Отношения Грузии и России

К трагической дате 08.08.08 Россия и Грузия шли долго, но неуклонно. На накопившиеся за постсоветский период межгосударственные противоречия в последние годы стала накладываться еще и личная неприязнь политических лидеров двух стран, и надежды на то, что повышающаяся напряженность может быть снята в ходе их личной встречи, как это происходило, скажем, во время президентства Эдуарда Шеварднадзе, или имело место во взаимоотношениях других стран СНГ, в общем, не было. Очевидно, что российско-грузинские отношения вошли в такую фазу, что без крупных стратегических уступок одной из сторон о полноценной нормализации отношений можно было и не мечтать. К ним же ни Россия, ни Грузия отнюдь не стремились.

К 8 августа 2008 года Москва и Тбилиси имели в активе совершенную разновекторность внешней  политики, грандиозные взаимные обвинения  в организации терактов и потворстве терроризму, шпионские скандалы, жесткий  визовый режим, нерегулярное прямое транспортное сообщение, одностороннее  торговое эмбарго, массовую депортацию граждан Грузии из России, отозванного  из Москвы грузинского посла, крайне болезненное для Тбилиси распоряжение премьер-министра РФ Владимира Путина об особенных экономических отношениях России с Абхазией и Южной Осетией. Весьма показательны также попытки как-то договориться за несколько дней до начала боевых действий, когда по «детским» причинам на переговоры не могли добраться то российский представитель, то грузинский. Ситуация же к тому времени в Южной Осетии накалилась до такой степени, что командующий миротворческими войсками генерал Марат Кулахметов в комментарии «НГ» откровенно и прямо заявил, что она вот-вот выйдет из-под контроля, и признал, что сам он на нее влиять уже не в состоянии.

Стороны провоцируют  друг друга, перестрелки стали обычным  явлением, и, если политики и посредники не предпримут в ближайшие часы активных действий для стабилизации, последствия  будут очень тяжелыми, сказал Кулахметов. И был прав.

8 августа, в день  открытия Олимпийских игр в  Пекине, в Южной Осетии началась  война, впоследствии получившая  название «пятидневной». В течение  неполной недели российские войска  полностью выбили из Южной  Осетии грузинские подразделения,  установили контроль над стратегическими  объектами в других регионах  Грузии, нанесли бомбовые удары  по пригородам Тбилиси, выводя  из строя военные аэродромы  и радиолокационные станции. Одновременно  вооруженные силы Абхазии заняли  все Кодорское ущелье – единственный  район республики, остававшийся  под контролем Тбилиси. 

Военные действия были прекращены после вмешательства  Запада, челночных поездок президента Франции Николя Саркози в Москву и Тбилиси на переговоры с президентами воюющих сторон Дмитрием Медведевым и Михаилом Саакашвили, которые, в  свою очередь, завершились подписанием  мирного соглашения по именам французского и российского президентов. Уговорить  их провести прямые переговоры не удалось  из-за обилия взаимных предусловий, и  уже 26 августа 2008 года Дмитрий Медведев объявил о признании независимости  Южной Осетии и Абхазии. Позднее  примеру России последовали Никарагуа, Венесуэла и Науру. В ответ  Тбилиси объявил о разрыве  дипломатических отношений с  РФ и выходе Грузии из состава СНГ. Последнее было символично, ибо к  тому моменту пребывание Грузии в  Содружестве носило условный характер и сводилось разве что к  участию в саммитах различного уровня. Тем не менее протокольные процедуры аннулирования членства заняли еще один год, и перестала быть членом СНГ Грузия лишь в 2009 году.

К тому времени  метаморфозу претерпела трактовка  причин войны 2008 года. Если поначалу все свидетельствовало о том, что грузинская сторона, указывая на обстрелы грузинских же сел осетинскими подразделениями, взялась за наведение конституционного порядка на своей территории путем введения в регион армии и полицейских сил в нарушение ряда соглашений по режиму невозобновления огня в Южной Осетии, а Москва предприняла ответные действия по защите дислоцированных там российских миротворцев и живущих в ЮО российских граждан (подавляющее большинство жителей региона обзавелись российскими паспортами), но, по мнению Запада, применила чрезмерную силу, то по прошествии года не меньшую популярность получила версия об агрессии России, решившей избавиться от проамериканского режима Саакашвили и вернуть Грузию, таким образом, в зону своего геополитического влияния. А действия Тбилиси носили вынужденный характер – войска были введены в Южную Осетию для сопротивления агрессору.

Распространению этой прогрузинской трактовки, поддержанной международными союзниками Саакашвили – лидерами ряда стран Восточной  Европы и определенными кругами  США, трагических событий немало способствовало неуклюжее информационное обеспечение собственных действий Москвой и югоосетинскими властями. В частности, при первом же независимом  мониторинге рассыпались обвинения  в адрес грузинской стороны о  зверствах, учиненных военными над  мирным осетинским населением, а также  устроенном геноциде. Существенной корректировке  подверглись цифры о жертвах  среди гражданского населения –  как выяснилось, погибло не несколько  тысяч мирных людей, как утверждала осетинская сторона, а около 200, что  уменьшает масштабы, хотя саму трагедию не отменяет. Наконец, неоднозначным  оказался и вывод международной  комиссии по изучению причин войны  под руководством Хайди Тальявини. В резюме комиссии достаточно расплывчато  говорится о виновности Грузии, поддавшейся  на провокации и введшей в регион войска, и содержится не меньше обвинений  в адрес Москвы, превысившей полномочия, ответившей несоразмерной силой  и, наконец, не выполняющей условия  мирного соглашения Медведева–Саркози  по части отвода сил на довоенные  позиции. На этом, к слову, настаивает сегодня Тбилиси, называя в официальных документах дислоцированные, согласно заключенным позднее российско-абхазскому и российско-югоосетинскому договорам, российские военные базы «оккупационными войсками». Более того, Тбилиси удалось закрепить этот термин и на международном уровне – в частности, ряд документов, содержащих эту формулировку, принят Парламентской ассамблеей НАТО, несколькими менее видными международными институтами, а также высшими законодательными органами некоторых стран Восточной Европы.

На сегодняшний  день положение представляется таким. Тбилиси ухудшил возможность  восстановления территориальной целостности. Однако и до войны их, объективно, было немного. Зато теперь Тбилиси делает все возможное, и пока успешно, для  перевода разговора об Абхазии и  Южной Осетии в иную плоскость. А  именно – требует «деоккупации исконно грузинских территорий Россией».

Абхазия и Южная  Осетия, получив признание суверенитетов  со стороны России, Венесуэлы, Никарагуа  и Науру, на большее в этом плане  сегодня рассчитывать не могут. Целиком  политически и экономически завися от Москвы, в Сухуме и Цхинвале, кажется, понимают формальности своей независимости.

Россия, признав  суверенитеты бывших грузинских автономий, взяв на себя миссию гаранта этих суверенитетов, одновременно «загрузила» собственный  бюджет этими двумя территориальными образованиями. И если на самодостаточность Абхазии в будущем как-то можно рассчитывать хотя бы из-за географического расположения, то Южная Осетия похожа на ту самую черную дыру, в которую можно бесконечно инвестировать без особого эффекта. Расчеты Москвы на цепь признаний суверенитетов Абхазии и Южной Осетии со стороны союзников по СНГ не оправдались. Партнеры повели себя консервативно. Особенно разочаровала Белоруссия, президент которой Александр Лукашенко, согласно российским источникам, давал гарантии следовать примеру Москвы, но пока не сделал этого. Таким образом, российский ответ Западу по Косово вышел на сегодня не равноценным.