Диктатура и демократия как формы власти: сравнительный анализ

Прямо или опосредованно  избираемые представители выполняют  в современных демократических  обществах большую часть реальной политической работы. Большинство из них - профессиональные политики, настроенные  на занятие видных государственных  постов. Сомнительно, чтобы какая-либо из демократий могла действовать без таких профессионалов. Вопрос заключается не в том, будет ли существовать политическая элита - или даже класс профессиональных политиков, - а в том, как избираются эти представители граждан и как они отвечают за свои действия.

Одновременно с этим за счет роста структур управления (происходящего в значительной мере под влиянием общественных требований) увеличилась численность и упрочилась власть государственных деятелей, принимающих  важные для общества решения, но не избираемых публично. Вокруг упомянутых структур возник обширный аппарат советников, подбираемых преимущественно по профессиональному, а не по территориальному признаку. Такие организации, в отличие от политических партий, стали основными представителями гражданского общества в наиболее стабильных демократических странах. Несколько реже проявляют себя в этом качестве общественные движения.¹

2. ТОТАЛИТАРИЗМ - ФЕНОМЕН XX ВЕКА. ИДЕЙНЫЕ ИСТОКИ И СОЦИАЛЬНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ

Тоталитаризм (от лат. totalis — весь, целый, полный; лат. totalitas — цельность, полнота)² — политическая система, которая стремится к полному (тотальному) контролю государства над всеми сторонами жизни общества. Исторически понятие «тоталитарное государство» (итал. stato totalitario) появилось в начале 1920-х для характеристики режима Муссолини. Тоталитарному государству были свойственны не ограниченные законом полномочия власти, ликвидация конституционных прав и свобод, репрессии в отношении инакомыслящих, милитаризация общественной жизни. Правоведы итальянского фашизма и немецкого нацизма использовали термин в положительном ключе, а их критики — в отрицательном. На Западе в годы холодной войны получила широкую известность теория, согласно которой сталинизм наравне с фашизмом был одной из форм тоталитаризма. Эта модель стала предметом исследований в области истории и политологии.³

Правильнее рассматривать его, как своеобразный способ производства и организации всей общественной жизни, для которого характерны всеобъемлющий контроль со стороны власти над обществом и личностью, подчинение всей общественной системы коллективным целям и официальной идеологии.

Как уже отмечалось, тоталитарные идеи находили свое частичное воплощение в практике деспотий Древнего Востока. Например, в Китае в 711-17 в. в. до н.э. действовала целая школа так называемых легистов - сторонников сильного централизованного государства, неограниченной власти императора, опиравшейся на суровые законы, и тотального контроля над всеми сферами жизни. В Древней Греции - родине демократии появились первые развёрнутые обоснования тоталитарного идеала, совершенного государства. К их числу относятся, прежде всего, работы Платона - одного из крупнейших мыслителей античности и одновременно идейного противника демократии, как "разрушительной", по его мнению, структуры. Всему мировоззрению Платона были присущи консерватизм, идеализация общинного коллективизма и патриархальной аристократии, и страх перед будущей неизвестностью, которую он связывал с демократией (отчасти он был прав, так как афинская городская демократия переживала в IV в. до н.э. глубокий кризис). В особенности эти взгляды проявились в его последнем диалоге "Законы", где он наделяет свое совершенное государство такими, по сути, тоталитарными чертами:- безусловное подчинение индивида государству - в его концепции синониму общества, государственная собственность на землю, дома и даже обобществление жён и детей, всеобщее насаждение единомыслия и коллективизма, жёсткая регламентация общественной и частной жизни, общеобязательная государственная религия, запрет на свободное общение с иностранцами, а для граждан до сорока лет - вообще выезжать за пределы государства, очищение государства от неугодных путём смертной казни или изгнания.⁴

В плане общей структуры  идеального общества они в основном следовали за Платоном, иногда внося поправки, еще более усиливавшие уравнительность.

Значительный вклад в  развитие и обогащение тоталитарной мысли внёс французский радикальный  просветитель VIII в. Ж.-Ж.Руссо. Исходя из благородного желания осчастливить общество на началах разума, справедливости, равенства и свободы он предлагал такую организацию, которая в сущности не оставляла мест для реализации этих принципов и вела к тотальному огосударствлению (что в общем то и есть тоталитаризм). Его концепция - это разновидность коллективистской демократии, при которой добровольно объединившиеся граждане создают совершенное государство для защиты своих интересов, причём именно благодаря государству, а не иначе, "из тупого и ограниченного животного" возникает разумное существо-человек.[8]  Из отдельных, несовершенных частей появляется "политическое тело", в котором личность, индивид полностью растворяется, поручая свои проблемы и интересы государству. Частный интерес имеет значение лишь постольку, поскольку он согласуется с общим государственным интересом. Лишь государство обладает абсолютным суверенитетом, в случае же неподчинения граждан оно имеет право принудить их силой и тем самым " сделать свободным", так как свобода проявляется в соответствии с общей волей.

