Иван Крамской "Христос в пустыне"”

Тема  искушения Христа, описанного в трех первых Евангелиях, увлекла Крамского еще в нача¬ле 1860-х годов, когда он учился в Академии. Именно тогда он сделал первый набросок ком¬позиции. Таким образом, работе над этим ше¬девром художник посвятил в общей сложности около десяти лет своей жизни. 1867 годом дати¬руется первый вариант картины, оказавшийся неудачным. Ошибочным, как понял автор, был сам выбор вертикального формата, лишивший произведение «широкого дыхания» — или, по-другому, точного «контекста». Таким контек¬стом в последней версии явилась бескрайняя «каменная» пустыня за спиной Христа, под¬черкнувшая своей мертвенностью глубину внут¬ренних постижений героя полотна. Надо ду¬мать, найти верное решение помогла Крамскому заграничная поездка 1869 года, предпринятая специально для того, чтобы «вживую» увидеть то, как интерпретировали эту тему старые мастера. Показанная на Второй выставке ТПХВ, эта картина вызвала громкие споры. Совет Академии постановил присвоить за нее автору звание профессора, но Крамской от этого звания отказался. «Христа» хотели ку¬пить многие — но достался он П. Третьякову. Коллекционер без торга принял назначенную художником цену (6000 рублей). По собственно¬му признанию Третьякова, это была одна из са¬мых любимых его картин.

Образ Христа в русской культуре XIX века имел особое значение. Обращаясь  к сюжетам из жизни Христа, художники  не ставили перед собой задачи иллюстрировать евангельские тексты. Начиная с картин А.А. Иванова, помимо религиозного содержания в них раскрывались проблемы философско-нравственного  характера. В 1860–1880-х годах представителями  демократической культуры Христос  воспринимался как активный проповедник  и являлся олицетворением жертвенности во имя блага людей.

«Христос в пустыне» кисти И.Н. Крамского – многоплановое по содержанию произведение. Художник подробно рассказал об истории его создания в письмах к писателю В.М. Гаршину: «…есть один момент в жизни каждого  человека … когда на него находит раздумье – пойти ли направо или налево… Расширяя дальше мысль, охватывая человечество вообще, я … могу догадываться о той страшной драме, какая и разыгралась во время исторических кризисов».

Мучительно размышляя, как рассказать об этом языком живописи, Крамской однажды  увидел мысленным взором сидящую в глубоком раздумье фигуру. Образ был настолько явен, что художник стал осторожно всматриваться в эту фигуру. «Его дума была так серьезна и глубока, – пишет Крамской, – что я заставал его постоянно в одном положении. Он сел так, когда солнце было еще перед ним, сел усталый, измученный, сначала он проводил глазами солнце, затем не заметил ночи, и на заре … он все продолжал сидеть неподвижно … это – такого рода характер, который, имея силу все сокрушить, одаренный талантами покорить себе весь мир, решается не сделать того, куда ведут его животные наклонности. Кто это был? Я не знаю».

Художник решил, что это видение  как нельзя более точно соответствует  тому, что он хотел рассказать: «…мне  даже ничего не нужно было придумывать, я только старался скопировать». Это  описание Крамского – интересный документ с точки зрения творческого  процесса. Размышляя над сложной  проблемой, художник увидел ее решение  в образе, буквально отлившемся в его сознании в четкие формы со всеми нюансами. Название «Христос в пустыне» усиливает общечеловеческий и общефилософский смысл картины. Удалившись в пустыню, Христос принял решение идти избранным путем посланца Бога и искупителя грехов человеческих.

Вопрос выбора акцентирован не только в образе Христа, но и в построении композиции. Фигура немного сдвинута вправо от формального центра композиции, в котором оказываются скрещенные ладони героя. Основная композиционная ось направлена по диагонали из левого нижнего угла и словно упирается  в линию горизонта. Это диагональ  восхождения, но герой повернут спиной к движению по диагонали. Если, встав, он пойдет в сторону левого угла картины, то это будет путь назад, если же идти вперед – то это тяжелый  путь преодоления, который завален  камнями.

В 1858 году молодой  Крамской был потрясен привезенной  из Италии картиной Иванова, холодным приемом, оказанным автору, и его внезапной смертью. Тогда же появилась первая критическая статья Крамского «Взгляд на историческую живопись». Молодого художника возмутило то, что картину Иванова посчитали «несогласной с законами исторической живописи», он настаивал, что эти законы изменяются со временем, и прав будет художник, «который заговорит с миром на языке, понятном всем народам».

Именно  к такому языку стремился сам  Крамской, когда обдумывал своего «Христа». В 1863 году юный Репин был  поражен отношением Крамского к  евангельской истории. Иван Николаевич говорил о Христе, «как о близком  человеке», объяснял, как часто, подобно Христу в пустыне, каждый из нас стоит перед выбором: «служить богу или мамоне». В 1867 году появился первый вариант будущей картины, вертикальный, почти без пейзажа, причем для фигуры Христа позировал пропой крестьянин Строганов из слободы Выползово Владимирской губернии.

