Приход к власти Владимира Путина

Приход к власти Владимира Путина

Приход к власти Владимира Путина ознаменовал начало нового этапа в российской политической жизни. С формальной точки зрения изменения не столь значительны. Более того, сохранилась прежняя правящая партия, состав властной коалиции претерпел сравнительно незначительные изменения. Не приходится говорить и о серьезной смене политического курса. Активно звучащие сейчас «державные» нотки появились в официальных заявлениях еще с 1994 года. Как и в 90-е годы, исполнительная власть декларирует приверженность экономическим реформам.

Тем не менее, происшедшие за последний год перемены настолько очевидны, что есть все основания говорить о наступлении новой политической эпохи. Речь идет не о серьезном реформировании самих властных институтов или курса, а о радикальном преобразовании контекста, в котором действует президент России. Хотя Путин на словах признает принципы разделения властей, главный его девиз: «Государство - это я». Национальные и государственные интересы полностью отождествляются с интересами президента, а попытки оппонирования ему фактически воспринимаются как «антигосударственные».

Большая часть комментаторов, оценивающих политическую ситуацию в России, избегает аналогий между сегодняшним положением в стране и историческим опытом - за исключением разве что излюбленных, но, как правило, малопродуктивных и не адаптированных к местным условиям споров о возможности «русского Пиночета». Причины этого кроются как в широко распространенном восприятии «эпохи Путина» как уникальной, так и в неготовности общества осмыслить опыт истории России XX века. Недооценивать значение задачи «вписывания» нынешней ситуации в общеисторической контекст вряд ли следует. Человеческий ум привык мыслить аналогиями - это относится не только к наблюдателям, но и к политикам, которые зачастую принимают решения, опираясь на собственные представления (порой мифологические) о своих предшественниках.

В редких дискуссиях об исторических корнях нынешней ситуации вспоминают об эпохе «раннего Брежнева» (вторая половина 60-х годов), когда наряду с признаками робких экономических реформ происходило постепенное «замораживание» политических свобод, а во внешней политике имело место роста агрессивных настроений со стороны Советского Союза. Иногда предпринимаются попытки сравнить «раннего Путина» с «ранним Сталиным».

Правда, не все подобные сравнения выглядят в пользу Путина. Так, Брежнев обеспечил себе прочные позиции, уступив значительную часть власти местным политическим элитам. Итогом нараставших в период брежневского правления внутренних противоречий стали дезинтеграция страны, острейший экономический кризис и поражение Советского Союза в «холодной войне». Сравнения со Сталиным при некотором кажущемся сходстве все же довольно поверхностны. Путь Сталина к власти сопровождался колоссальным перенапряжением власти, жесточайшими мерами в политике и экономике. Пока Путин не демонстрировал готовность к подобным шагам (эффективность которых, впрочем, тоже не гарантирована). Наоборот, компромиссность шагов российского президента породила среди части экспертов убеждение, что Путин относится к категории людей, не способных сказать «нет». К тому же не стоит преувеличивать эффективность сталинской модели управления (например, в период второй мировой войны государству пришлось идти на заметные послабления и в экономике, и в идеологии).