В силу сказанного рационалистические идеи  этого  видного теоретика  Просвещения  нашли применение сначала в якобинском терроре во времена Французской  революции, а затем легли в  основу многих позднейших тоталитарных концепций. Они получили то или иное развитие в трудах Фихте, Гегеля, Маркса, Ницше, ряда других самых разных мыслителей XIX века. Но как система целостных взглядов и,  главное, практика общественной жизни, тоталитаризм сложился в XX веке, на стадии наивысшего развития индустриального общества и государственно-монополистического капитализма, перед переходом его в постиндустриальную фазу. Именно тогда возник "социальный заказ" на подобные идеи и они воплотились в деятельности массовых движений от социалистических до националистических, особенно в их крайних формах - коммунизме и фашизме. Делались попытки обосновать неизбежность и общественную полезность тоталитаризма со ссылками на объективные законы общественного развития, теории социал-дарвинизма, классовой борьбы, планирования и т.д. Кроме того, различные тоталитарные школы враждовали между собой, пытались отделить себя от конкурентов и противопоставить себя им, преувеличивали свои кажущиеся непримиримость и противоречия, что до недавнего времени крайне запутывало теоретическую оценку проблемы, сужало возможности для анализа (запрет на критику коммунизма в бывших социалистических странах при разрешении таковой в отношении фашизма и других некоммунистических теорий). Подводить итоги дискуссии о тоталитаризме еще рано, не все положения и выводы выглядят бесспорными, хотя, в самые последние годы, после краха большинства коммунистических режимов, в этих проблемах появилось больше ясности.

Большинство исследователей сейчас рассматривает тоталитаризм как особый социально-экономический строй, своего рода формацию, при тоталитарном политическом режиме. Возникновение этого строя большую, чем где бы то ни было, роль играют идеологические схемы и постулаты, экономический базис не предшествует надстройке, а целенаправленно создается по чертежам политического руководства. Какие из  многочисленных концепций могли способствовать формированию тоталитарных режимов

Одни исследователи (Ф.Хайек, а за ним К.Ясперс) видели истоки  тоталитаризма прежде всего в системе планирования, государственного регулирования экономических процессов, пришедшей на смену старой свободной конкуренции. Технический прогресс, автоматизация процесса управления, создание невиданной прежде системы массовых коммуникации порождали индустриальной стадии развития иллюзию, что все процессы экономики, а вслед за ней и общественно-политической жизни, можно подчинить единому централизованному руководству, одной коллективной цели, не оставляя места для индивидуальной свободы и автономии.⁵

3. ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ ТОТАЛИТАРНЫХ РЕЖИМОВ. ОСОБЕННОСТИ АВТОРИТАРНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ СИСТЕМ. АВТОРИТАРИЗМ И ДЕМОКРАТИЯ

Существуют четыре момента  противопоставления конституционно-плюралистического  и единовластного режимов: конкуренция  и монополия, конституция и революция, плюрализм социальных групп и бюрократический абсолютизм, государство партий и государство, основанное на господстве единственной партии (последнюю антитезу можно выразить еще и так: государство светское — государство идеологическое).

Противопоставление конкуренции и монополии заимствовано из лексикона политической экономии. Этот стилистический оборот представляется мне правомерным, но необходимы кое-какие оговорки. В политическом, как и в экономическом плане, встает вопрос о распределении дефицитных благ. Не всякий может стать депутатом или министром. Конкуренция вокруг политических благ может быть сравнена с конкуренцией вокруг богатств. Однако такое сопоставление не вполне корректно. Строго говоря, в политике нет либеральной конкуренции. Экономист сформулировал бы так: политическая конкуренция неизменно олигополистична. В .конкуренции за приобретение благ, из которых главнейшее — право на власть, участвует ограниченное число лиц или групп. Наиболее совершенная с точки зрения организованности политика сводит многополюсность к двухполюсности, двум партиям. Чем лучше организована конкуренция, тем менее (в определенном плане) она демократична и тем меньше возможностей для выбора остается у простого гражданина. В случае двухполюсности выбирать следует одно из двух. Если конкуренция организована менее удачно (во Франции, например), можно в каком-то смысле говорить о более совершенном выражении демократии, так как у граждан наибольшее количество вариантов выбора. Независимо от численности групп или партий, смысл политической конкуренции меняется в соответствии с тем, как устроены сами партии. В них опять-таки наблюдается многополюсная или двухполюсная конкуренция, и структура партий дополняет, а то и корректирует структуру режима, определяемую межпартийными отношениями. В каком-то крайнем случае воплощением всей партии становится один всемогущий человек; противоположная крайность — максимально свободная конкуренция.

