Внешняя и внутренняя политика Елизаветы Петровны

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 06 Декабря 2013 в 12:37, реферат

Краткое описание

В настоящей работе мы попытаемся доказать, что внутренняя политика Елизаветы Петровны отражала зависимость царицы от ее окружения, что условием стабильности самодержавия того времени являлась несвобода монарха от усилившего свои политические позиции дворянства.
Для достижения цели нами поставлены задачи установления внутреннего положения России в середине XVIII века, а в связи с нею, социально-экономической политики Елизаветы и ее политики в области государственного строительства и духовной жизни.

Вложенные файлы: 1 файл

внешняя и внутренняя политика елизаветы петровны.docx

— 59.25 Кб (Скачать файл)

Елизаветинское  правительство, ощущая крайнюю неустойчивость положения, старалось найти выход в максимальном удалении от того “равенства несвободы”, “равенства перед дубиной”, которым некогда Петр не без успеха пытался сцементировать страну.

Если во времена  Анны Иоанновны дворянство и получило несомненные привилегии за счет крестьян, то оно платило за них тем же “равенством перед дубиной”, но только еще более унизительным. Двумя стремительными дворцовыми переворотами, в 1740 и 1741 годах, гвардия принципиально изменила положение. Она вырвала у самодержавия гражданские права для дворянства и дала правительству возможность выбирать рациональные варианты дальнейшего развития.

Самодержавие, к прискорбию, выбрало вариант  внутренне порочный, удовлетворяя похоть одного социального слоя за счет ограбления и унижения другого, что только усугубило нестабильность.

 

1.2 Характер взаимоотношений самодержавия  и дворянства на переломе века

 

Отметим, что  в отечественной историографии  существуют две сугубо противоположные точки зрения на характер взаимоотношений императрицы и правящих кругов.

С одной стороны, блеск двора Елизаветы не мог  не поражать современников. Как известно, царствование Елизаветы стало временем господства художественного стиля барокко, причем барокко 40-60-х годов XVIII века существенно отличалось от барокко начала XVIII века. Оно как нельзя кстати соответствовало вкусам императрицы и в немалой степени способствовало тому внешнему блеску, который был присущ жизни ее двора. Дворец представлял собой не то маскарад с переодеванием, не то игорный дом. Дамы меняли костюмы по два-три раза на день, императрица - даже до пяти раз, почти никогда не надевая дважды одного и того же платья, которых от нее осталось около 15 тысяч9. Грандиозные церемонии и празднества, проводившиеся в шикарных апартаментах императрицы были достойны удивления. Устраиваемые по малейшему поводу балы-маскарады сопровождались неизменными фейерверками и иллюминацией, музыкой и пением, сценическими постановками. Порой весь двор превращался в театральное фойе: изо дня в день говорили только о французской комедии, об итальянской комической опере и ее содержателе Локателли, об интермеццо и прочем10.

Вступив на престол, Елизавета хотела осуществить свои девические мечты в волшебную действительность, но жилые комнаты, куда дворцовые обитатели уходили из пышных зал, поражали теснотой, убожеством обстановки, неряшеством: двери не затворялись, в окна дуло; вода текла по стенным обшивкам, комнаты были чрезвычайно сыры; у великой княгини Екатерины в спальне в печи зияли огромные щели; близ этой спальни в небольшой каморке теснилось 17 человек прислуги; меблировка была так скудна, что зеркала, постели, столы и стулья по надобности перевозили из дворца во дворец, даже из Петербурга в Москву, ломали, били и в таком виде расставляли по временным местам. Елизавета жила и царствовала в золоченой нищете11, что трудно объяснить даже соображениями никогда не проявлявшейся заботы об экономии средств государственного бюджета.

Незыблемость  основ монархического строя воплощалась  также в камне. Великолепные архитектурные  ансамбли Санкт-Петербурга по-прежнему не могут никого оставить равнодушным. В царствование Елизаветы достиг своего расцвета гений Вафоломея Растрелли (1700-1771 гг.). Именно в 40-60-е годы XVIII века им были созданы такие шедевры, как Смольный и Андреевский соборы, Большой дворец в Царском Селе и, конечно, Зимний дворец, которому по трагичному стечению обстоятельств впоследствии суждено было стать символом падения самодержавия в России.

Как ни странно, именно елизаветинское барокко, в изобилии поставлявшее абсолютизму внешние атрибуты роскоши, в то же время сыграло и положительную роль в истории отечественной культуры, дав мощный стимул развития русской живописи и музыки. Но еще важнее то, что при Елизавете барокко во всем своем многообразии было с оптимальной полнотой использовано для утверждения политической силы абсолютизма. С помощью пышности и величественности барокко в глазах подданных утверждались незыблемость существующего порядка и почти неземное величие носителя абсолютной власти, достигшей к середине века своего апогея.