Значительно реже говорят об опыте «борьбы за укрепление государственности» 90-х годов. На рубеже 1990-91 годов советское руководство во главе с Михаилом Горбачевым сделало попытку остановить дезинтеграцию страны с помощью силовых структур. Этот шаг, доведенный до логического конца в августе 1991 года (правда, уже без участия Горбачева) лишь стимулировал распад страны - республики, испугавшись внезапных радикальных шагов со стороны Москвы, в спешном порядке провозгласили независимость. Второй - более близкий по времени, хотя и менее катастрофический - сценарий «укрепления государства» реализовывался в 1994-95 годах. После того, как Борис Ельцин нейтрализовал в 1993 году своих открытых противников, центральная власть предприняла наступление на руководителей регионов (роспуск местных советов), ограничила полномочия парламента, продолжила практику назначения губернаторов из Москвы, начала первую чеченскую войну, продлила срок обязательной военной службы. Значительная часть власти оказалась сконцентрирована в руках генералов во главе с руководителем президентской охраны Александром Коржаковым. Это показало, что исполнительная власть не была готова «освоить» полученные ею возможности. Следствием этой политики стало не укрепление государства, а, наоборот, ослабление центральной власти. Даже те государственные органы, которые усилили свое влияние (особенно правоохранительные органы), предпочитали работать, исходя из собственных корпоративных интересов. Имел место дальнейший рост коррупции в госаппарате, практика назначения губернаторов из Москвы постепенно дискредитировала себя (главы регионов были подчас некомпетентны, непопулярны у населения, не имели авторитета среди элиты). В экономической сфере за фасадом лозунга об «укреплении государства» идет процесс приватизации и создания новых «олигархических» структур. Интересно, что этот опыт практически не учитывается нынешним российским руководством. Дело в том, что большинство членов путинской команды не работали в этот период в федеральных структурах власти, и порой складывается впечатление, что они не способны извлечь уроки из предыдущих попыток «укрепления государства».

Еще одна близкая возможная аналогия - Слободан Милошевич. Результатом «державной» и внешне жесткой политики стало усугубление проблем, погрузивших Югославию в острейший кризис - экономический, международный, внутриполитический. Тот факт, что вплоть до падения режима Милошевича многие российские политики позитивно относились к президенту Югославии, показывает, что от модели «русского Милошевича» Путин не застрахован.

Приведенные выше примеры еще не означают, что политика Путина обречена на неудачу. Вероятность того, что российское руководство выберет рациональный и эффективный сценарий, адекватный сложившимся реалиям и обеспечивающий реальное усиление страны, модернизацию экономики и повышение жизненного уровня населения, также нельзя исключать. Однако исторический опыт политики укрепления государственности неоднозначен и противоречив, а заявленные Кремлем цели могут в ходе их достижения подвергнуться серьезной трансформации под воздействием текущей конъюнктуры и внешних факторов.

