Автор работы: Пользователь скрыл имя, 01 Апреля 2014 в 23:10, реферат
В качестве цели данной работы предполагается выявить общие тенденции обращений к теме власти в истории философской мысли. Это обращения, каждое из которых было сделано в ответ на насущное требование своей эпохи и ориентировано сколь теоретически, столь же и практически. Они представляют собой базу как для сугубо теоретически ориентированных исследований, получивших распространение впоследствии, так и для новых попыток сделать концепт власти исходным в понимании современных общественных реалий.
В связи с этим вырисовывается задача последовательно коснуться наследия крупнейших мыслителей. Имена задействованы более чем известные.
Макиавелли в «Государе», на первый взгляд, обсуждает общественную проблематику в максимально прикладном ключе. Однако избранная им форма — лишь средство высказать глубочайшее содержание. Не случайно более теоретичное «Рассуждение о первой декаде Тита Ливия» в какой-то момент оставляется им для написания обретшего скандальную известность справочника властителя. Именно в «непринужденной» манере последнего автору удается высказать то сокровенное, которое не удавалось обнаружить в степенной форме трактата.
Для Платона порядок, ориентированный на благо целого, есть добродетельное и справедливое положение дел. Хотя нарисованная им картина общественного устройства никогда никому не казалась особо привлекательной, однако Платону удалось, по крайней мере, замазать очевидные трещины в конструкции и внешне избежать острых коллизий с обыденной интуицией справедливости. Напротив, пафос Макиавелли — провозглашение принципиальной внеморальности того, что происходит в государстве. Государь не может позволить себе быть добродетельным, он обязан быть готов в любой удобный момент предпочесть пороки, если пороки «позволяют ему править». И если порокам по самой их природе суждено быть губительными, то пусть этой своей стороной они будут повернуты от государя, по направлению к кому угодно другому. Со справедливостью, воздаянием каждому по заслугам государь не должен возиться. Кто-то непременно должен быть в заклании на алтаре власти, чтобы государь твердой рукой держал бразды правления.
Макиавелли известен своими «макиавеллистскими» рекомендациями, раскрытием циничной технологии власти. Однако повествование о тайных приемах — меньшая часть того, что он осуществил. Много важнее его указание на то, что с этих сведений никогда не сможет быть снят гриф «секретно»: «Обладать добродетелями и неуклонно им следовать вредно, тогда как выглядеть обладающим ими — полезно»[8, с.53]. Чтобы «сохранить власть и одержать победу», государю позволительно применять любые, самые порочные средства, но «государь должен бдительно следить за тем, чтобы с языка его не сорвалось слова, не исполненного (высочайших) добродетелей»[8, с.53].
Макиавелли убедительно демонстрирует, что всякий реальный общественный порядок не существует без принесения в жертву — более или менее жестоким образом — интересов отдельных субъектов. Иными словами, несправедливость является непременным условием общественного порядка безотносительно к тому, преследует ли руководитель цели общего блага («освобождение Италии») или печется только о своей корысти. Эта необходимость чинить несправедливость есть для «справедливых душ» (термин Платона) то, что может быть названо «бремя власти». Таковое составляет существенный момент для осмысления всего феномена. А сама фактическая неизбежность несправедливости (тем не менее, никогда не признаваемая открыто) составляет еще один важный момент, который уместно обозначить как «тайна власти».
Подчеркнутая Макиавелли недопустимость для правителя признания в совершаемой им несправедливости выводит нас далее к важному заключению о принципиальной легитимности власти. Власть, пренебрегающая необходимостью быть признанной подвластными, лишается важнейшего своего атрибута, что приводит к ее крушению. В этой связи нередко встречающиеся попытки трактовать власть как фактическую способность оказывать воздействие неверна, поскольку приводит к путанице и блокирует понимание. Нелегитимной, непризнанной власти не бывает — это противоречие in ajecto,[4, с.21] — как заметил Кожев. Из этого, в частности, вытекает важное следствие, что власть никоим образом не может быть тождественна применению силы.
В истории наступает момент, когда важнейшие теоретические вопросы, касающиеся власти, прежде затрагиваемые философами лишь по ходу других рассуждений, должны были быть заданы целенаправленно. В Новое время возникает насущная потребность тематизировать основания высшей инстанции государственной власти, т. е. суверена. Это осуществляется в форме вопроса об историческом происхождении общественного порядка и получило название теорий общественного договора.
