План Чарторыйского

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ  РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  УНИВЕРСИТЕТ

 

 

 

 

 

 

 

 

План Чарторыйского

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Подготовила

Студентка 1 курса, 3 группы

Факультета международных  отношений

Кафедры международных отношений

Коктыш Яна

План Чарторыйского

Адам  Чарторыйский. Биография

Происхождение

Князь А́дам Е́жи Чарторы́йский (польск. Adam Jerzy Czartoryski); на русский лад Ада́м Ада́мович Чарторы́йский. Родился 14 января 1770 в Варшаве в Голубом дворце на Сенаторской улице.

Сын князя Адама Казимира Чарторыйского (1734-1823) и Изабеллы Флеминг (1746-1835). Ходили слухи, что Адам родился от связи Изабеллы с генералом Николаем Репниным, который был послом Екатерины II в Речи Посполитой и обладал большим влиянием на решения короля и сейма:

Исступленным  патриотизмом его мать заслужила  от поляков название матки отчизны; в объятиях этой матки, польской Юдифи, русский Олоферн наш, князь Николай Васильевич Репнин не потерял, однако же, головы, и отчизну ее, когда был послом в Варшаве, заставлял трепетать перед собою. Князь Адам был плодом всем известного сего чудовищного союза. С малолетства напитанный чувствами жесточайшей ненависти к истинному своему отечеству, он посвящен был его же служению.

— «Записки» Вигеля

Адам Ежи был потомком старинного рода литовско-польской шляхты. Его предки вели свое происхождение от Гедимина (?-1341), Великого князя Литовского, что роднило семью Чарторыйских с известными русскими фамилиями Трубецких, Куракиных, Хованских и Голицыных.

 

Образование

Отец и мать старались  дать ему и его брату, Константину-Адаму, возможно лучшее образование, для чего приглашали к ним известных педагогов  и отправили их в путешествие  по Европе в 1786 году. В этом же году он посетил Чехию и Германию, где познакомился с Гердером и Гете. Для довершения своего образования Чарторыйский посетил в 1791 г. Англию, где особенно внимательно изучил конституцию страны. По наказу отца князь завел дневник, куда заносил свои оценки политического устройства различных государств, их промышленного развития, функционирования администрации. По возращении на родину в марте 1791 г. Адам Ежи присутствовал на заседаниях Четырехлетнего сейма (1788-1792). В 1795 году вместе с братом Константином приехал в Санкт-Петербург, где завязал дружбу с великим князем Александром Павловичем, будущим императором Александром I.

 

На  русской службе

Он с воодушевлением поддерживал  конституцию 3 мая 1791 г. В 1792 г. Участвовал в русско-польской войне, завершившейся  вторым разделом Польши. В конце  того же года Чарторыйский эмигрировал  в Англию. Узнав в 1794 г. о восстании  Т. Костюшко князь попытался вернуться на родину, но был арестован в Брюсселе по распоряжению австрийского правительства. Екатерина II приказала конфисковать владения Чарторыйских, но в результате переговоров согласилась отказаться от этих планов, если молодые князья Адам и Константин вступят на русскую службу и переедут в Санкт-Петербург. В Петербурге Адам входил в ближайшее окружение императора Александра I. Павел I опасался того что Чарторыйский повлияет на наследника престола и поэтому удалил его из Санкт-Петербурга. В 1795 г. произошел третий раздел Польши, означавший исчезновение страны с политической карты Европы. «Воспитанный в принципах строжайшего патриотизма», А.Е. Чарторыйский был глубоко потрясен этим событием. В 1801 г. Чарторыйский возвращается в Петербург.

 
Адам Чарторыйский был министром  иностранных дел в России в 1804—1806 годах. 
 
С 1803 попечитель Виленского учебного округа, главным учебным заведением которого и центром управления был императорский Виленский университет, расцвету которого содействовал князь Чарторыйский. Вследствие процесса по делу филоматов—филаретов ушёл в отставку.

 
Глава польской эмиграции 
С началом польского восстания в ноябре 1830 года стал членом Административного совета, с декабря 1830 года председатель Временного правительства (польск. Rząd Tymczasowy), затем до 15 августа 1831 года председатель Национального правительства (польск. Rząd Narodowy). С подавлением восстания эмигрировал. 
 
С 1833 года обосновался в Париже. Возглавил консервативное крыло польской эмиграции — «Монархическое товарищество Третьего Мая» («Отель Ламбер»). Поддерживал антироссийскую политику западноевропейских держав, противоправительственные революционные и национально-освободительные движения, рассчитывая при их успехе на восстановление Польши. Во время Крымской войны покровительствовал польским военным формированиям в Турции. После заключения Парижского мира в марте 1856 года удалился от политической деятельности. 