Думские выборы еще больше укрепили позицию В. Путина, прочно утвердившегося в роли российского политика № 1 и имевшего теперь мощную поддержку и опору в законодательном органе власти. В ретроспективе вполне логичным выглядит то, что через 12 дней после выборов, в канун нового, 2000 года, физически немощный и полностью утративший популярность президент Ельцин заявил о сложении с себя полномочий главы государства и передаче их Путину, которого еще за полгода до этого он объявил своим преемником. Но для подавляющего большинства россиян, собравшихся в праздничный вечер 31 декабря 1999 г. у семейных телеэкранов в предвкушении развлекательных передач, появление Ельцина с торжественно-скорбным сообщением о добровольной отставке оказалось полной неожиданностью (до этого никто не сомневался, что глава государства, на протяжении многих лет демонстрировавший патологическую влюбленность во власть, не способен на подобный поступок). В этот раз Ельцин продемонстрировал другое свое знаменитое качество — непредсказуемость, основанную на спасавшей его неоднократно политической интуиции и трудно постижимом для многих политическом расчете. Совершенно очевидно, что сенсационно решение Ельцина основывалось, помимо всего прочего, на уверенности в том, что Путин, новоявленный политический герой России, твердо встанет на страже общественно-политического строя, восторжествовавшего в последнее десятилетие XX в. При всей сенсационности поступка Ельцина уже через несколько дней и этот поступок, и сам экс-президент отодвинулся на задворки общественного сознания. Страна спокойно и равно душно рассталась с политическим лидером, бывшим некогда ее кумиром. Подобная реакция, похожая на демонстративное забвение, являлась жестким и точным отражением отношения общества к человеку, мнившему себя вершителем его судеб. В исторической памяти народа творец новой России был помещен не сколькими рангами ниже Брежнева, творца эпохи «застоя», приведшего к краху Россию социалистическую. Немногочисленными были аналитические комментарии по поводу отставки Ельцина. Положительные оценки итогов его деятельности встречались редко. Доминировали негативные оценки, и высказывались они не только левыми, но и большинство тех, кого, пусть и с оговорками, можно отнести к либерал-демократам. Левые ставили в вину Ельцину политический авантюризм развал великой державы, антинародную социально-экономическую политику. Среди негативных результатов, выделяемых либерал-демократами, были авторитарно-номенклатурное перерождение (но высказывалась и та оценка, что Ельцин не перерождался, поскольку всегда был лишь «замаскированным» демократом воспринявшим либерально-демократические ценности в целя борьбы за власть), непоследовательность реформ и их высокая цена. О досрочном уходе Ельцина в отставку не сожалел никто, даже те, кто выставлял ему положительную историческую оценку. Над новым главой государства продолжал витать ореол избранника «семьи», но сам Путин с момента вступления в президентскую должность, еще тверже, чем прежде, и своим внешним видом, и поведением демонстрировал политическую независимость и надпартийность, настойчиво утверждая стиль просвещенного авторитаризма. Авторитаризм проявлялся в демонстрации политической воли и определяющей роли нового лидера в выдвижении и одобрении всех сколько-нибудь важных государственных решений, просвещенный же характер авторитаризма усматривался в желании соединять вождизм и государственничество с либерализмом, твердом неприятии реставрационных идей. Как выяснилось, именно такой симбиоз соответствовал общественно-историческому запросу большинства россиян, подтверждением чему служили неизменно высокие и стабильные рейтинги популярности Путина среди населения. Согласно российской Конституции, Путин мог быть исполняющим обязанности президента не более трех месяцев, а после этого должны были последовать президентские выборы. Их подготовка и проведение выдвинулись на первое место в национальной политической повестке сразу после смены Ельцина Путиным у кормила власти. Кроме Путина кандидатами в президенты были зарегистрированы Г. Зюганов, Г. Явлинский, В. Жириновский, Э. Памфилова, К. Титов, С. Говорухин, Ю. Скуратов, А. Подберезкин, У. Джабраилов. Не выдвинул своего кандидата блок ОВР, хотя его лидер Е. Примаков на протяжении всего предшествующего года входил по результатам опросов общественного мнения в тройку ведущих российских политиков. Но и ОВР, и Примаков были явно деморализованы агрессивной и эффективной атакой против них государственных СМИ во время думских выборов и решили не подставлять себя вновь их бесцеремонным и разрушительным ударам. С самого начала президентской кампании Путин стал ее главным фаворитом. Российская элита, терзавшаяся