В 1869 году, находясь за границей, художник искал  среди знаменитых шедевров не условный, а живой, по-человечески убедительный образ Христа: «это уже не миф, это  лицо, о котором существует чрезвычайно  обстоятельный рассказ, и в этом рассказе... он выступает так рельефно, говорит и действует так естественно, что нет никакой физической возможности не поверить в его существование... И я удивляюсь... как это до сих пор никто из художников... не взглянул на это прямо». Крамской хорошо осознавал риск и трудность такой задачи — «мировой человек требует и мировой картины», но в то же время признавался: «вот уже пять лет неотступно он стоял передо мной, я должен был написать его. чтобы отделаться».

Работа  над новым вариантом картины  проходила в 1871—1872 гг... при этом композиция существенно изменилась: художник выбрал горизонтальный формат, линией горизонта разделил холст  на две равные части — небо и землю, а сидящую фигуру отодвинул немного вглубь, пересекая горизонт так. что в результате фигура Христа поместилась в равной мере на фоне неба и земли.

Согласно  Евангелию, после своего крещения Спаситель  удалился в пустыню, чтобы уединенной молитвой и постом приготовиться  к своему великому служению. После  сорока дней поста приступил ко Христу дьявол и стал соблазнять его. Христос Крамского побеждает дьявольское искушение, но готовится к более страшным испытаниям.

В позе Христа есть что-то простое и очень знакомое, это поза усталого человека, однако выражение лица, жест сцепленных рук, общая атмосфера далеки от будничности. Холодная пустыня и острые камни усиливают чувство боли и одиночества, а темный силуэт на фоне предрассветного неба создает ощущение тревоги. Это редкий случаи в исторической живописи, когда лаконичная композиция всего с одной застывшей фигурой держит, волнует и долго не отпускает зрителя.

Картина вызвала интерес еще до открытия 2-й Передвижной выставки в 1872 году. Ее пожелали купить К.Т. Солдатенков и Академия художеств, но Крамской отдал предпочтение П.М. Третьякову. Перед открытием выставки художник волновался как никогда, но реакция публики его порадовала. Она не была безразличной: «По правде сказать, нет трех человек. согласных между собой». Звучали мнения важных чиновников о «семенах ереси», о том, что «в голове не вмещается идея о таком убитом Христе», но чаще Крамской слышал отзывы, позволившие ему сказать: «результат сверх моего ожидания. Вперед!». Картиной очень дорожил Третьяков, а Л.Н. Толстой утверждал: «это лучший Христос, которого я знаю». Вскоре после открытия выставки Крамской писал Ф.А. Васильеву: «Я после своей картины какой-то странный сделался, постарел. Седина показалась — рано, кажись бы, еще 35 лет...». Через полтора года художник отправил в Москву Третьякову специально изготовленную раму с изображением по углам веревки — символа обреченности.

Проблема  нравственного выбора была особенно близка Крамскому, он решал ее и в 1863-м, и в 1870-м году, когда один из товарищей по Артели соблазнился  дарами Академии, а остальные его  оправдали, и во многих других ситуациях. Расплатой за принципиальность нередко было одиночество. В евангельской истории Крамской находил для себя, в первую очередь, источник мужества: «До сих пор думали наивные люди... что евангелие есть мирная книга, теперь им с этим заблуждением придется распрощаться... Это очень и очень беспощадное учение, но беспощадное к эгоизму и лицемерию человеческому».

В начале 1873 года Крамской узнает, что Совет академии художеств решил присудить ему звание профессора за картину «Христос в пустыне». Он решительно отказывается. «Пять лет неотступно Он стоял передо мной, я должен был написать Его, чтобы отделаться». И в то же самое время — признание в письме другу: «Во время работы над Ним много я думал, молился и страдал... Как я боялся, что потащат моего „Христа“ на всенародный суд и все слюнявые мартышки будут тыкать пальцами в Него и критику свою разводить...»

В тех же письмах к Всеволоду Гаршину Крамской отвечал на вопрос друга «Какой момент (изображен на картине. — Примеч. автора)? Переходный. Продолжение — в следующей книге».

Следующей «книгой» должна была стать еще одна большая  композиция Крамского на евангельскую тему. Это полотно осталось на стадии проработанного подмалевка. В нем уже видны зачатки того шедевра, который мог бы получиться в конечном итоге, но картина по разным причинам осталась незавершенной. Эта композиция имеет два названия: «Хохот» или «Радуйся, Царю Иудейску» и иллюстрирует арест Христа и издевательства над ним воинов. Там нет пустыни, наоборот, огромная толпа народу, воины, смеющиеся над Христом, но Христос на этом полотне не менее одинок, чем в той серой пустыне, которая была написана Крамским в 1872 году. Кто знает, сколько бы еще разных мнений, вопросов и толкований вызвала это работа, если бы ей суждено было состояться.