Семья 
С 1817 года был женат на Анне Софии Сапега (1799—1864), от которой имел троих детей: 

• Витольд (1824—1865);
• Владислав (1828—1894), был женат на внебрачной дочери королевы Марии Кристины, Марии Ампаро, затем на Маргарите Аделаиде Орлеанской;
• Елизавета (1832—1899).

 
Кроме того, по общепринятому мнению, он был отцом дочери императрицы  Елизаветы Алексеевны Марии (1799—1800).

Адам Чарторыйский скончался 15 июля 1861 года под Парижем.

 

План  Чарторыйского

Князь Адам Ежи Чарторыйский возглавил внешнеполитическое ведомство  России в один из самых сложных  для нее периодов – в Европе росло влияние Франции, и главной  задачей России стала организация  коллективного отпора агрессивным  действиям Наполеона. Приняв руководство  министерством в должности управляющего делами, А.Е.Чарторыйский фактически осуществлял  формирование российского внешнеполитического курса с 16 января 1804 г. По 17 июня 1806 г. Однако деятельность князя на дипломатическом поприще является всего лишь небольшим, хотя и ярким эпизодом в его биографии. Он был другом императора Александра I, членом «Негласного комитета» и «Непременного совета», меценатом и просветителем, выдающимся польским патриотом, лидером «Великой эмиграции».

 

Александр І, учитывая реальную угрозу использования Наполеоном Варшавского герцогства как плацдарма для нападения на Россию, в 1810 г. начал делать ?захады? для подчинения этого герцогства своему влиянию, имея намерение провозгласить себя польским королем и включить в будущее королевство западные губернии империи. Он поддержал план министра иностранных дел А. Чарторыйского, предложенный в 1804 г. по обновлению Речи Посполитой в границах 1772 г. под главенством российского императора, который должен был стать наследным польским королем. Этот план получил поддержку среди множества поляков, которые оказались под Пруссией. План Чарторыйского предусматривал не только обновление Речи Посполитой, но и унию большей части славянских народов с Российской империей.

 

В своем письме князю Чарторыйскому (январь 1811 г.) император заявил, что  настал момент доказать полякам, что  только Россия может исполнять их мечты, несмотря на то, что ее считают единственным препятствием для обновления Польши. Александр І выразил готовность обновить Польское королевство, требуя взамен от поляков разорвать политические связи с Францией и предоставить в распоряжение России 50-тысячный корпус для борьбы с Наполеоном.

 

Император хотел узнать расположения духа в Варшавском герцогстве и попросил А. Чарторыйского сделать это  с помощью контактов с надежными  и влиятельными польскими личностями. А. Чарторыйский сообщил Александру І, что население герцогства единодушно клянется обновить Польшу как единое национальное государство с Конституцией 1791 г. Создание такого государства привлечет поляков на сторону России. Одновременно князь рассказывал о беспокойстве, вызванном слухами о подготовки России к боевым действиям. Эти слухи касались наступательных планов России и ее намерений перенести театр военных действий на Одер.

 

В другом письме А. Чарторыйскому (февраль 1811 г.) Александр І сформулировал  программу разрешения «польского вопроса». Россия обязывалась обновить Польское королевство и объединить в его границах «все бывшие части Польши, включая области, отошедшие России, кроме Беларуси, так, чтобы границами Польши стали Двина, Березина и Днепр». Все должности в правительственных структурах и армии королевства должны были бать «чисто национальными, польскими». Польше обещали либеральную конституцию, обновление торговли, уменьшение налогов. Реализацию проекта предусматриволось начать с оглашения обновления Польши, чтобы убедить поляков в искренности российских предложений.

 

Чарторыйский, несомненно, был в курсе непростых перипетий, связанных с намерением Екатерины  возвести на престол своего внука  в обход отца, великого князя Павла  Петровича. С сожалением отмечал  он и растущую двойственность характера  великого князя, разрывавшегося между  блеском екатерининского двора  и прусской шагисти-кой, процветавшей в Гатчине, основной резиденции «малого двора».     

В силу этого князь  Адам не без внутреннего сопротивления  принял на себя обусловленную обстоятельствами рискованную роль ментора в отношениях с великим князем, который был  младше его на семь лет. По-видимому, он не верил в стойкость юношеских  мечтаний ученика Лагарпа, увлекшегося идеями 1789 г. Постепенно, однако, он вошел во вкус этой роли и впоследствии, уже став министром иностранных дел, нередко не мог выйти из нее.     

Чарторыйский по понятным причинам не оставил систематизированного обобщения своих бесед с великим  князем. Но по отдельным фрагментам «Мемуаров» можно понять, что он последовательно развивал идеи конституционных  начал, разделения исполнительной и  законодательной власти, коллегиальности  при принятии важнейших политических решений, в общем, все те идеи, которые  впоследствии легли в основу деятельности Негласного комитета.     