сомнениями во время президентских выборов  в этот раз практически единодушно высказала поддержку главному претенденту. Губернаторы и лидеры бизнеса соперничали друг с другом в демонстрации лояльности Путину, и пресса не без некоторого удивления констатировала, что самые могущественные олигархи склонили перед ним головы. Многие комментаторы, среди них и А. Чубайс, заявили о завершении олигархического периода российской политической истории. Государственные средства массовой информации, в первую очередь электронные, дабы застраховаться от возможных неожиданностей, фактически перекрыли доступ в эфир для оппонентов и критиков Путина. Робкие протесты не были услышаны, страна все теснее сплачивалась вокруг нового лидера. Предвыборная программа Путина развивала уже высказывавшиеся им ранее принципы, продолжая синтезировать консервативную и либеральную идеологии. Консервативный подход, возвеличивающий традиционные российские ценности, в первую очередь государственность и порядок, доминировал в «Открытом письме Владимира Путина к российским избирателям»: «Наша первая и главная проблема... потеря государственной воли и настойчивости в доведении начатых дел... Наша другая большая проблема — отсутствие твердых и общепризнанных правил... Государству здесь придется начать с себя. Оно должно не только устанавливать равные правила, но и соблюдать их... Чем сильнее государство, тем свободнее личность... „Земля наша богата, порядка только нет"», — говорили в России. Больше так о нас говорить не будут». Либеральные принципы чаще излагались не самим кандидатом, а его окружением. Наиболее полно они были представлены в документе «Стратегия развития Российской Федерации до 2010 года», подготовленной «мозговым центром» во главе с Г. Грефом. Основные его положения включали: отмену всех государственных льгот тем или иным компаниям и бизнесменам, поддержание равноправной для всех конкурентной среды; введение единого невысокого налога для физических лиц, снижение ставок большинства других налогов; приведение социальной политики государства в соответствие с его ресурсами, переход к адресной социальной поддержке населения; ведение переговоров о присоединении к Всемирной торговой организации, приведение национального законодательства в соответствие с требованиями ВТО; внедрение конкурентно-рыночных отношений в сфере коммунальных услуг, здравоохранения и образования; демонополизация всех монополий, в том числе естественных. Многие из этих положений угрожали дальнейшим снижением жизненного уровня не только нижних, но и средних социальных слоев, но поскольку сам Путин их не декларировал, он как бы оставался «вне подозрений». Его же советники, которые вполне могли оказаться «калифами на час», популярности главного кандидата никак не уменьшали. На президентских выборах 26 марта победа Путина была полной и безоговорочной. К избирательным урнам пришли 68,7% имеющих право голоса (в 1991 г. — 77,7, в 1996 г. — около 70%) Путин, обыгравший всех в первом же туре, собрал 52,9% . Его главные соперники существенно снизили свои результаты в сравнении с предшествующими выборами: Зюганов — 29,2%, Явлинский — 5,8, Жириновский -2,7%. Выборы, помимо всего прочего, засвидетельствовали, что россияне утратили веру в политиков-ветеранов, занимавших ведущие места в политической элите на протяжении, как минимум, 10 лет, и не оставивших у большинства соотечественников сомнений в своей неспособности быть эффективными общенациональными лидерами. Относительно недавнее вхождение Путина в российскую политическую элиту обернулось для него плюсом: среди ведущих кандидатов в президенты он был единственный, кто не только не исчерпал кредита доверия большинства избирателей, но даже внушал определенные надежды на разрешение драматических социально-экономических и политических проблем. Сразу после принесения Путиным «президентской присяги» был сформирован новый кабинет министров. Большинство прежних министров, в том числе и глава кабинета М. Касьянов сохранили свои посты. Нововведений было немного, но они были многозначительны: так, пост заместителя-председателя правительства — министра финансов занял А. Кудрин, а важнейший пост министра экономического развития и торговли Г. Греф. А. Илларионов был назначен советником президента. В целом же высшая исполнительна власть, носившая по преимуществу технократический характер, приобрела более правоцентристский вид. Обращало на себя внимание и то, что ее ядро составляли выходцы из Санкт-Петербурга, земляки президента. По возрасту — от 40 до 50 лет — большинство верхнего эшелона исполнительной власти принадлежали одному поколению с Путиным. Весной 2000 г, обозначились основные направления внутренней политики нового президента. Главными были три:

