит сомнению утверждение, что рынок и инфляция являются сильнейшими дестабилизирующими факторами запустившими в действие процесс дегуманизации всего общества, когда "самоценность человеческой жизни в настоящем отрицается и теряется смысл серьезного труда, который лежит за пределами социальной обыденности" (Н.А.Бердяев).

Самое главное и трагичное  состоит в том, что в условиях перманентно устойчивой инфляции цена человеческой жизни в России за последние 15 лет в ходе монетаристского эксперимента стала слишком низкой, чтобы ею можно было бы дорожить. И в этом обесценивании жизни, прежде всего, и проявляется, на наш взгляд, антигуманное действие российской инфляции, ее смертельный итог, оцениваемый демографами абсолютным сокращением народонаселения на 11 млн. чел. (в терминах официальной статистики это гигантская потеря народа весьма цинично именуется как "естественная убыль населения").

В стране нет жизнесберегающего общественного климата именно потому, что у правительства отсутствует ясное понимание социально-экономических проблем, связанных с демографическим кризисом. В программах правительственных экономистов отсутствует глав

ный критерий - рост народонаселения и повышение ожидаемой продолжительности жизни, которыми, прежде всего, и должны определяться те или иные программные решения.

Заметим, что к чести  российских ученых еще в 1995 г. на основе прогнозной информации впервые были сделаны оценки возможных экономических потерь, обусловленных демографическим кризисом².

Выводы из этих исследований были удручающими: убыль населения в трудоспособном возрасте для прогнозируемого периода была эквивалентна людским потерям в крупномасштабной войне, а потери ВВП от снижения народонаселения вместе с экономическими потерями от безработицы составили примерно 15% ВВП.

Демографическая ситуация в  России на начало 2008 г. вопреки официальному оптимизму властей продолжала ухудшаться.

Численность населения России за 2007 г. уменьшилась на 520 тыс. чел.

Смертность превышает  рождаемость в среднем в 1,8 раза, а в отдельных регионах в 2-3 раза.

Ежегодно Россия безвозвратно теряет по численности населения  целую область, примерно равную Псковской, или крупный город, такой как  Краснодар.

За последнее десятилетие  на 40% сократилось население на Дальнем Востоке и на 60% на Крайнем Севере.

В Сибири за последние годы "исчезло'^ 11 тыс. деревень и 290 городов. \(

Демографическая ситуация в  нашей стране усугубляется еще и  постоянным ухудшением качества имеющегося человеческого капитала.

По оценкам Института  социально-экономических проблем РАН, каждый год численность инвалидов возрастает у нас на один млн. чел.

Сейчас в стране 10 млн. инвалидов, детей среди них - 600 тыс. Из-за общей тен- ,енции старения населения с 2008 г. в России начнет ухудшаться соотношение работающих и пенсионеров. Если ранее на одного пенсионера приходилось 1,7 работающего, то сейчас их станет уже полтора.

Наши либеральные экономисты как-то подзабыли, а может быть и не ведали, что социально-экономическое развитие страны измеряется, прежде всего, прирастанием ее населения, улучшением качества его жизни. Поэтому при формировании Концепции социально-экономического развития страны до 2020 г. этим показателям, по нашему глубокому убеждению, надо придать критериальный харктер для решения жизненно важной (в буквальном смысле слова) и долговременной задачи российского общества - "сбережения гибнущего народа" (определение А.И. Солженицына из его интервью "Написано кровью", август 2007 г.).

По прогнозам экспертов Всемирного Банка (ВБ) за 20 лет (с 2005 г. по 2025 г.) население России может абсолютно сократиться на 17 млн. чел.

В докладе ЦРУ США под  названием "Тенденции мирового развития в 2015 году", в разделе, посвященном  России, делается вывод, что главной  проблемой будет проблема депопуляции  населения, на нашу страну в буквальном смысле слова обрушится эпидемия смертности, происходящая на фоне невысокой рождаемости.

И как бы предвидя эти ужасающие факты нашей теперешней действительности, передовая русская философская мысль устами Ивана Ильина весьма афористически определила, что "... смерть есть истинный и высший критерий для всех жизненных содержаний". Поэтому мы не можем разделить излишний

оптимизм некоторых экономистов  относительно исправления демографической катастрофы. Дело в том, что даже если огромный подъем смертности второй половины 90-х годов и начала 2000-х годов уйдет в прошлое, накопленная инерция смертности будет существовать в последущем десятилетии и определять убыль населения именно потому, что высокая вероятность смерти от ряда причин будет сочетаться с относительно молодым возрастом смерти, так как сохраняются условия, ограничивающие возможности борьбы за сохранение человеческой жизни, в результате чего устанавливается низкая цена жизни (вследствие низкого качества жизни) на шкале общественных ценностей.

Не стоит забывать, что  демографические процессы обладают громадной инерционностью.

В картинах будущего развития России, рождаемых для нас экономистами монетарного толка, начисто отсутствует основной движитель этого развития - человек. Поэтому монетаризм как направление экономической мысли по аналогии с известным направлением в изобразительном искусстве можно обозначить как экономический футуризм, в котором за формальными изысками фактически исчезает человек с его реальными жизненными проблемами.

Наиболее яркой иллюстрацией этой характеристики наших монетаристов может послужить недавно опубликованный Министерством экономического развития и торговли (МЭРТ) в проекте Концепции развития России до 2020 г. демографический план правительства, предусматривающий рост численности населения страны до 145 млн. чел. Аналитики считают этот прогноз не только рекордом нереализуемости, но и безответственности перед народом. Согласно ежегодному мониторингу ООН в области народонаселения в России продолжается демографический кризис.

Рождаемость упала ниже уровня простого замещения поколений. Смертность примерно в 1,5 раза превышает рождаемость, население в последние годы ежегодно сокращается на 500-700 тыс. чел.