Два следующих понятия  — конституция и революция  — из лексикона не политической экономии, а юриспруденции. У понятия конституционности — несколько значений. Конституционна конкуренция за право на реализацию власти, а вместе с ней — и подчинение этой конкуренции неким конкретным правилам. Другая, вероятно, более важная форма конституционности — подчинение каким-то правилам решений правительства. Для принятия закона правительству при конституционном режиме требуется вмешательство других органов власти. При авторитарном режиме решение правителей становится законом автоматически. В своих взаимоотношениях с отдельными лицами государству не следует выступать истцом и судьей одновременно. У арестованного и подвергнутого издевательствам есть — или должна быть — возможность воззвать к беспристрастным судам с требованием защиты от чиновников, повинных в несоблюдении тех или иных правил. Можно сказать иначе: лицу, интересы которого ущемлены указом администрации, должна быть предоставлена возможность обжалования этого указа в каких-то юридических инстанциях — обычных или административных судах. Органы, не зависимые от правительства и уполномоченные выносить решения по вопросам о взаимоотношениях между государством и отдельной личностью, образуют третью форму конституционности. Зато революция представляется мне по самой своей сути отрицанием законности. Конечно, я имею в виду буквальное значение слова. Один французский политический деятель высказывался о «революции посредством закона». На деле никакой революции не было; тем не менее, можно представить себе настолько значительные преобразования, совершаемые с помощью законов, что в широком смысле их уместно было бы назвать революционными.

Следующая антитеза —  плюрализм групп общества и бюрократический  абсолютизм — всего-навсего возвращает нас к прошлогоднему разбору, касавшемуся социальной структуры стран советского и западного типов. Все общества разносоставны, им присущи различные уровни жизни, образ жизни тоже различен. У групп, с одной стороны, есть право на сплочение, на самоосознание, на гласное противоборство, а с другой — отдельные личности и группы подчиняются единообразной, бюрократической иерархии. Говорить о бюрократическом абсолютизме можно, поскольку все руководители включены в единую администрацию, вместо того чтобы рассеяться по независимым предприятиям, обладающим собственными бюрократиями. В однопартийном режиме все руководители коллективного труда принадлежат к государственной иерархии. На предприятиях и в министерствах карьеру делают одни и те же люди. Впрочем, и на Западе встречаются такие примеры. Во всех национализированных секторах наблюдается слияние карьеры главы предприятия с карьерой государственного служащего. И все же именно огосударствливание бюрократии, доведенное до крайности,— главная черта режимов с единовластной партией. Те, кто обязан государству всем — и трудом, и доходами, и все теряет при увольнении или же чистке, составляют один привилегированный класс.

Четвертое противопоставление — государства партий и государства, выражающего интересы одной - единственной партии. В первом случае — многообразие конкурирующих партий, у каждой из которых — свое собственное представление об общем благе, а во втором — единственная партия, чье представление об общем благе обязательно для всех. Я использовал еще одно выражение из эпохи политической борьбы: «противопоставление светского и идеологического государств», то есть государств, связанных с какой-то религией, государствам, отделенным от какой бы то ни было религии.

Эта антитеза отнюдь не проста. У любого сообщества должны быть некие  общие ценности. Иначе оно перестало  бы существовать как таковое. В странах светских идея государства все больше сводится ,| к самому конституционному устройству. Главная мысль, лежащая в основе конституционно-плюралистического режима,— священный характер конституции: все граждане изъявляют согласие на улаживание своих ссор сообразно конституционным правилам. Отказ от насилия становится, так сказать, идеологией неидеократического режима. Потому государство, не выступающее в качестве выразителя интересов какой-то одной партии, государство, допускающее многообразие партий и учений, не превращается в пустую оболочку — ведь отказ от насилия сопряжен с определенной философской концепцией. Этот отказ предполагает веру в свободные дискуссии, в возможность постепенных преобразований. Любой политический режим определяется особой формой улаживания социальных конфликтов и обновления стоящих у власти групп. Конституционно-плюралистический режим стремится к мирному улаживанию конфликтов и равномерному обновлению таких групп.

Какой вывод можно  сделать на основе нашего сравнительного анализа?

Было бы неразумно  утверждать, что один режим хорош, а другой плох, один воплощает добро, а другой — зло. Оба несовершенны, хотя и по-разному. Несовершенство конституционно-плюралистических режимов проявляется в каких-то частностях, что же касается режима с единовластной партией, то речь идет о сути. Конституционно-плюралистические режимы несовершенны по причине избытка либо олигархии, либо демагогии — и почти всегда отличаются ограниченной эффективностью. Избыток олигархии — когда за действиями партий скрывается всемогущество некоего меньшинства. Избыток демагогии — когда группы в условиях партийной борьбы забывают о нуждах всего социума и о смысле общего блага. Ограничения же эффективности обусловлены тем, что режим, где у каждой группы есть право защищать свои интересы, часто не в состоянии принимать радикальные меры. Несовершенство режима с одной партией проявляется иначе и затрагивает саму его сущность. Единовластие партии ничем не обосновано, если общество идеологически однородно, если в нем нет конфликтов между группами и оно существует в условиях плановой экономики с общественной собственностью на средства производства. Но если мнения не могут высказываться свободно, если сохраняется ортодоксальность, значит, общество не однородно. В этом случае группа, утверждающая свою власть насилием, возможно, и действует ради заслуживающей восхищения идеи, но нельзя сказать, что таким образом устанавливается демократия.