Общие, особенные и частные методы естествознания

Содержание:

Введение           3

1. Уровни  или стороны естествознания     4

2. Функции  эмпирической, теоретической и 

прикладной сторон естествознания      7

3. Общие, особенные и частные методы естествознания  10

4. Критерии естественно-научного познания    12

5. Антинаучные  тенденции в развитии науки    14

Заключение          17

Литература           18

 

Введение

Наука явилась  главной причиной столь бурно  протекающей НТР, перехода к постиндустриальному  обществу, повсеместному внедрению  информационных технологий, появления  «новой экономики», для которой не действуют законы классической экономической  теории, начала переноса знаний человечества в электронную форму, столь удобную  для хранения, систематизации, поиска и обработки, и мн.др.

Все это  убедительно доказывает, что основная форма человеческого познания –  наука  в наши дни становиться  все более и более значимой и существенной частью реальности.

Однако наука не была бы столь  продуктивной, если бы не имела столь  присущую ей развитую систему методов, принципов и императивов познания. Именно правильно выбранный  метод  наряду с талантом ученого помогает ему познавать глубинную связь  явлений, вскрывать их сущность, открывать  законы и закономерности. Количество методов, которые разрабатывает наука для познания действительности постоянно увеличивается. Точное их количество, пожалуй, трудно определить. Ведь в мире существует около 15000 наук и каждая из них имеет свои специфические методы и предмет исследования.

Цель данной работы – рассмотреть  критерии естественно-научного познания. Для достижения поставленной цели, будут решены следующие задачи:

• Рассмотреть структуру и функции естествознания;
• Рассмотреть общие, особенные и частные методы научного познания;
• Рассмотреть предмет и принципы научного познания;
• Рассмотреть антинаучные тенденции в развитии науки и современные картины мира.

 

1. Уровни или стороны естествознания

 

Основными элементами естествознания являются:

• твердо установленные факты;
• закономерности, обобщающие группы фактов;
• теории, как правило, представляющие собой системы закономерностей, в совокупности описывающих  некий фрагмент реальности;
• научные картины мира, рисующие обобщенные образы всей реальности, в которых сведены в некое системное единство все теории, допускающие взаимное согласование.

Проблема различия теоретического и эмпирического уровней научного познания коренится в разнице  способов идеального воспроизведения объективной реальности, подходов к построению системного знания. Отсюда вытекают и другие, уже производные отличия этих двух уровней. За эмпирическим знанием, в частности, исторически и логически закрепилась функция сбора, накопления и первичной рациональной обработки данных опыта. Его главная задача — фиксация фактов. Объяснение же, интерпретация их — дело теории.¹

Методологические  программы сыграли свою важную историческую роль. Во-первых, они стимулировали  огромное множество конкретных научных  исследований, а во-вторых, «высекли искру» некоторого понимания структуры научного познания. Выяснилось, что оно как бы «двухэтажно». И хотя занятый теорией «верхний этаж» вроде бы надстроен над «нижним» (эмпирией) и без последнего должен рассыпаться, но между ними почему-то нет прямой и удобной лестницы. Из нижнего этажа на верхний можно попасть только «скачком» в прямом и переносном смысле.

 При  этом, как бы ни была важна  база, основа (нижний эмпирический  этаж нашего знания), решения, определяющие судьбу постройки, принимаются все-таки наверху, во владениях теории.

В наше время  стандартная модель строения научного знания выглядит примерно так. Познание начинается с установления путем наблюдения или экспериментов различных фактов. Если среди этих фактов обнаруживается некая регулярность, повторяемость, то в принципе можно утверждать, что найден эмпирический закон, первичное эмпирическое обобщение. И все бы хорошо, но, как правило, рано или поздно отыскиваются такие факты, которые никак не встраиваются в обнаруженную регулярность. Тут на помощь призывается творческий интеллект ученого, его умение мысленно перестроить известную реальность так, чтобы выпадающие из общего ряда факты вписались, наконец, в некую единую схему и перестали противоречить найденной эмпирической закономерности.

