Типы культур

Похищение приобретает практический характер тогда, когда одна из семей  противится браку, на который решились молодые люди. Парочка находит  убежище в той семье, которая  благосклонно относится к их союзу. Но до тех пор пока обиженное семейство не смягчится и не легализует их брак обменом имуществом с соблюдением должных форм, старейшины принявшей семьи ничего не могут поделать со статусом парочки. Юная пара может иметь уже несколько детей, но ее будут называть «сбежавшими». И даже если их брак в конце концов после длительной задержки и будет легализован, это клеймо навсегда останется на них. Оно куда более серьезно, чем просто обвинение в половой распущенности: община не одобряет нарушения правил парой юных выскочек.

Два семейства взаимно  обмениваются подарками все время, пока длится брак, и даже потом, если от брака остались дети. Рождение каждого  ребенка, смерть каждого члена того и другого семейства, посещение  женой или мужем родительской семьи - все это отмечается преподнесением даров.[4, c.241-246]

В добрачных отношениях самоанцы строго придерживаются всех условностей ухаживания. Правда, эти условности касаются скорее языка, чем действия. Юноша клянется, что он умрет, если девушка откажет ему в своих милостях, но самоанцы смеются над рассказами о романтической любви, глумятся над верностью долго отсутствующей жене или любовнице, верят вполне серьезно, что одна любовь лечит другую. Верность, за которой следует беременность, принимается как реальное доказательство подлинной привязанности, хотя иметь много любовниц и говорить каждой из них о своем пылком чувстве не считается каким-то противоречием. Содержание страстных любовных песен, длинные и цветистые любовные письма, обращение к звездам, луне, морю в речах, адресованных возлюбленной,- все это придает самоанскому ухаживанию поверхностное сходство с нашим. Но чувство, стоящее за ним, значительно ближе чувствам героя шницлеровских «Любовных похождений Анатоля». Романтическая любовь в том ее виде, в каком она встречается в нашей цивилизации, неразрывно связана с идеалами моногамии, однолюбия, ревности, нерушимой верности. Такая любовь незнакома самоанцам. Наше чувство – это некая смесь, конечный продукт многих сходящихся линий развития западной цивилизации: института моногамии, идей эпохи рыцарства, этики христианства. Даже страстная привязанность к одному человеку, которая длится долгое время и сохраняется вопреки всем спадам, но не исключает и других связей, редка среди самоанцев. Брак, с другой стороны, рассматривается как общественная и экономическая сделка, в которой следует принять во внимание обеспеченность, социальное положение и навыки будущих мужа и жены в их отношении друг к другу. На Самоа существует много браков, в которых оба партнера, особенно если им за тридцать, совершенно верны друг другу. Но это следует приписать, с одной стороны, легкости физиологического приспособления партнеров друг к другу и преобладанию, с другой стороны, иных интересов над чисто сексуальными сторонами брака. Эту верность нельзя объяснить страстной привязанностью к супругу или супруге. Так как у самоанцев отсутствуют подавление полового чувства, его сложная индивидуализированность, то есть все то, что делает браки по расчету такими мучительными в нашей цивилизации, то семейное счастье здесь можно строить и на другой основе, а не на преходящей страстной привязанности. Решающим фактором здесь тогда оказывается пригодность партнеров друг другу и целесообразность.