Александр высоко ценил  способность Чарторыйского логично  и убедительно адаптировать идеи Века Просвещения к практическим обязанностям монарха. В 1798 г., уже в  царствование Павла, он попросил Чарторыйского, отправленного с дипломатической  миссией ко двору Сардинского  короля (на самом деле – в почетную ссылку), составить для него «прокламацию» (по-видимому, проект манифеста при  восшествии на престол). В заключение этого документа князь Адам включил, по настоянию Александра, фразу о  том, что обеспечив России свободу  и справедливое правление, он «уступит престол тому, кто окажется наиболее этого достоин». Как достоверно известно, идея добровольного ухода от тяготившего его бремени власти владела «русским сфинксом» до конца его жизни.     

Чарторыйский же вспоминал, что составлял этот документ, «ни на минуту не сомневаясь в его  нелепости», и выражал надежду  на то, что Александр его сжег. В этой ремарке, пусть даже позднейшей, продиктованной желанием оправдать  после восстания 1830 г. свои отношения  с Александром, вызывавшие толки  и даже открытую критику и в  России, и в Польше, трудно не увидеть  дистанции, которая всегда будет  разделять российского императора и его польского друга.     

Князя Адама без  особых натяжек можно считать  инициатором возникновения кружка «молодых друзей» Александра: еще  во время коронации Павла весной 1797 г. он способствовал сближению  великого князя с Павлом Строгановым  и Николаем Новосильцевым, европейцами (чтобы не сказать республиканцами) по духу и воспитанию. Чарторыйский был старше своих товарищей, но - главное – он был глубже мотивирован  на достижение поставленных целей, чем  П. Строганов, Н. Новосильцев и В. Кочубей, чуть позже, с осени 1798 г., вошедший в круг «молодых друзей». Представители  аристократической фронды, они (за исключением  П. Строганова, сменившего пост заместителя  министра юстиции на военную службу) органически влились в начале царствования Александра в ряды российской бюрократии, тогда как Чарторыйский всегда чувствовал себя в ней чужеродным телом. Причин, очевидных и неочевидных, здесь много, но главное, похоже, заключалось  в том, что достаточно отвлеченные  дискуссии о конституционном  строе, справедливом суде, свободных  землепашцах, которые велись в ближайшем  окружении великого князя, имели  для Чарторыйского смысл в  той мере, в которой они приближали возрождение Польши.     

С воцарением Александра кружок «молодых друзей» естественным образом перерос в полуофициальный  Негласный комитет, регулярные заседания  которого проходили в период с  июня 1801 г. по май 1802 г. и в октябре-ноябре 1803 г. Чарторыйский (вместе с Н. Новосильцевым  и П. Строгановым) входил в активное ядро комитета, т.н. «триумвират». При  его активном участии была подготовлена реформа Сената, обсуждались крестьянские проблемы («Закон о свободных землепашцах»), вопросы просвещения, внешней политики. Совместно с П. Строгановым князь  выступал за постепенное введение в  России ограниченной парламентской  системы, способствовал началу работы над проектом «общей кодификации права». Из записки Чарторыйского о совершенствовании государственного управления, прочитанной в комитете 10 февраля 1802 г., выросла идея преобразования коллегиальной системы в министерскую.     

С осени 1802 г. члены  Негласного комитета вошли в состав первых российских министерств. Чарторыйский был назначен заместителем министра иностранных дел, которым стал А.Р. Воронцов, екатерининский вельможа, англофил и покровитель Радищева, живший с 1794 г. в ссылке в своем имении. Воронцов был убежденным сторонником  системы «мягкой самоизоляции»  России от европейских дел. Открытый критик разделов Польши и разорительных  войн, которые велись при Екатерине  и Павле, он считал необходимым проведение такой внешней политики, которая  дала бы возможность сосредоточиться  на внутренних проблемах страны. Это, в принципе, сближало его с взглядами  молодых реформаторов, но осложняло  отношения с императором, начавшим с марта 1802 г. склоняться к более  активной политике в Европе.     

 Как следствие,  к концу 1803 г. отношения между  министром и императором заметно  осложнились. Чарторыйский вспоминал,  что Александру случалось и  передразнивать старого вельможу  с его замедленной, нараспев, речью,  старомодными манерами. Существенно,  на наш взгляд, что он включил  эти эпизоды, не в лучшем  свете характеризующие Александра, в свои «Мемуары».

2     

В начале 1804 г. Воронцов ушел в бессрочный отпуск по болезни. Указом Александра от 16 января 1804 г. управление российской внешней политикой было поручено Чарторыйскому.     

Князь Адам не сразу  согласился занять этот пост. Помимо естественных опасе-ний, которые вызывали у него далеко не однозначное отношение к назначению единомышленника Костюшко главой российской дипломатии в кругах российской элиты, его останавливал и ряд объективных обстоятельств. Главное из них, пожалуй, заключалось в сложности сочетания убеждений польского патриота с обязанностями министра иностранных дел Российской империи.