Захват заложника

Представляется, что отличие  рассматриваемых деяний логичнее проводить по субъективной стороне. И хотя оба эти преступления совершаются с прямым умыслом, в диспозиции захвата заложника прямо предусмотрена цель совершаемого преступления: "понуждение государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника", отсутствие такой цели означает отсутствие состава захвата заложника и необходимость квалификации действий виновного по ст. 126 или ст.127 УК РФ.

Наиболее сложно разграничить захват заложника и похищение человека, совершаемые из корыстных побуждений. В литературе выдвигается мнение, что захват заложника из корыстных побуждений и похищение человека, совершенное из тех же побуждений и сопряженное с предъявлением требований к третьей стороне, являются одним составом, который должен рассматриваться как захват заложника; кроме того, незаконное лишение свободы, связанное с выкупом за освобождение, следует также рассматривать как захват заложника[59]. Несомненно, в этом утверждении есть рациональное зерно. Однако, в данном случае, мы должны были бы признать, что для похищения человека и незаконного лишения свободы, совершенного из корыстных побуждений непосредственным объектом будут выступать общественные отношения в сфере общественной безопасности, что противоречит общим началам учения о преступлении и его элементах (особенно о его субъективной стороне). "Субъективная сторона состава преступления - это психическая деятельность лица, связанная с совершением преступления, которая образует психическое содержание любого преступления"[60]. Процессы, происходящие в психике виновного, могут быть познаны в большинстве случаев путем анализа и оценки внешнего поведения лица. Ряд постановлений Пленумов Верховного Суда РФ включают требования, направленные на полноценный анализ признаков субъективной стороны состава любого преступления. Эти положения особенно важны, когда речь идет о деяниях, связанных с похищением человека и захватом заложника.

Как уже было сказано, оба эти преступления совершаются с прямым умыслом. Многие авторы, раскрывая понятие прямого умысла применительно к похищению человека, говорят о том, что виновный осознает, что он похищает человека, действуя вопреки его воле, и желает этого[61]. Нам кажется, что такое утверждение несколько затрудняет выявление умысла в каждом конкретном случае похищения. По той причине, что само понятие похищения не закреплено ни в законе, ни в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, каждый правоприменитель воспринимает его по своему, так сказать с обывательской точки зрения. Некоторые авторы при определении умысла, исходят только из понятия похищения. По их мнению, виновный осознает лишь то, что он незаконно захватывает другого человека и вопреки его воле перемещает в другое место и желает этого[62].

Но как говорилось выше, есть случаи, когда объективные стороны преступлений, предусмотренных ст. 126 и ст. 206 УК РФ полностью совпадают, при этом предметное содержание умысла виновного будет аналогичным. Нам кажется, что, говоря об умысле на совершение похищения, нужно говорить не только об осознании общественной опасности своих действий и о желании их совершить, но, кроме того (это дает возможность отличить похищение человека от захвата заложника), необходимо хотя бы в общих чертах выявить у лица, совершившего такое деяние, осознание признаков объекта преступления, то есть тех общественных отношений, которые он ставит под угрозу причинения вреда, своими действиями. При похищении человека, виновный (не с правовой, а с субъективной точки зрения) осознает, что совершает преступление против свободы личности, а при захвате заложника - против общественной безопасности.