Адюльтер на Самоа необязательно  означает разрыв брака. Жену вождя, совершившую  прелюбодеяние, осуждают за то, что  она обесчестила свое высокое  положение, и ее изгоняют. Вождь при  этом будет крайне возмущен, если она  второй раз выйдет замуж за человека низшего ранга. Если же более виновным сочтут ее любовника, то право общественного  возмездия возьмет на себя деревня. В менее заметных случаях адюльтера  степень общественного возмущения зависит от разницы в социальном положении обидчика и обиженного или же от индивидуального чувства  ревности, возникающего лишь в редких случаях. Если оскорбленный супруг или оскорбленная жена задеты слишком сильно и грозят обидчику физической расправой, то виновник должен прибегнуть к публичной ифонге – церемониальному покаянию перед тем, у кого он просит прощения. Он идет к дому оскорбленного в сопровождении всех членов своего семейства. Каждый из них завертывается в тончайшую циновку – разменную монету этой страны. Просители рассаживаются у дверей дома, покрывают свои головы этими циновками и склоняют их в знак глубочайшего раскаяния и унижения. И если хозяин очень зол, то не скажет ни слова. Весь день он будет заниматься своими делами; он будет очень внимательно плести рыбацкую сеть, разговаривать со своей женой, приветствовать тех, кто проходит мимо его дома, но он не обратит ни малейшего внимания на тех, кто сидит у дверей его дома, не смея ни поднять своих глаз, ни сделать малейшей попытки уйти. В старые времена, если бы его сердце не смягчилось, он и его родственники имели право взять дубины и убить сидящих у порога. Сейчас же он просто заставит их ждать, ждать целый день. Лучи солнца будут палить, польет дождь и промочит их насквозь, и все же он не скажет ни слова. Затем к вечеру он проговорит наконец: «Довольно, входите. Входите в дом и выпьем кавы. Ешьте еду, что я поставлю перед вами, и выбросим наши беды в море». Затем красивые циновки принимаются в компенсацию за обиду, а эта ифонга станет притчей во языцех в деревне. И старые сплетники будут говорить: «О да, Луа! Нет, она не дочь Ионы. Ее отец - вождь из соседней деревни. Он устраивал ифонгу перед домом Ионы до ее рождения». Если ранг обидчика значительно уступает рангу оскорбленного, то унижаться вместо него перед домом обиженного должен его вождь или же его отец. Если обидчицей оказывается женщина, то точно такое же извинение должны принести она и женщины ее семейства. Но здесь у них больше шансов быть избитыми и обруганными последними словами: кроткое учение христианства – может быть, потому, что оно было направлено против настоящих убийств, а не против менее роковых по последствиям стычек женщин, – в меньшей мере изменило здесь воинственную природу женщин, чем мужчин.

Если, с другой стороны, жена действительно устанет от своего супруга или муж – от своей жены, то развод на Самоа очень прост и неформален: один из супругов, проживающий в семье другого, просто возвращается в свой родительский дом, а отношения считаются «прошедшими». Моногамия на Самоа очень хрупка, ее часто нарушают и еще чаще совсем от нее отказываются. Но есть и много таких случаев адюльтера, которые едва ли как-нибудь угрожают продолжающимся брачным связям, к примеру между избегающим брака молодым холостяком и замужней женщиной или между вдовцом и юной девицей. Права на земли своего семейства, которыми обладает женщина, делают ее столь же независимой, как и мужчину. Вот почему на Самоа нет сколько-нибудь длительных браков, в которых одна из сторон действительно несчастна. Небольшая ссора – и женщина уходит к своим родителям, а если супруг не предпринимает примирительных шагов, то каждый из них найдет себе другого партнера.

В теории женщина в семье  подчиняется своему мужу и обслуживает  его, хотя, конечно, часто встречаются  и мужья, находящиеся под каблуком у своих жен. В семьях высокого социального ранга личные услуги вождю выпадают на долю таупоу и оратора, но его жена всегда оставляет за собой право оказывать своему мужу ритуальные, сакральные услуги - подстригать ему волосы, например. Социальный ранг жены никогда не превышает ранга ее мужа, потому что он всегда прямо зависит от ранга мужа. Ее семья может быть и богаче и знатнее, чем его. Ее действительное влияние на деревенские дела, оказываемое ею через своих кровных родственников, может быть значительно больше, чем его, но в кругу ее нынешнего семейства и в деревне она всегда тауси, жена оратора, или же фалетуа, жена вождя. Это иногда приводит к конфликту. Но за подобными конфликтами всегда стоит четко осознаваемый выбор, и во многом их разрешение зависит от фактического местожительства женщины. Если она живет в семействе мужа, да еще в другой деревне, то в основном ее интересы совпадают с интересами супруга; но если она живет в своем собственном семействе и в своей собственной деревне, то скорее всего она склонится на сторону своих кровных родственников, отраженной славой и неформальными привилегиями которых, хотя и не их официальным положением, она пользуется.[4, c.250-259]

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

К моменту своей смерти в 1978 году Маргарет Мид, была самым известным антропологом в мире. Благодаря её исследованиям, множество людей узнали об антропологических исследованиях этнических особенностей человеческих групп.