1) реорганизация государства, преследующая цель укрепления его центра, а также всей вертикали власти;

2) создание новой диспозиции  во взаимоотношениях государства  и бизнес-элиты, означающей отстранение «олигархов» от центров политической власти;

3) либерально-рыночные нововведения  в экономическую » социальную  политику. Реорганизация вертикали  государственной власти включила  в качестве важнейшей меры создание семи федеральных округов, оказавшихся промежуточным и одновременно связующим звеном между центром и 88 регионами России. Федеральные округа — Центральный, Северо-Западный, Северо-Кавказский, Приволжский, Уральский, Сибирский, Дальневосточный — по своим границам практически совпадали с военными округами. То, что пятеро (генерал-лейтенанты Г. Полтавченко, В. Черкесов, П. Латышев, К. Пуликовский и генерал армии В. Казанцев) из семи полномочных представителей («полпредов») президента в федеральных округах оказались людьми в генеральских погонах, еще более подчеркивало серьезность намерения укротить «феодальную вольницу» в регионах, привести действия и постановления их властей в соответствие с общефедеральными законодательством и политикой. Введение полномочных представителей в Совет безопасности РФ, все более выступавшего в качестве аналога Политбюро советских времен, и фактически, и формально возвысило их над всеми губернаторами, как и над большинством федеральных министров и законодателей. Хотя в решении о создании федеральных округов указывалось, что задача президентских полпредов — не руководство регионами, а регулирование и координация действий федеральных органов власти на местах, они начали активно вмешиваться в деятельность местных органов, что порождало нередко серьезные конфликты. В борьбе за реальную власть между 88 губернаторами и 7 полпредами, которых также стали именовать «генерал-губернаторами», чаша весов все чаще склонялась в пользу последних. Через год после создания федеральных округов и института полпредов президент Путин выразил удовлетворение реформой, выделив среди ее положительных следствий приведение законодательных актов регионов в соответствие с федеральной Конституцией. Вторая важная реформа в механизме государственной власти — реорганизация Совета Федерации, верхней палаты Федерального собрания — также серьезно ущемила статус региональных лидеров. Губернаторы и председатели региональных законодательных собраний, являвшиеся по статусу и членами верхней палаты («сенаторами»), должны были, согласно реформе, расстаться с местами в Совете Федерации. Вместо них «сенаторами» становились рядовые представители региональных исполнительных и законодательных органов. В результате уменьшались как возможности влияния региональных лидеров на центральную власть, так и политический вес самих регионов. Региональные лидеры поначалу оказали сопротивление реформе, но в июле 2000 г. должны были уступить объединенным усилиям президента и Государственной думы, нижней палаты, которая не упустила шанса принизить роль «сената», своего законодательного противовеса. Чтобы подсластить горькую пилюлю, «прописанную» региональным губернаторам, президент создал для них Государственный совет, совещательный орган, призванный давать стратегические рекомендации для разработки новой законодательной базы. Как и Государственный совет, созданный некогда Александром I, он не обладал реальными властными полномочиями. Практически он стал рупором неформальной «губернаторской партии», распавшейся после реформы Совета Федерации. Новое коллективное представительство губернаторов было несравненно менее влиятельным, чем прежнее: Госсовет собирался не чаще одного раза в три месяца, а в промежутках от его имени действовал президиум из семи губернаторов. Поскольку президиум регулярно полностью сменялся, он, как и Госсовет, не мог приобрести роли реального властного института. Реформа государственного механизма, помимо всего прочего, создавала впечатление о выстраивании президентом такого баланса властных институтов, их «сдержек и противовесов», который был равнозначен бонапартистской схеме, позволявшей главе государства безусловно возвышаться над всеми группировками политической элиты и с наименьшими препятствиями проводить в жизнь свою волю. Уже через несколько месяцев после запуска реформы наблюдатели констатировали, что губернаторы, даже наиболее строптивые, стали «выстраиваться» под президента, а новый Совет Федерации начал утрачивать признаки самостоятельности, трансформировавшись в ярко выраженный пропрезидентский орган.

Второе важное направление внутренней политики Путина — взаимоотношения с бизнес-элитой — преследовало цель отстранения олигархов от центров политической власти. При этом утверждалось, что в намерения власти не входит вообще пресечение участия бизнеса в политике, но это участие должно осуществляться в конституционных рамках, никто из бизнесменов не, должен получать искусственных политических льгот и преимуществ, все они должны быть «равноудалены» от государственных органов. Концепция взаимоотношений правительства с бизнесом не была прописана сколько-нибудь глубоко и всесторонне, в общественном мнении ей стали даваться различные трактовки, самой популярной стала версия, что Путин хочет нанести удар по олигархам, связанным с «семьей», как и по самой «семье».