В обоснование своей  позиции, рассмотрим признаки субъектов  данных преступлений. Субъектом обоих  составов является физическое, вменяемое  лицо, достигшее возраста уголовной ответственности. В соответствии с ч. 2 ст. 20 УК РФ, возрастом уголовной ответственности, в обоих случаях, является 14 лет. Однако, на наш взгляд, позиция законодателя, по этому вопросу, не совсем обоснована. Несмотря на высокую степень общественной опасности захвата заложника, необходимо повысить возраст уголовной ответственности за данный вид преступления с 14 до 16-летнего возраста. В связи с тем, что, подросток, не достигший 16-летнего возраста, в силу своих умственных и психофизиологических особенностей, не способен осознавать, что своими фактическими действиями он посягает на отношения, обеспечивающие общественную безопасность. Одним словом, умысел данного подростка не может быть направлен на нарушение общественной безопасности. И хотя формально его действия будут подпадать под ст. 206 УК РФ (захват заложника), логичнее предполагать, что фактический характер своих действий подросток осознает, как направленные на лишение свободы лица, так как смысл ст. 126 УК РФ понятен всем. Следовательно, такое деяние, в соответствии с критерием разграничения составов по субъективной стороне, подлежит квалификации как похищение человека по ст. 126 УК РФ. В качестве доказательства сказанного выше, можно привести еще один случай, когда похищение человека или захват заложника совершаются с целью реализации законных интересов виновных, например, с целью возврата неуплаченного долга в срок, обусловленный договором. Здесь, как и в предыдущей ситуации, объективная сторона деяния будет совпадать с объективной стороной похищения человека или захвата заложника. Однако непосредственный объект посягательства - именно, по мнению самого виновного - другой. Мы согласны с позицией В. С. Комиссарова, что "в данном случае, виновный считает, что обладает правом на незамедлительное получение соответствующих материальных средств, осознает, что это право оспаривается, и желает осуществить его с нарушением установленного порядка"[63]. Как мы видим, действия виновного в подобной ситуации надлежит квалифицировать как самоуправство по ст. 330 УК РФ. Таким образом, непосредственным объектом здесь будут выступать отношения в сфере порядка управления, а отношения по охране свободы личности и общественной безопасности (соответственно) будут рассматриваться как дополнительные.

Все изложенное выше, свидетельствует о том, что вопросы отграничения друг от друга таких составов как, похищение человека, незаконное лишение свободы и захват заложника, должны быть серьезно изучены в теории уголовного права и найти свое разрешение в руководящих постановлениях Пленума Верховного Суда РФ.

3. Захват заложников в  иностранном законодательстве и  законодательстве стран бывшего  СССР

Уже на ранних этапах развития человечества предусматривалась ответственность  за похищение человека, как свободного, так и несвободного (как вещь), однако отдельной ответственности за захват заложника не существовало. В то же время захват людей, подданных других стран, а иногда и своего государства, в качестве заложников нередко поощрялся и был введен в ранг внешней и внутренней политики.

Одним из первых упоминаний об ответственности за похищение  человека или захват заложников являются Законы Хаммурапи (Древний Вавилон, XVIIIв до н.э.). Так, за кражу малолетнего сына другого человека предусматривалась смертная казнь. В соответствии с византийским законодательным сводом VIIIв. Эклога человек, укравший свободного человека и продавший его, подвергался отсечению руки. За кражу чужого раба  виновный нес имущественную ответственность. Похищение монахини или светской девушки и вступление с ней в половую связь грозило виновному отсечением носа. Лицо, способствовавшее такому похищению, подлежало изгнанию.[64]

Уголовное законодательство Русского государства и Российской империи за похищение человека предусматривало  суровую ответственность. «Русская Правда» предусматривала два вида преступлений против личной свободы: [65]

• продажа полусвободного человека («если господин продаст закупа в полное рабство, то за обиду 12 грив»);
• лишение свободы по ложному обвинению («если свяжут мужа без вины, то 12 грив за сором»).

Строгие наказания за похищения человека предусматривали Судебник 1497 г., Соборное Уложение 1649 г., Воинский Артикул Петра I. Однако отдельно ответственность за захват заложников ни одним законом предусмотрена не была. Фактически о захвате заложников не было известно и уголовно-правовой науке. [66]

Действия, связанные с  захватом заложников, во всем цивилизованном мире признаются общественно опасными, т.е. преступлением. Современное законодательство большинства зарубежных стран предусматривает уголовную ответственность за преступления, связанные с захватом заложников, а также похищения человека и лишение его свободы.

Однако трактовка понятий  «захват заложников», «похищение человека», «лишение свободы» законодателями не всегда дифференцируется. Так, в ряде государств наряду с ответственностью за похищение человека и лишение его свободы предусмотрена самостоятельная уголовная ответственность за захват заложников. В некоторых же национальных уголовных законодательствах формулировки преступлений, связанных с похищением человека, фактически включают и захват заложников.

Федеральное уголовное  законодательство США уголовную  ответственность за похищение человека и захват заложника не дифференцирует. Так, в соответствии с § 1201 Свода  законов США (титул 18) тот, кто незаконно захватывает, лишает свободы, заманивает, похищает, насильно или обманом увозит, уносит или удерживает какое-либо лицо с целью получения выкупа или вознаграждения, за исключением, когда такие действия совершаются родителями и если такое лицо перевозится из одного штата в другой или за границу, наказывается тюремным заключением на любой срок или пожизненно. В § 1202 предусматривается уголовная ответственность за владение и распоряжение денежными средствами и иным имуществом, переданным в качестве выкупа или вознаграждение в связи с преступлением, предусмотренным §1201. В соответствии с § 1751 за убийство, похищение или нападение на Президента США или члена его аппарата предусмотрена самостоятельная уголовная ответственность.[67]

Своей спецификой в решении вопросов об уголовной ответственности за захват заложников обладает уголовное законодательство Китайской Народной Республики, правовую систему которой можно назвать социалистической. Там уголовная ответственность за похищение человека и захват заложника также не дифференцирована и данные действия охватываются одним составом.