Для Маргарет Мид антропология была важным способом привнести новое  понимание в особенности человеческого  поведения. Её самоанское исследование, названое: «Достижение совершеннолетия в Островах Самоа», стала бестселлером и была переведена на многие языки. Эта работа впервые подала публике идею, что индивидуальный опыт прохождения стадий развития мог быть культурно обусловлен, так, чтобы юность сопровождалась бурным развитием,  довольно-таки проблематичным в некоторых культурах. К этому обращались, прежде всего педагоги, подтверждая что цивилизованному миру есть чему поучиться у примитивных культур. Ещё одна работа Мид, названная «Процесс взросления в Новой Гвинее», эффективно опровергла представление о том, что примитивные народы чем-то походят на детей. Различные стадии развития, и связь между  этими стадиями, должны быть изучены в каждой культуре. Мид была первым антропологом, которая посмотрела на человеческое развитие в контексте развития культуры. В последующих исследованиях на материке Новая Гвинея, она продемонстрировала, что гендерные роли отличались в разных обществах, и зависели как от культурных особенностей, так и от биологических. В работе в Бали с третьим мужем, Григорием Батезоном, она исследовала связь между детской и взрослой культурой, и пути, их символического переплетения. У неё с Григорием Батезоном был один ребенок, Мэри Кэтрин Батезон. Как антрополог, Мид интересовалась особенностями взаимосвязи всех аспектов человеческой жизни. Производство пищи не может быть отделено от ритуала и веры, и политика не может быть отделена от детства или искусства. Это целостное видение человеческой культуры позволило Мид интересоваться очень широким диапазоном проблем. Она подтвердила возможность изучения других групп, используя различные знания. Она настаивала, что человеческое разнообразие - ресурс, а не препятствие, что люди разных культур имеют возможность учиться друг у друга. Когда Вторая мировая война не позволила продолжать полевое исследование в Тихом океане, Мид и Бенедикт занялись вопросом адекватности антропологических методов исследования современных культур и основали Институт Межкультурных Исследований. В своей наиболее длительной послевоенной полевой работе в1953 Мид возвратился на Манус, чтобы изучить изменения, произошедшие в обществе. Которое подверглось влиянию европейской культуры. Это исследование предложило начало её теории о возможности выбора возможного будущего. В обществе, все более и более пессимистично относившемся к человеческому умению изменяться, она настаивала на важности усиления и поддержки этнокультурного взаимодействия. Она полагала, что расизм, войны, и экологические катастрофы достаточно изучены, и что члены общества вполне могут сотрудничать, чтобы изменять старые традиции и строить новые. Это суждение вовлекало ее в обсуждение лозунга: «Никогда не сомневайтесь, что маленькая группа умных, преданных граждан может изменить мир» (Производственная практика на Манусе, Папуа-Новая Гвинея, 1953-1954. Архивы Мид, Библиотека Конгресса). Мид, преподавала во множестве учебных заведений, но основным её местом работы был американский Музей Естествознания в Нью-Йорке. Она написала приблизительно двадцать книг сама и столько же в соавторстве. Маргарет Мид была президентом нескольких основных научных ассоциаций, включая американскую Антропологическую Ассоциацию и американскую Ассоциацию для Продвижения Науки, и получила 28 почетных докторантур. Посмертно в 1978 году её наградили Президентской Медалью Свободы. Очень большие архивы Маргарет Мид в настоящее время располагаются в Библиотеке Конгресса.