Гоббс и Локк, как известно, рассматривают переход от гипотетической до общественной ситуации к состоянию общественному (правовому, гражданскому). Их логика соответствует обыденному пониманию. Можно наверняка утверждать, что в наше время средний обыватель на вопрос о причинах (основаниях) общественного порядка и верховной власти ответит по существу так же: власть существует ради «безопасности», поскольку иначе воцарится «война всех против всех».
Принципом общественного единства у Локка и Гоббса служит некоторая инстанция, надзирающая за безопасным протеканием жизни. Таким образом, общественный порядок рассматривается как нечто совершенно внешнее жизненному процессу. Это ведет к важным особенностям в трактовке власти вообще. Власть понимается как некая «диспозиция», способность вмешаться в жизненный процесс и что-то в нем изменить, на чем-то настоять. Но эта способность может и не применяться, если в том не возникает надобности для обладающего властью (например, не возникают агрессивные побуждения у отдельных индивидов). Жизненный процесс в таком случае протекает по каким-то своим особым законам, по которым он протекал бы и при отсутствии власти вообще.
Руссо, как истинный философ, стремится показать обыденному мнению, литературно оформленному Локком, что все обстоит не так, как кажется. В «Происхождении неравенства» он настаивает, что принцип реальной общественной организации — вовсе не абстрактная безопасность. Действительным принципом является заинтересованность определенных людей в поддержании определенного, такого, а не другого, общественного устройства, поскольку это устройство обеспечивает им преимущества перед другими людьми. Говоря об этом в более широком плане: власть никогда не есть то, что лишь способно осуществляться. Власть всегда действительно осуществляется! Власть — не лишь возможность оказать воздействие на жизненный процесс, а определенная структура самого этого процесса. Она есть установление не абстрактной диспозиции, но конкретного взаимодействия между людьми, в котором заинтересованы те, а не другие люди. И лишь после установления такого взаимодействия возникает задача обеспечения пресловутой безопасности, т. е. защиты от покушений отдельных нарушителей спокойствия, которые что-то хотят изменить в свою пользу.
Просвещение — этап в историческом развитии, когда возникают и быстро распространяются представления о самом историческом развитии, о «прогрессе». Акцент с вопроса о происхождении общественной организации, ее «движущей причины» смещается в сторону вопроса о причине «целевой». Иначе говоря, принцип общественного порядка должен служить не просто сохранению, но устойчивому совершенствованию жизни.
Это время окончательного разрушения средневекового типа общественного единства и утверждения буржуазного индивидуализма. Требуется обоснование права каждого субъекта преследовать собственный особый интерес. Однако корыстный интерес истолковывается как служащий общественному единству. Обосновывается, что для общественной организации вовсе нет надобности в сознательной направленности субъектов к общему благу, единству. Лучший результат будет достигнут при стихийной игре сил своекорыстного эгоизма. «Средство, которым природа пользуется для того, чтобы осуществить развитие всех задатков людей, — утверждает Кант, — это антагонизм их в обществе, поскольку он в конце концов становится причиной их законосообразного порядка»[3, с.11]. Конфликты всякого рода следует приветствовать, если только соблюдаются уже установленные рамки общественной безопасности. «Да будет благословенна природа за неуживчивость, за завистливо соперничающее тщеславие, за ненасытную жажду обладать и господствовать! Без них все превосходные природные задатки человечества оставались бы навсегда неразвитыми»[3, с.224]. Эта тема становится поистине модной, целая плеяда выдающихся умов создает различные ее версии: от вполне благопристойных (Вольтер, Гельвеций, Смит, Кант) до вызывающих (Мандевиль, Ламетри) и даже совсем уж крайних (Сад).
Итак, имманентная конфликтность, противостояние провозглашаются в качестве необходимого условия эффективной общественной организации. Организующий принцип должен иметь целью не избавиться от антагонизмов вообще, но ввести их в рамки и направить в русло. Поэтому власть, поскольку она является эффективным организующим принципом, непременно должна иметь дело с конфликтом, должна быть основана на каком-то противостоянии устремлений. В качестве наилучшего принципа организации утверждается такой, который был бы «естественным», а точнее, — стихийным, сводящим на нет любое сознательное, «искусственное» вмешательство в процессы плодотворного соперничества.