Иной поход к классификации  преступных действий существует в Германии. Современное уголовное законодательство этого государства предусматривает  самостоятельную уголовную ответственность за похищение человека (§ 234), похищение несовершеннолетних (§ 235), незаконное лишение свободы (§ 239 а) и захват заложников (§ 239 b). Все указанные составы содержатся в разделе XVIII Особенной части УК ФРГ «Преступные деяния против личной свободы».

Уголовное законодательство Франции предусматривает ответственность  за похищение или незаконное удержание  человека (ст. 224-1 УК) и за незаконный арест или лишение свободы (ст. 341 УК).

Уголовное законодательство Испании предусматривает уголовную ответственность за незаконное преследование и похищение человека.

Анализ уголовного законодательства наиболее развитых стран показывает, что в них присутствует значительное количество правовых норм, предусматривающих  ответственность за действия, связанные с захватом заложников, или им подобных. Конкретные составы преступлений расположены в основном в главах или разделах о преступлениях против личности. Вместе с тем однозначной трактовки квалифицирующих признаков этих деяний нет, и в рамках одного состава рассматриваются все сходные преступные действия. Данное положение обусловлено в значительной степени, как различием правовых систем, так и  национально-государственными особенностями соответствующих территорий.

В российском уголовном  законодательстве, начиная с советских времен понятия «захват заложников» не было. В соответствии с УК РСФСР 1922 предусматривалась уголовная ответственность за насильственное незаконное лишение кого-либо свободы, совершенное путем задержания или помещения его в каком-либо месте (ст.159). Ст. 160 УК РСФСР предусматривала уголовную ответственность за лишение свободы способом, опасным для жизни или здоровья лишенного свободы или сопровождающееся для него мучениями.

В УК РСФСР 1960 г. первоначально  предусматривалась уголовная ответственность лишь за похищение и подмен ребенка (ст.125), а также незаконное лишение свободы (ст.126).

Лишь в 1987 г. была введена  ответственность за захват заложников после ратификации СССР Международной  конвенции о борьбе с захватом заложников. В соответствии со ст. 126-1 УК РСФСР данным преступлением признавался: «Захват или удержание лица в качестве заложника, соединенные с угрозой убийством, причинением телесных повреждений или дальнейшим удержанием этого лица, в целях понуждения государства, международной организации, физического или юридического лица или группы лиц совершить или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника». Только через шесть лет после введения уголовной ответственности за захват заложника, в 1993 г., была введена уголовная ответственность за похищение человека (ст.125-1 УК).

Существенным пробелом первоначального  варианта нормы об ответственности за захват заложников было наличие примечания, в соответствии с которым действия статьи не распространялись на случаи совершения такого преступления на территории СССР, когда лицо, захватившее или удерживающее заложника, находится на территории, и это лицо, а также заложник являются гражданами СССР. Данное положение фактически ущемляло права граждан СССР, в отношении которых совершался захват либо они удерживались в качестве заложника. Лишь Законом от  18 февраля 1993 г. данное примечание было исключено.

Таким образом, на основе проведенного анализа можно сделать  следующие выводы:

• Уголовная ответственность за захват заложников, лишение свободы и другие подобные действия существует с античных времен и в настоящее время имеется в УК большинства стран мира;
• Система понятий, связанных с действиями, сопровождающимися захватом заложников, в мировом законодательстве окончательно не сформирована, на что указывают различия в квалификации отдельных преступных действий при трактовке конкретных составов в законодательствах различных государств;
• Подходы к уголовно-правовой характеристике действий, связанных с захватом заложников, в законодательствах стран бывшего СССР имеют сходные черты, что обусловлено длительным нахождением правовых систем в едином правовом пространстве;
• Современное состояние проблемы захвата заложников и подобных преступных действий в УК РФ находится в стадии  совершенствования и требует глубокого изучения.[68]