С обратной точки  зрения, блеск двора Елизаветы  вызывал у современников не только восторги и изумление. На фоне роскоши  елизаветинского двора четко  проявлялась возросшая по сравнению с прошлым зависимость верхушки “природного” русского дворянства от “монаршей щедроты”, утрата в связи с этим аристократией самостоятельности и низведение ее до положения слуг, стоящих у трона и ждущих от монарха подачек. Зависимость от милостей монарха порождала фаворитизм - господство в целом ничтожных людей, достигших высокого положения не своими достоинствами и добродетелями, а “пронырством”, угодничеством и интригами12, что в ряде случаев подтверждалось на практике.

Со своей  стороны, у нас существуют все  основания полагать, что внутренняя, как, впрочем, и внешняя политика Елизаветы Петровны была политикой ее ближайшего окружения. Дело в том, что ранее описанные нами увлечения императрицы имели два пагубных следствия. Во-первых, расточительность двора истощала казну. Другое, более важное следствие состояло в том, что в угаре ежедневного веселья императрице не оставалось времени для управления государством. Ни в юные годы, ни в зрелом возрасте государыня не обнаружила черт характера своего знаменитого отца. Утруждать себя серьезными делами она не умела и не хотела13. Собственное достоинство Елизаветы состоит в то, что имя ее выступило своеобразным гарантом политики царского двора. Аристократия так же нуждалась в Елизавете, как и она сама - в аристократии. В этом мы видим характерную черту и причину могущества русского абсолютизма. Правящему классу было удобно и выгодно иметь “своего” монарха.

Но была ли Елизавета слаба как политическая персона? Чтобы ответить на этот вопрос, выясним степень участия царицы в государственных делах. При  этом следует, прежде всего, различать  обязанности монарха, предписанные ему в силу положения, его статуса, с одной стороны, и деятельность монарха, совершаемую им по доброй воле.

К обязанностям монарха мы относим прежде всего  исключительные законодательные, внешнеполитические и дипломатические функции ее императорского величества, а также  полномочия в распределении государственных постов. Если Елизавета в нескрываемым азартом относилась к решению вопросов внешней политики, международной дипломатии и кадровым интригам, то на ниве законодательства обнаружила свою холодность и равнодушие.

В то же время, по инициативе государыни Елизаветы  и ее усилиями были осуществлены отдельные знаменательные акции царского правительства. Едва ли не самой важной акцией, оставившей о ней добрую память, стоит считать лишение немцев правительственных должностей и назначение на них русских людей. Эту замену можно с полным основанием отнести к признакам возрождения национального самосознания великороссов.

Большой проблемой  было состояние финансов государства. После пребывания у власти немецкого  правительства Россия не могла свести концы с концами в своем  хозяйстве. Комиссия о коммерции создала ряд проектов для развития внешней торговли. Купечеству, как и дворянству, государство открыло дешевый кредит, учредив в 1754 году Заемный и Государственный банки. В деле торговли и промышленности шел медленный, но постоянный прогресс. В 1753 году Сенат принял разработанное П.И.Шуваловым постановление об уничтожении внутренних таможен, что дало толчок развитию всероссийского рынка. Купечество глубоко оценило реформаторские услилия Елизаветы, приподнеся ей на золотом блюде бриллиант в 56 каратов.

Одновременно  шло развитие системы монополий. Еще 1 мая 1747 года императрицей был издан  указ, которым значительные территории юга Западной Сибири были превращены в царское поместье.

Велась усиленная  политика по заселению южных окраин, для чего приглашались не инородцы и иноверы, а православные славяне-сербы.

Еще одна акция, тоже исходившая от императрицы, связана  с обетом не проливать кровь подданных, данным ею при восшествии на престол, о чем мы подробнее расскажем несколько позже.

Естественно, что политика царизма не могла  быть проведена в жизнь без  существования и функционирования профессионального аппарата государственных органов. Результаты исследований состава бюрократии, полученные путем обработки формулярных списков, свидетельствуют о большой его неоднородности в социальном, имущественном и образовательном отношении14. В зависимости от "высоты" ступени в табельной лестнице принято деление гражданских служащих на группы:

к высшей относят  чиновников 1-5-го класса (канцлер или  действительный тайный советник 1-го класса, действительный тайный советник, тайный советник, действительный статский советник и статский советник),

к средней  группе - чиновников 6-8-го класса (коллежский советник, надворный советник и коллежский асессор),

к низшей - 9-14-го класса (титулярный советник, коллежский секретарь, корабельный секретарь, губернский секретарь, провинциальный секретарь и коллежский регистратор),

и к четвертой  группе - канцелярских служителей, имевших  свою "табель о рангах": канцелярист, подканцелярист и копиист.