События французской революции быстро охлаждают энтузиазм философов по поводу общественных конфликтов. Впрочем, теория антагонизма не отбрасывается совершенно: в специальном чистом виде она сохраняется для важнейшего частного случая — экономической конкуренции.
Гегель в знаменитом разделе «Феноменологии духа» дает истинно философское решение тематики конфликтности, синтезируя идеи как Руссо, так и теоретиков «антагонизма». Говоря о его концепции, следует отметить комментарий к гегелевскому тексту Александра Кожева, который весьма способствует уяснению существа дела.
Гегель отбрасывает и пространные рассуждения Канта о «недоброжелательной общительности», и риторику Вольтера о позитивной роли зависти для движения прогресса. Существо всякого противостояния общественных субъектов он без колебаний интерпретирует в терминах господства и рабства. Власть одних людей над другими в основе своей имеет эксплуатацию, т. е. использование другого человека в качестве средства, отношение к человеку как к вещи, к «говорящему орудию». Соответственно мировая история получает у Гегеля известную трактовку в качестве поэтапного продвижения от рабства к свободе (один свободен — некоторые свободны — человек как таковой свободен). Гегель не выдвигает проектов идеального государственного устройства, как Платон и Руссо, вместо этого он убедительно раскрывает внутреннюю диалектическую необходимость преодоления антагонизма господина и раба, однако в предельно общем виде; что же касается конкретных исторических интерпретаций и прогнозов, то здесь он предельно осторожен. Имеется несомненный парадокс в том, что, хотя сонм революционеров был вдохновлен внутренним накалом гегелевской диалектики, сам философ умудрился зарекомендовать себя как благонадежнейший из консерваторов.
Выявление современной проблематики власти. Если Просвещение создает идеологию капитализма, то с начала XIX века мысль уже прозревает кризисные тенденции этого исторического этапа. Соответственно начинается разрушение просвещенческой модели, претендовавшей
быть установленной на все времена, и выход из классического мышления, т. е. за пределы «вечных» очевидностей разума. Появляется представление об истории и вместе с тем о том, что же стремится выйти наружу в этом историческом движении и напирает на уже осуществленную реальность, тесня ее.
Томас Джефферсон был третьим президентом США и известен как автор проекта Декларации независимости. В 1825 г. он сформулировал «десять правил» практической жизни:
1. Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
2. Никогда не беспокой других тем, что можешь сделать сам.
3. Не делай трат, пока не держишь денег.
4. Не покупай того, что тебе не нужно, под предлогом «дешево».
5. Гордость нам обходится дороже, чем голод и холод.
6. Никогда не пожалеешь о том, что мало ел.
7. Все, что делается с охотой, не кажется тягостным.
8. Сколько горя нам причинили несчастья, которые никогда не случались.
9. Принимай все вещи с самой легкой их стороны.
10. Если ты разгневан, сосчитай до десяти перед тем, как сказать что-нибудь, и до ста, если гнев силен.
Реляционистские концепции власти рассматривают ее как отношение между партнерами, агентами, при котором один из них оказывает определяющее влияние на второго. В этой концепции реализуются теории сопротивления, обмена ресурсами, разделения зон влияния.
Бихевиористские концепции власти исходят из ее трактовки как отношений между людьми, при которых одни властвуют, а другие подчиняются и выполняют решения первых. При таком подходе внимание акцентируется на мотивах поведения людей в борьбе за власть. Человек видит во власти средство улучшения жизни: приобретение богатства, престижа, свободы, безопасности и т.п.
Системные концепции власти трактуют ее как систематизирующее начало в политической системе. В рамках этих концепций можно выделить три подхода:
Назначение власти - разрешать постоянно возникающее противоречие между необходимостью порядка в обществе и многообразием интересов членов общества, сопряженных с конфликтами.
Классифицировать формы и типы власти можно по нескольким признакам. Наиболее общей классификацией форм государственной власти является выделение законодательной, исполнительной и судебной власти. Уровни взаимоотношения позволяют выделить федеральную, региональную и местную власть.
Типы господства, введенные Максом Вебером, предусматривают выделение трех типов: традиционное, легитимное и харизматическое. Они опираются на характер власти.
Классификация, основанная на степени участия населения в осуществлении правления, предполагает выделение следующих типов власти:
Информация о работе Власть как проблема современной философии