Обнаружить  эту новую схему наблюдением  уже нельзя, ее нужно придумать, сотворить  умозрительно, представив первоначально в виде теоретической гипотезы. Если гипотеза удачна и снимает найденное между фактами противоречие, а еще лучше — позволяет предсказывать получение новых, нетривиальных фактов, это значит, что родилась новая теория, найден теоретический закон.

Известно, к примеру, что эволюционная теория Ч. Дарвина долгое время находилась под угрозой краха из-за распространенных в XIX в. представлений о наследственности. Считалось, что передача наследственных признаков происходит по принципу «смешивания», т.е. родительские признаки переходят к потомству в некоем промежуточном варианте. Если скрестить, допустим, растения с белыми и красными цветками, то у полученного гибрида цветки должны быть розовыми. В большинстве случаев так оно и есть. Это эмпирически установленное обобщение на основе множества совершенно достоверных эмпирических фактов.²

Но из этого, между прочим, следовало, что  все наследуемые признаки при  скрещивании должны усредняться. Значит, любой, даже самый выгодный для организма  признак, появившийся в результате мутации (внезапного изменения наследственных структур), со временем должен исчезнуть, раствориться в популяции. А это  в свою очередь доказывало, что  естественный отбор работать не должен! Британский инженер Ф. Дженкин доказал это строго математически. Ч. Дарвину данный «кошмар Дженкина» отравлял жизнь с 1867 г., но убедительного ответа он так и не нашел. (Хотя ответ уже был найден. Дарвин просто о нем не знал.)

Дело  в том, что из стройного ряда эмпирических фактов, рисующих убедительную в целом  картину усреднения наследуемых  признаков, упорно выбивались не менее  четко фиксируемые эмпирические факты иного порядка. При скрещивании  растений с красными и белыми цветками, пусть не часто, но все равно будут  появляться гибриды с чисто белыми или красными цветками. Однако при усредняющем наследовании признаков такого просто не может быть — смешав кофе с молоком, нельзя получить черную или белую жидкость! Обрати Ч. Дарвин внимание на это противоречие, наверняка, к его славе прибавилась бы еще и слава создателя генетики. Но не обратил. Как, впрочем, и большинство его современников, считавших это противоречие несущественным. И зря.

Ведь  такие «выпирающие» факты портили  всю убедительность эмпирического правила промежуточного характера наследования признаков. Чтобы эти факты вписать в общую картину, нужна была какая-то иная схема механизма наследования. Она не обнаруживалась прямым индуктивным обобщением фактов, не давалась непосредственному наблюдению. Ее нужно было «узреть умом», угадать, вообразить и соответственно сформулировать в виде теоретической гипотезы.

 

 

Эту задачу, как известно, блестяще решил Г. Мендель. Суть предложенной им гипотезы можно  выразить так: наследование носит не промежуточный, а дискретный характер. Наследуемые признаки передаются дискретными  частицами (сегодня мы называем их генами). Поэтому при передаче факторов наследственности от поколения к поколению идет их расщепление, а не смешивание. Эта гениально простая схема, развившаяся впоследствии в стройную теорию, объяснила разом все эмпирические факты. Наследование признаков идет в режиме расщепления, и поэтому возможно появление гибридов с «несмешивающимися» признаками. А наблюдаемое в большинстве случаев «смешивание» вызвано тем, что за наследование признака отвечает, как правило, не один, а множество генов, что и «смазывает» менделевское расщепление. Принцип естественного отбора был спасен, «кошмар Дженкина» рассеялся.

Таким образом, традиционная модель строения научного знания предполагает движение по цепочке: установление эмпирических фактов — первичное эмпирическое обобщение — обнаружение отклоняющихся от правила фактов — изобретение теоретической гипотезы с новой схемой объяснения — логический вывод (дедукция) из гипотезы всех наблюдаемых фактов, что и является ее проверкой на истинность. Подтверждение гипотезы конституирует ее в теоретический закон. Такая модель научного знания называется гипотетико-дедуктивной. Считается, что большая часть современного научного знания построена именно таким способом.³

 

2. Функции эмпирической, теоретической и прикладной сторон естествознания

 

Главная опора, фундамент науки — это, конечно, установленные факты.