Первую группу чиновников составляла высшая бюрократия: в столицах это члены Государственного совета, министры, сенаторы, директора министерских департаментов; в губерниях - генерал-губернаторы, губернаторы, вицегубернаторы, председатели казенных палат, председатели палат уголовного и гражданского суда.

Среднее звено  правительственного аппарата представляли чиновники 6-8-го класса, занимавшие должности советников центральных и губернских учреждений, начальников отделений департаментов министерств, полицмейстеров, градоначальников, губернских прокуроров, судей. Именно они составляли ядро губернской администрации.

Самой многочисленной была третья группа - чиновники 9-14-го класса. В высших и центральных учреждениях (Сенат, министерства, ведомства и др.) они занимали низшие исполнительные места, но в масштабе уездной власти, пирамиду которой венчала должность городничего (9-й класс),- играли решающую роль, будучи уездными судьями, казначеями, землемерами, заседателями и всесильными секретарями.

Канцелярские  служители, составлявшие четвертую  группу, не имели классных чинов  и использовались для технической  работы, прежде всего для переписки  бумаг. Именно к двум последним группам  и принадлежало подавляющее большинство  гражданских служащих. Так, в 1755 году из 4075 чиновников и канцеляристов, служивших в местном управлении, 393 (9,6%) имели чины 9-14-го класса, а 3328 (81,7%) были канцелярскими служителями. В общей сложности 3721 человек (91,3% служащих местных учреждений) принадлежали к третьей и четвертой группам. В имущественном отношении они значительно отличались от высшей и средней бюрократии. Если крепостных крестьян не имели 10% высших и 13% средних чинов, то среди служащих 9-14-го класса их число достигало 40%, а среди канцеляристов - превышало 81 %. В сословном отношении 84% гражданских служащих (3440 из 4075) дворянами не были. Таким образом, в середине XVIII века преобладающее большинство чиновников находилось на низших ступенях служебной лестницы и принадлежало к непривилегированным сословиям; основным источником их существования было жалованье15.

Теперь мы с большей убежденностью в  правоте наших суждений можем  утверждать, что самодержавие, на самом деле, не было единоличной и беспредельной властью монарха. На троне теснились партии аристократов, соперничающие группировки дворянства, обращающие возможности абсолютизма в своих интересах, умело пользующиеся благосклонностью монарха.

По большому счету русский самодержец только олицетворял собой общественный строй алчности и террора олигархии, самостоятельно выполняя лишь представительские и некоторые внешнеполитические функции.

С другой стороны, с той же убежденностью мы будем  настаивать, что именно потому что самодержавие было выгодно русской аристократии как сильнейшее орудие подавления масс, а также в силу исторической традиции - некоей привычки к тирании, дворяне были готовы терпеть унижение человеческого достоинства и потакать прихотям монарха.

  Таким образом время рассвета капиталистических отношений в России характеризовалось органичным сочетанием интересов, эдакой идиллией самодержавия и крупного дворянства. Такое положение могло сохраняться сколь угодно долго, но лишь до тех пор, пока монарх в целом устраивал аристократию, что в течение XVIII века было неоднократно подтверждено практикой дворцовых переворотов.

Дворцовые перевороты в свою очередь являлись, конечно, не столько показателями обострения клановой борьбы в правящих кругах, сколько симптомами накала непримиримых общественных противоречий.

Факты красноречиво свидетельствуют, что именно при  Елизавете, в 40-60-х годах XVIII века, становление  буржуазных отношений в России оформляется  в капиталистический уклад, сопровождавшийся интенсивным развитием экономических связей, в том числе внутренней торговли, преобразованием государственного механизма. Одновременно с утверждением абсолютистской формы правления устанавливался политический режим, для которого были характерно усиление вмешательства в экономику, всеобщая и детальная регламентация взаимоотношений и поведения подданных, грубое прямое принуждение к исполнению регламентов, отсутствие политических прав и свобод, общественной самодеятельности населения, крайне широкие полномочия органов управления, прежде всего - полиции, предоставление им безграничного права вмешиваться в частную жизнь людей, всеобщий контроль и слежка за подданными.

В 40-60-е годы под воздействием социально-экономических  преобразований, развития классовой  борьбы, изменений в расстановке  сил в правящих кругах, а также под влиянием идей Просвещения происходит некоторая деформация политического режима. Правительственную политику пронизывала социальная демагогия, декларируются некоторые права и свободы подданных, расширяются привилегии дворянства, провозглашается смягчение репрессий за противоправные деяния. В официальных документах делаются попытки убеждения о целесообразности и правомерности проводимых правительством мероприятий, лакируется организация и деятельность органов политического сыска. Уровень социально-экономического развития страны и принципы внутренней политики определяли конкретную деятельность государственного аппарата16.

Информация о работе Внешняя и внутренняя политика Елизаветы Петровны