Третьим по счету (но первым по важности, по крайней мере, для общества) направлением внутренней политики В. Путина стали экономические и социальные реформы. Экономические показатели России и в 1999, и в 2000 гг. оставались, как и прежде, достаточно противоречивыми, но позитивные тенденции (особенно в 2000 г.) в целом были более ощутимы, чем прежде, что накапливало предпосылки для нового тура либеральных реформ. В1999 г. экономический рост составил 3,5, а в 2000 г. — 7,8% (самый высокий показатель за 15 лет). Экономика преодолела последствия финансового краха 1998 г. и по валовым показателям вернулась к уровню середины 1994 г. Снижалась инфляция: если в 1999 г. она составляла около 36%, то в 2000 г. — 20%, то есть вернулась под контроль и сблизилась с докризисным уровнем. Курс рубля к доллару оставался плавающим, но это не влияло на его устойчивость: его номинальный курс подешевел всего на 4,3% при этом в реальном выражении он вырос на 13,2%. Золотовалютные резервы Центрального банка России за 2000 г. выросли более чем вдвое и достигли рекордного уровня в 27,95 млрд. долларов. Практически все специалисты признавали, что первый год пребывания Путина на президентском посту для российской экономики оказался весьма удачным. Расхождения существовали в вопросе о причинах обозначившегося экономического роста. Е. Гайдар и его единомышленники утверждали, что это — первая отдача от осуществленных в начале 90-х гг. радикальных экономических реформ. Но большинство экономистов сходились в том, что экономический рост носил конъюнктурный характер и был обусловлен двумя причинами. Во-первых, крах в августе 1998 г. рубля имел следствием резкое снижение импорта, что освободило от конкуренции отечественную промышленность и сельское хозяйство, способствуя их подъему. Во-вторых, резкий рост в 1999—2000 гг. мировых цен на нефть привел к увеличению прибылей российских нефтяных компаний (на 7 млрд. долл. В 1999 г. и 17 млрд. долл. в 2000 г.), что имело следствием увеличение и национального дохода, и отчислений в бюджет. Серьезным испытанием для российской экономики стала выплата внешних долгов. В начале 2001 г. высокопоставленные представители правительства заявили о том, что приоритетом являются внутренние социально-экономические задачи и попытались увязать с их решением выплаты по внешнему долгу, допекая возможность волевой отсрочки и реструктуризации долг. Это вызвало резкий протест со стороны Запада, в первую очередь Парижского клуба стран-кредиторов. Российскому правительству пришлось отступить и, заручившись согласием Государственной думы, принять решение о выплате в течение года всех причитающихся 3,5 млрд. долларов. Это был важный прецедент усвоения цивилизованных форм взаимоотношений с кредиторами, на оборотной стороной было еще большее сужение возможностей государства сохранять традиционные социально-экономические обязательства перед собственным обществом. Правительство видело выход в последовательном переложении этих обязательств на самих граждан, что еще более жестко подталкивало его к во обновлению либерально-рыночных реформ. На одно из первых мест была поставлена жилищно-коммунальная реформа, которая неоднократно выдвигалась и прежде, но в итоге оказывалась неподъемной. В 2001 г. исполнительная власть заявила со всей решительностью: в течение ближайших лет на граждан будут возложены не 40, а все 100% жилищно-коммунальных расходов. С этой реформой соседствовала другая либеральная мера: радикальное освобождение в 2001—2004 гг. внутренних цен на электричество, газ, нефть, транспорт, вследствие чего государство сводит к минимуму дотационные обязательства перед населением. Дабы цены были рыночными, а не монополистическими, правительство запланировало реструктуризацию энергетики, нефтяной и газовой отраслей, транспорта с тем, чтобы создать в них конкурентную среду. Программа Путина, представлявшая симбиоз государственничества, которое не могло не вызвать симпатий «почвенников», как и части левых сил, и либерализма, который получил отклик уже среди «правых», породила необычную, не встречавшуюся прежде реакцию со стороны общества. Каждый из противоборствующих политических спектров, как и рядовые граждане, видели в программе то, что хотели увидеть и готовы были оказать поддержку исполнительной власти для реализации того, что совпадало с их взглядами и что, по их мнению, составляло ядро правительственной программы. В результате программа Путина стала «инвестицией надежд» для большинства общества, что обеспечивало стране политическую стабильность, необходимую для проведения реформ.