 Если  они установлены правильно (подтверждены многочисленными свидетельствами наблюдений, экспериментов, проверок и т.д.), то считаются бесспорными и обязательными. Это эмпирический, т.е. опытный базис науки. Количество накопленных наукой фактов непрерывно возрастает. Естественно, они подвергаются первичному эмпирическому обобщению, приводятся в различные системы и классификации. Обнаруженные в опыте общность фактов, их единообразие свидетельствуют о том, что найден некий эмпирический закон, общее правило, которому подчиняются непосредственно наблюдаемые явления.

Но значит ли это, что наука выполнила свою главную задачу, состоящую, как известно, в установлении законов? К сожалению, нет. Ведь фиксируемые на эмпирическом уровне закономерности, как правило, мало что объясняют. Обнаружили, к примеру, древние наблюдатели, что большинство светящихся объектов на ночном небе движется по четким кругообразным траекториям, а несколько других совершают какие-то петлеобразные движения. Общее правило для тех и других, стало быть, есть, только как его объяснить? А объяснить непросто, если не знать, что первые — это звезды, а вторые — планеты, и их «неправильное» поведение в небе вызвано совместным с Землей вращением вокруг Солнца.

Кроме того, эмпирические закономерности обычно малоэвристичны, т.е. не открывают дальнейших направлений научного поиска. Эти задачи решаются уже на другом уровне познания — теоретическом.

Проблема  различения двух уровней научного познания — теоретического и эмпирического (опытного) — вытекает из одной специфической особенности его организации. Суть этой особенности заключается в существовании различных типов обобщения доступного изучению материала. Наука ведь устанавливает законы.

А закон  — есть существенная, необходимая, устойчивая, повторяющаяся связь  явлений, т.е. нечто общее, а если строже — то и всеобщее для того или иного фрагмента реальности. ⁴

Общее же (или всеобщее) в вещах устанавливается  путем абстрагирования, отвлечения от них тех свойств, признаков, характеристик, которые повторяются, являются сходными, одинаковыми во множестве вещей  одного класса. Суть формально-логического  обобщения как раз и заключается  в отвлечении от предметов такой «одинаковости», инвариантности. Данный способ обобщения называют «абстрактно-всеобщим». Это связано с тем, что выделяемый общий признак может быть взят совершенно произвольно, случайно и никак не выражать сути изучаемого явления.

Например, известное античное определение  человека как существа «двуногого и  без перьев» в принципе применимо  к любому индивиду и, следовательно, является абстрактно-общей его характеристикой. Но разве оно что-нибудь дает для  понимания сущности человека и его  истории? Определение же, гласящее, что человек — это существо, производящее орудия труда, напротив, формально к большинству людей неприменимо. Однако именно оно позволяет построить некую теоретическую конструкцию, в общем, удовлетворительно объясняющую историю становления и развития человека.

Здесь мы имеем дело уже с принципиально  иным видом обобщения, позволяющим  выделять всеобщее в предметах не номинально, а по существу. В этом случае всеобщее понимается не как простая одинаковость предметов, многократный повтор в них одного и того же признака, а как закономерная связь многих предметов, превращающая их в моменты, стороны единой целостности, системы. А внутри этой системы всеобщность, т.е. принадлежность к системе, включает не только одинаковость, но и различия, и даже противоположности.

Общность  предметов реализуется здесь  не во внешней похожести, а в единстве генезиса, общем принципе их связи  и развития.

Именно  эта разница в способах отыскания  общего в вещах, т.е. установления закономерностей, и разводит эмпирический и теоретический уровни познания. На уровне чувственно-практического опыта (эмпирическом) возможно фиксирование только внешних общих признаков вещей и явлений. Существенные же внутренние их признаки здесь можно только угадать, схватить случайно. Объяснить же их и обосновать позволяет лишь теоретический уровень познания.⁵

В теории происходит переорганизация или переструктуризация добытого эмпирического материала на основе некоторых исходных принципов. Это вроде игры в детские кубики с фрагментами разных картинок. Для того чтобы беспорядочно разбросанные кубики сложились в единую картинку, нужен некий общий замысел, принцип их сложения. В детской игре этот принцип задан в виде готовой картинки-трафаретки. А вот как такие исходные принципы организации построения научного знания отыскиваются в теории — великая тайна научного творчества.